Ярость рвет цепи
Шрифт:
Курт повернул голову и нашел взглядом Тарана.
Тот стоял, не шевелясь, с секундомером и “кулоном” в разных руках. Черные глаза смотрели жестко и прямо, однако распознать их выражение было не просто.
Какое-то мгновение спустя Хэнк, вздрогнув, опустил глаза на циферблат и щелкнул клавишей.
Вероятно, он позабыл сделать это раньше.
Как бы там ни было, сухой щелчок послужил своего рода ударом бойка о капсюль — “безрукавочники”, включая Ножа и Топора, загомонили все разом, с опаской поглядывая на волка. Кое-кто передавал товарищам деньги — они, оказывается, были в курсе грядущего “экзамена” и успели
Но все прекратилось, стоило лишь Тарану поднять вверх руку. Он вновь поглядел на секундомер, будто не в силах был поверить.
— Сорок три секунды, — сказал он наконец. — К тому же…
Безволосый красноречиво повел взглядом вокруг. Курт невольно проследил траекторию, тут и там натыкаясь на тела гладиаторов. Он сразу же понял, о чем именно Хэнк умолчал. Само собой, любому тренеру было бы не очень приятно констатировать подобный исход. Мало того что волк с первой же попытки поставил рекорд, ему вдобавок удалось ВЫИГРАТЬ бой!
Из шести гладиаторов на ногах стоял всего один, да и тот прижимал к боку травмированный сустав. Трое лежали без сознания. Один стоял на коленях, пытаясь отдышаться. Последний по-прежнему лежал там, где его опрокинул Курт. На шее его краснели отпечатки волчьих лап, в глазах пылал дикий ужас. Ему как будто не верилось, что он еще жив. Курт и сам почти в это не верил. Еще бы мгновение…
— Рано радуешься, — сказал Таран, прерывая его раздумья. — Ты, безусловно, поставил новый рекорд, однако в этом нет, ничего из ряда вон выходящего… — Он повел черными глазами вокруг, придавливая подручных к песку. — Во всяком случае, ДЛЯ ТЕБЯ.
“Безрукавочники” молчали, подобострастно глядя на Хэнка.
— Чего стоите?! — вдруг закричал он. — Приведите их в чувство!
Парни бросились в разные стороны. Один побежал к подъезду, еще двое направились к лежащим гладиаторам — без особой, впрочем, спешки (причина могла заключаться как в близости Курта, так и в элементарном равнодушии к собратьям по расе…). Четвертый часовой остался на месте, зорко глядя по сторонам.
— Ты раскидал их, словно щенков, — продолжал Таран, — однако я и не сомневался в подобном итоге. Они тебе не ровня. И все же, — безволосый усмехнулся, — посмотри на это с другой стороны. Я сам всегда так поступаю, чтобы не стать чересчур самоуверенным. Это для гладиатора — верная смерть. Ты же ее избежал по чистой случайности, потому что я не решился выдать парням боевое оружие. Курт застыл в недоумении. Что это значит?
— Тебя неоднократно касались деревянные мечи, — пояснил безволосый. — В этом, собственно, и состоит их назначение — не повредить, а только обозначить ранение. Если бы мечи были стальными, тебя бы уже давно изрубили на куски. Или, — он секунду помедлил, — в конце концов ты не досчитался бы одной-двух конечностей. Или, что уж наверняка, истек бы кровью от глубоких порезов…
Поразмыслив, волк признал его правоту. И не подтвердил это ничем, даже легким кивком.
“Безрукавочники” тем временем с завидным рвением приводили подопечных в чувство. Двое очнулись относительно быстро, но третьему потребовалось вылить на голову полведра холодной воды, что принес один из сторожей. Поскольку вода в ушате еще оставалась, “безрукавочник” окатил еще и тех, что успели оклематься, — так, на всякий случай. Да и не пропадать же добру!
Однако возмущенные
Таран терпеливо дождался, пока все кончится.
— Именно для этого я и устроил весь этот спектакль. Теперь мы точно знаем, что нам предстоит сделать и в каком направлении двигаться… Попробуем еще разок, но на этот раз не старайся покалечить противников. Ты это можешь, в этом уже никто не сомневается. Сосредоточься на том, чтобы уклониться от деревянных мечей… — Хэнк кивнул троим “безрукавочникам”.
Те с явной неохотой оставили свои позиции и, подойдя к Ножу и Топору, сдали боевые мечи и пистолеты. Курт внимательно наблюдал за процедурой — стволы были от разных производителей, а кроме того, им явно шел не первый год. Нож и Топор рассовали пистолеты за поясами, мечи же небрежно бросили на песок. В этом угадывалось нечто ритуальное. “Безрукавочники”, насколько волк понял, не могли вступать в спарринг-контакт с подопечными, не сдав на хранение боевое оружие… Не потому, что могли кого-нибудь убить и покалечить (хотя и поэтому тоже), но в основном потому, что гладиаторы могли запросто отобрать у них упомянутое оружие.
На страже, таким образом, остались трое, включая Ножа и Топора. Этого, тем не менее, хватало с лихвой, с учетом оставшихся у них на руках патронов. Поэтому Курт не строил каких-то иллюзорных планов… даже если на какое-то мгновение позабыть об ошейнике.
Хэнк спрятал секундомер; “кулон” удобно улегся в ладонь.
— Это, волчонок, твоя первая тренировка, поздравляю…
Гладиаторы, шатаясь и поддерживая друг друга, убрались с тренировочной площадки. “Безрукавочники” неторопливо приблизились. Вся трое подняли с песка бутафорские мечи и, по мере сокращения дистанции, расходились в разные стороны. Лишь один, соответственно, двигался прямиком на Курта, но и этот замедлял шаг.
Переглянувшись, парни обменялись быстрыми жестами — это напомнило волку бейсбольный матч, момент перед подачей, — а затем начали смыкать треугольник.
То, что последовало далее, напоминало предыдущий бой, прокрученный с замедленной скоростью. “Безрукавочники”, впечатленные тем, что они увидели, отнюдь не спешили проявить бойцовское рвение. Их маневры напоминали движения сонных рыбок, увязших в клейком сиропе. Хэнку Тарану практически не приходилось напоминать бойцам о том, чтобы те “не ускорялись, вашу мать! Спокойнее!” При том темпе, который взяли все три охранника, с ними справился бы даже слепой старик с костылями.
В какой-то мере это больше походило на танец.
Но перед волком стояла иная задача. Он и впрямь не старался убить или хотя бы покалечить, хотя сдерживаться было даже труднее, нежели в предыдущий раз. Незащищенные глотки мелькали перед глазами. Достаточно было лишь протянуть в мгновенном броске одну лапу, чтобы оборвать эту хрупкую и ненавистную жизнь…
Однако всякий раз, когда он начинал “ускоряться”, ошейник начинал неприятно покалывать.
Таран ни на мгновение не ослаблял внимания и, казалось, мог предугадывать каждое следующее движение “танцоров”. Он, безусловно, знал свое дело.