Ярость
Шрифт:
— Так или иначе, но от больничного варианта отказываться не будем, — заявил Шацкий. — Тем более после того, как оказалось, что наш поозерский вампир[71] сложил Найман из нескольких разных трупов. А это требует медицинских знаний. Что там с ДНК остальных костей? Вы их уже пропустили через базы данных?
— Ничего не выскочило.
— Нехорошо. Нужно проверить так и не выясненные исчезновения за последние, ну, я знаю, пару лет. Взять образцы у тех семейств, которые до сих пор их не сдали, сравнить.
Ян Павел Берут приподнял брови.
— Из города?
— Из региона. Это же не
Даже если Берут и собирался защищать свою родину, тут он сдержался.
— Ага, вышлите в главное управление запрос, а не ведутся ли где-нибудь в Польше следствия по делу трупов без ладоней или без рук. Сейчас для нас крайне важно идентифицировать владельцев остальных костей, прежде всего — пальцев рук.
Шацкий размышлял обо всем этом словно о математической задаче. Любую улику и каждое доказательство он представлял себе в виде окружности определенного радиуса. Окружности накладывались одна на другую, и в перекрытиях прятался виновник: логика была безжалостной. Пока что они пялились в одну окружность, подписанную «Петр Найман». Крупное множество. Не бесконечное, но большое. Если они идентифицируют владельцев остальных костей, тогда наложат другие окружности на окружность Наймана и поищут общих частей, что значительно ограничит рамки поисков.
— А теперь мне хочется услышать про историю, похождения и опыт Петра Наймана, — сказал Шацкий, отпил газировки, закинул ногу на ногу, поправил стрелку на брюках и прибавил: — Сеньора родом из Ставигуды, которых в печати он объявлять никогда не намеревался.
И глянул на Берута. Даже если творчество Диккенса и было тому близким, полицейский не дал этого по себе узнать. Только пошевелил довоенным усом.
— К сожалению, для человека пятидесяти лет, похождений этих не так уже и много. Родителей в живых уже нет, отца давно, мать скончалась несколько лет назад. Братьев, сестер нет, один ребенок. Мы нашли одного дядю в Легнице, но про племянника ему известно только то, что таковой где-то существует. Жена, ребенок шести лет.
— От жены так больше ничего и не узнали?
— К сожалению. Вы думаете, она что-то скрывает?
— Возможно. Но возможно и то, что от нее что-то скрывали. Через минутку скажу. Друзья?
— Компаньонка такая же малоразговорчивая, что и жена. Варшавские коллеги расспросили для нас его деловых партнеров из туристических фирм. И не узнали ничего. Мы переговорили с соседями, как по месту проживания, так и по месту работы. Ничего интересного. Я лично разговаривал с двумя его конкурентами, вы же знаете, как оно бывает, такие всегда склонны написать донос в налоговую, чтобы очистить рынок, всегда с охотой будут сплетничать и поливать грязью. Но не в этот раз. Более того, они хвалили Наймана, в особенности, как они сами говорили, за знание «экзотики».
Берут какое-то время перебирал заметки.
— Я пошел и врачебным путем. Я подумал: раз уже он оперировал тот палец в Варшаве, то поначалу искал помощи здесь. И правда, он был на паре консультациях в воеводской больнице, я переговорил с ортопедом, тот ничего сказать не мог, за исключением чисто медицинских вопросов. Опять же, ему уже семьдесят лет, так что он, скорее всего, отпадает как автор
— А ваши базы данных? — спросил Шацкий.
— Откуда, — горько ответил на это Берут. — Вы же знаете, что в наших базах никто и никогда не появляется.
Это точно, прокурор Теодор Шацкий знал, что в официальных базах данных ничего и никогда не появляется. У полиции имелась своя НСПИ или же Национальная Система Полицейской Информации. У прокуратуры имелась собственная система, Libra, потому что ни одна из умных голов как-то не скумекала, сто органы правосудия должны иметь единое информационное кровоснабжение. Но, скорее всего, какая-то умнейшая голова выдумала, что чем больше систем и взаимной торговли, тем меньше вероятность того, что свой срок на должности закончишь с пустыми карманами. К тому же, все эти системы были до странности расчлененными, несовместимыми и неподключаемыми. Если бы природа была столь же глупой, тогда у каждой человеческой конечности имелись бы свое сердце, легкие и желудок; каждую из них нам приходилось бы кормить отдельно, запихивая куски котлеты в локти и коленки. Хорошо еще, если в окружных прокуратурах удавалось объединить районные системы в единое целое, но иногда даже это было несбыточной мечтой. А это означало: если серийный убийца после каждого преступления перебирался в другое воеводство, никто и никогда эти преступления бы не связал.
Понятное дело, как полиция, так и прокуратура делали все возможное, чтобы ввести в собственные системы как можно больше информации, и они использовали все возможное, чтобы эти сведения не удалять и бесправно удерживать как можно дольше. К сожалению, Шацкий подозревал, что Генеральный инспектор по защите персональных данных и Верховный Суд еще схватят их за задницу еще до того, как система начнет действовать настолько эффективно, чтобы имелась возможность ею пользоваться на всепольском уровне. Вечно бросают бревна под ноги, а потом возмущаются, что прокуратура ничего не знала, поскольку пана учителя, который тогда был стажером и проживал на другом конце Польши, допрашивали по делу хождения с учениками под душик…
— Я тут вот как подумал… — перебил Берут задумчивость Шацкого, который вместе с тем боролся с чувством сонливости, — …что, может, плюнуть пока на прошлое Наймана. Масса усилий, расходов, а похоже на то, что там ничего и нет. Самый обычный тип. У него довольно интересная работа, много ездит, бизнес крутится, он находит себе жену, строится в пригороде. Сидит дома, телевизор смотрит, летом мясо на гриле жарит. Биография, каких миллионы. А копаться в ней — это тупик.
Шацкий жалел, что не курит. Тогда, может, у него были бы спички, чтобы подпереть ими опадающие веки.
— Еще я напишу письмо в банк и в налоговую инспекцию, — сказал он. — Мы не можем пропустить версии, что это какие-то мафиозные расчеты. Быть может, что-то станет ясно из налоговых деклараций или от передвижения средств по счетам. — Тут он резко остановился. Одна из мыслей, что протискивалась сквозь сонный разум, словно сквозь желе, по дороге куда-то пропала. Еще мгновение назад он думал еще об одной базе данных. О какой? Никак не мог вспомнить, а вместо того сказал полицейскому о своей теории, что у Наймана имелась любовница. Это объясняло бы те враки, которыми он кормил жену и напарницу.