Ярость
Шрифт:
– Это, правда, необходимо?
– Ага.
Я вздыхаю и следую за ним из камеры. Меня завели в комнату и подвели к столу. Через несколько минут открывается дверь, и женщина в костюме заходит внутрь. Она смотрит на меня, даже не пытаясь скрыть отвращение. Она выглядит, как чертова сука из ада, слишком уверенная в чём-то, что собирается доказать.
– Мистер Пирсон, я детектив Лоу, ФБР, – говорит она, когда показывает свой значок.
Я опускаюсь на стул и поднимаю на детектива свой взгляд.
– Ты зря тратишь своё время, я знаю свои грёбаные права.
– Я здесь не для того, чтобы задавать вопросы, – она улыбается
Я стираю все эмоции с лица и холодно смотрю на женщину.
– Должна признаться, я впечатлена, – она прижимает руки к столу, наклоняясь ко мне. – Тем, что такой человек как ты, смог влюбить в себя девушку такую как она … – я чувствую, как сильно раздуваются мои ноздри, и детектив смеётся. – Или, возможно, я должна признаться, что впечатлена тем, что эта женщина заставила тебя полюбить её? – она отталкивается от стола и встаёт передо мной. – Ты разрушил её жизнь, но пока что ещё не до конца.
Я сжимаю зубы и опускаю глаза в пол. Я не буду говорить с этой манипулирующей сукой.
– Мистер Пирсон, – усмехается женщина. – Виктория призналась в убийстве Джо Кэмпбелла, и у меня есть достаточно доказательств, чтобы оставить её за решеткой на всю оставшуюся жизнь. Конечно, они могут подвергнуть сомнению её здравомыслие, но тогда она будет считаться слишком нестабильной, чтобы воспитывать твоего ребенка, – детектив прищуривается, глядя на меня, еле заметная ухмылка играет на её губах.
Моё сердце сильно врезается в рёбра.
– Она ничего не сделала, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Я хочу оторвать этой долбаной суке голову с её грёбаных плеч.
– К сожалению, доказательства свидетельствуют о другом. Она готова пойти в тюрьму, чтобы спасти тебя, но мы-то оба знаем, что тебя это не спасёт, – женщина поворачивается и уходит в сторону двери, затем останавливается, когда добирается до неё. – Ты говоришь, что любишь её?
Я не отвечаю.
– Ты всё ещё можешь спасти её и своего малыша, мистер Пирсон, – она открывает дверь и выходит из комнаты.
Грёбаная сука! Я не идиот. Я знаю, что она делает, но мне похуй. Она хочет, чтобы я надолго засел в тюрьму. Она хочет стать той, кто поймал Джуда Пирсона. Хорошо. Мне пофиг, что в итоге будет со мной; меня беспокоит только Тор и ребёнок.
Чем дольше я тут сижу, тем тяжелее становится у меня на сердце. Я не могу позволить ей попасть в тюрьму. Я не могу позволить ей потерять этого малыша.
– Блядь! – кричу я, голос эхом отбивается от стен.
Через несколько минут после того, как эта сука ушла, мой адвокат заходит в комнату. Я всегда надеялся, что мне никогда не придется использовать этого ублюдка. Он снимает свой пиджак и вешает его на стул, глядя на меня, когда качает головой. Он бросает папку с файлами на стол, и я смотрю на охранника, задержавшегося в дверях.
– Он так и будет там стоять?
Роберт оглядывается через плечо, и охранник поворачивается, закрывая за собой дверь.
Адвокат стоит в конце стола, барабаня пальцами об его край.
– Ну, – начинает он, – ты попал в большую кучу дерьма, Джей Пи.
– Да, да, – бормочу я. – Послушай, я действительно не буду держать обиды, если ты отвернёшься от меня, просто убедись, что её не тронули. Она не должна быть здесь. На этом всё.
– Она не мой клиент…
Я собираюсь
– Блядь! – кричу я, когда моя ярость становится сильнее. – Ты позаботишься о её хорошем адвокате. Она не проведёт всю жизнь в тюрьме. Она не родит моего малыша в этой гнилой тюрьме! – мой голос отбивается от стен. Отголоски пульса ощутимы в горле. – Ты, чёрт возьми, меня слышишь, Роб? Вытащи её из этой дыры.
Он смотрит на меня секунду. Его губы сжимаются в тонкую линию, мужская грудь вздымается, вздыхая:
– Ты же понимаешь, что на её руках есть кровь, Джей Пи? Они могут попытаться приписать ей сообщника. Она не получит тюремного заключения, но они могут помотать ей нервы. Любой, кто в здравом уме, будет подвергать сомнению её психическое здоровье. Я не могу обещать...
– Нет, – я качаю головой. – Ты не можешь позволить им расспрашивать о её грёбанном состоянии здоровья! Они отнимут у неё ребенка, – я чувствую, как паника снова сдавливает мне горло. – Ты вытянешь её отсюда.
Он тяжело вздыхает и трёт рукой своё лицо.
– Это какой-то пиздец. Ты же это понимаешь?
Я напрягаю свой мозг, пытаясь придумать хоть какой-то способ, который заставит Тор понять, что я являюсь бессердечным грёбанным монстром.
– Можешь ей передать от меня письмо? – спрашиваю я.
Адвокат постукивает пальцами по столу. Он колеблется.
– Роб, просто отдай ей чёртово письмо от меня, хорошо?
– Окей, хорошо, я отдам ей письмо, – мужчина плюхается на стул, сложив руки перед собой на столе. – Теперь, что нам делать с тобой, и с тем следом крови, который ты оставил почти по всему юго-востоку?
Глава 33
Виктория
Я просыпаюсь всё так же, как обычно, крича в постели, с именем Калеба на своих губах. Нет тех сильных рук, что меня утешали, и хриплого голоса, который шептал успокаивающие слова мне на ушко. Это просто я, в незнакомой комнате. Нежный утренний свет просачивается через окно. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь успокоить своё дыхание. Я нахожусь в гостевой комнате Лиззи.
Я здесь уже два дня, но мне всё ещё кажется совершенно странным. Лиззи и я на самом деле не разговаривали. Я не выходила из этой комнаты, и не покидала кровать. Сестра приносит мне еду, которую я ем, несмотря на постоянную тошноту, от одного вида еды. Я ем её только потому, что Джуд просил меня заботиться о малышке, поэтому я выполняю его просьбу.
Лиззи пытается поговорить со мной, приходя ко мне, но я не могу. Я понимаю, что она ничего плохого не сделала. Дело во мне. Я не очень в хорошем расположении духа, чтобы она задавала мне вопросы. Я не знаю, что ей сказать. Нет ни одной грани правды, с которой сестра сможет справиться, потому что как только она услышит это, начнёт думать так же, как эти полицейские и психиатр. Она думает, что я сумасшедшая, зависимая… Каждый раз, когда я думаю о Джуде, всё что могу слышать, это его крик после того, как полиция увела меня прочь. У неё Стокгольмский синдром. Он просто так сказал это или на самом деле так думает? Неужели он всерьёз считает, что у меня есть проблемы с психикой? И если это так, тогда любит ли он меня на самом деле? Или действовал из-за вины, которая угнетала за всё случившееся со мной, пока я была с ним?