Ярость
Шрифт:
Ей хотелось бы подумать над тем, а кто это такой, но она не способна контролировать собственные мысли; вместо этого она размышляет над тем, а возможно ли, что в результате… в результате того, что с ней случилось, чем бы это ни было, она утратила цветовое видение. Потому что мужчина одноцветен. Белые волосы, бледное лицо, черное пальто; пиджак, сорочка и галстук различных оттенков серости. Он стоит в двери, потом подходит к ее кровати. Выпрямленный, руки опущены вдоль туловища.
Она понятия не имеет, кто это такой; пытается выловить подходящие к нему эмоции.
Любовь? Дружба?
— Я пришел, чтобы попросить у вас прощения, —
Она видит, что мужчина что-то говорит, вот только до нее из всего этого ничего не доходит. Она фокусируется на эмоциях, ей уже известно, что через эмоции намного легче дойти до фактов, до образов.
Печаль?
— Но мне бы хотелось, чтобы вы, по крайней мере, приняли к сведению мои извинения. — Он глядит ей в глаза. У него холодный взгляд, ей этот мужчина не нравится. — В жизни я совершил много ошибок, но эта — самая худшая из всех них. И я никогда не перестану из-за этого стыдиться.
Сожаление?
— Я обещаю вам, что люди, виновные в том, что произошло, понесут наказание. Конечно же, это ваш муж. Пока что мы его не имеем, но это вопрос нескольких дней, даже часов.
Ненависть?
— Сам я поддамся действию дисциплинарного разбирательства и уйду из прокуратуры. Обещаю вам, что по моей причине никто уже страдать не станет.
Гнев. Да, это было именно это чувство.
Вместе с эмоцией приходит и образ. Спина ее сына, склонившегося над чем-то. Струйка дыма, непонятно откуда. Ужасный страх. А потом шаги, полы черного пальто, мотающиеся у нее перед глазами. Это этот вот мужчина. Он наклоняется, берет малыша на руки. Мальчишка доверчиво утыкается в воротник пальто, покрытого пылинками мороси. Они одновременно глядят на нее. Ледяные глаза мужчины и карие, все в слезах глаза ее ребенка. Они карие! Какое облегчение!
Гнев. Она решила держаться этой эмоции, поскольку именно она, как до сих пор, смогла предложить ей более всего.
Щелк.
4
Холодный воздух отрезвил, но Шацкий до сих пор чувствовал слабость; чтобы прийти в себя, он присел на лавку под зданием больницы. Он, вроде бы как и знал, что увидит в палате, но одно дело знать, а другое дело — видеть. Ему не удавалось выбросить из-под век лежащего на больничной койке тела, более похожего на труп, чем на живого человека. Лица, изуродованного расслабившимися мышцами, обнаженными зубами, видимыми из-под опустившейся нижней губы. Глаз, которые наверняка пытались передать ему какие-то эмоции. Орала ли она на него про себя, когда он сбегал? Ругала? Сухо и по делу обременяла виной за все случившееся?
А самым ужасным был синяк под глазом. Громадный, черно-фиолетовый синяк.
Он сказал то, что должен был сказать, но лучше себя не чувствовал. Скорее всего, потому, что не сказал ей всей правды, всего лишь пару банальных сообщений. Он не сказал, чем на самом деле было вызвано его прибытие на белом коне. Поскольку за этим не стояла ни забота, ни даже самое обычное приличие. А всего лишь чиновничий страх, отчаянная попытка спасти собственную задницу. И что он, к тому же, сделал по принуждению и без всякой охоты.
Шацкий испытывал стыд, что не сказал всего этого, и обманывал себя, что обязательно сделает это когда-нибудь в другой раз. Ведь
Но этот визит помог ему принять самое важное за всю предыдущую жизнь решение. О нем он размышлял уже несколько дней, но только лишь в больничном коридоре мысль превратилась в бронзовую уверенность.
Он уже не будет прокурором. Данный этап его жизни дошел до конца. Он еще посвятит несколько дней или даже недель на то, чтобы решить загадку Наймана или же передать ее кому-нибудь другому. Еще убедится в том, что Фальк контролирует дело палача с Рувней. Эти два следствия станут последними, которыми он занимается в качестве прокурора.
Шацкий поднялся с лавки и решил пройтись до прокуратуры через старый город. Но на полпути струсил, подумав, что там может встретиться с Фальком или начальницей. Под влиянием импульса повернул рядом со старой ратушей и вошел в свое любимое с недавнего времени кафе. В своей излишней стилизации заведение было удивительно варшавским, и Шацкий чувствовал себя здесь как у себя дома. А помимо того, здесь была превосходная выпечка, а больше всего — безе. Третьей причиной его привязанности к «СиСи» было то, что с того времени, как он махнул удостоверением и злорадно спросил относительно выплаты авторских отчислений, в кафешке выключали музыку сразу же, как только видели его в дверях. Тем самым освобождая его от ужаса польской развлекательной музыки.
Четверть часа спустя, возбужденный кофеином и сахаром, Шацкий склонился над записной книжкой, пытаясь упорядочить галопирующие в голове мысли. Малыш, играющийся возле тела избитой матери — вот что ужасно потрясло прокурором. Чудовищное, давящее чувство вины совершенно разбило его и не позволяло вернуться к прокурорской рутине. А ведь нужно было взять себя в руки, поскольку сенсационные сведения Франкенштейна вызывали то, что дело перестало быть просто любопытным убийством. Оно сделалось приоритетным следствием национального значения.
Шацкий силой заставил себя быть систематичным, написав на странице записной книжки слово «Рувна». Независимо от сопровождающих эмоций — это следствие Фалька, сам он будет ангажирован в него в качестве патрона, но никаких правовых вызовов здесь нет. Как только найдут того перца, Фальк пройдется по нему словно асфальтовый каток, и у него будет первый замечательный обвинительный приговор.
В книжке он записал: «Рувна — Фальк 100 %, возм. консультации, а так — КОНЕЦ».
Ладно, что бы там ни было, идем вперед. На следующей странице он написал: «Вторая лига». Под надписью он сделал перечень всех своих дел, проверил по календарю сроки арестов, официальные сроки завершения следствий, дни, когда ему следовало быть в суде. Картина выглядела даже ничего: до января нигде не нужно было никого обвинять, не нужно было ничего срочно заканчивать. Когда он объявит о своем уходе с должности, его обязанности будет легко распределить. Теперь ж он попросит у Шарейны передать другим людям три следствия, в которых необходимо быстро провести кое-какие мероприятия. Ничего особенного: эксперты и осмотр на месте. Коротенький список и слово «КОНЕЦ». Шацкий снова перевернул страницу.