Яростные тени
Шрифт:
– Это мне? – тупо уточнила она, наконец осознав, что ей пытались втолковать.
– Понимаю. Я тоже удивилась, – сказала мисс Тилли и запнулась, заметив раздражение Хэдли. – О, нет… я не имела в виду, что никто вам никогда не пришлет цветов, но ведь раньше такого не было.
– Да, я в курсе, но спасибо за напоминание. Кто принес цветок?
– Посыльный. Красивый парень, – заметила мисс Тилли, отбрасывая великолепные рыжеватые волосы. – Сказал, что будет меня часто навещать, потому что джентльмен оплатил ежедневную доставку.
– Ежедневную?
– Всех видов лилий, который только найдут. Каждый день разного сорта. – Мисс Тилли протянула Хэдли восточную лилию, снежно-белую и пахнущую сладко и пикантно. Длинный стебелек с яркой пурпурной лентой, повязанной бантиком. – Правда, романтично?
У Хэдли не было романтического опыта, однако сердце билось так быстро, что она опасалась, что может не сдержаться и сделать нечто постыдное, например, неприлично рассмеяться или закружиться на месте. И ей пришлось постараться, чтобы выдавить безучастное:
– Ммм.
– Подарок мистера Гинна? – спросила шепотом мисс Тилли, чьи вытаращенные глаза сияли любопытством.
– Возможно, – солгала Хэдли. Она точно знала имя отправителя, и почему к цветку не прилагалась карточка. Все же не стоило сообщать отцу, что они с Лоу вместе работают.
Попрощавшись с секретаршей, Хэдли вышла на парковку. Надо ли позвонить Лоу? Они ни о чем не договаривались с тех пор, как прошлой ночью миссис Вентворт прервала их эротическое свидание. И хотя Хэдли ожидала, что служанка уволится, но больше беспокоилась о том, чего ждать от Лоу. Он наговорил много о том, что между ними происходит, но в мыслях возвращалась к его небрежному «Я просто позвоню Руби», сказанному во время поездки в Лондейл. И хотя Лоу явно дал понять, что ему не интересна ни Руби, ни другая девушка, Хэдли мучили сомнения.
Тайный страх обещал разочарование, если она поверит всему, что Лоу наболтал в ее квартире.
У нормальных женщин, вероятно, не было подобных навязчивых опасений. И если Хэдли хотела такой стать, лучше встряхнуться и понять, что ей надо от Лоу. Она понюхала лилию и представила себе его мускулистые руки и грудь.
«Я ласкаю себя каждую ночь, думая о тебе».
Она виновато осмотрелась, будто окружающие могли услышать ее мысли.
Вся бурлящая радость, волнующее предвкушение и тяжелый туман перемешались в сознании, будто в игре в музыкальные стулья. Если не поостережешься, можно споткнуться, поэтому она выбросила слова Лоу из головы и сосредоточилась, чтобы дойти до такси, которое забирало ее с работы ежедневно в пять часов. На тротуаре перед ожидающей желтой машиной стоял Оливер Гинн.
– Красивый цветок, – заметил он, сунув руки в карманы.
– Здравствуйте, Оливер.
– Кто вам его подарил? Магнуссон? На вечеринке Флада он вел себя как собственник. Я считал, что вам больше нравятся мозги, а не мышцы.
Хэдли проигнорировала оскорбление.
– Вам ничто не мешало самому подарить мне цветы, а вы присылаете мне странные книги.
На лице Гинна промелькнула обида.
– Я думал, вам нравятся книги.
– Нравятся, – подтвердила Хэдли, желая избавиться от чувства вины, которое он в ней вызвал. – Где вы ее нашли? Автор не указан.
– Это брошюра из семейной библиотеки. Тот абзац попал в яблочко?
– Как вам удалось что-то рассмотреть на вечеринке в особняке Флада и связать с тем самым мифом?
Оливер тяжело вздохнул.
– Если хотите знать правду, я видел их прежде.
Мышцы шеи Хэдли напряглись.
– Где?
– У знакомой и любимой женщины, – ответил Оливер, снимая шляпу. – Я не понимал, что происходило тогда, но с тех пор многое выяснил. Обещаю, что помогу вам. Дайте мне шанс, я мог бы вас научить и многое показать.
Оливер казался таким искренним, и если бы дело не касалось Мори, она могла бы ему довериться на основе презумпции невиновности.
– Я никогда не встречала другого человека, которого бы преследовало нечто подобное. А вы умудрились познакомиться с нами двумя?
– По приезде в Сан-Франциско до меня дошли слухи от других кураторов о странностях в музее де Янга. Все эти разговоры привели меня к вам.
Хэдли рассердилась и помрачнела.
– Вы ухаживали за мной под ложным предлогом?
– Нет! Меня, конечно, терзало любопытно, но все изменилось, стоило вас увидеть. Вся моя вселенная стала больше. Посмотрите на себя – вы замечательная и сильная. Ученая дама, не боящаяся оставить свой след в мужском мире. Прямо, как ваша мать.
– Моя мать?
– Я знаю, вы утверждаете, что не помните, но вам же доводилось читать о ее достижениях. Фотография ваших родителей перед храмом в Карнаке напечатана дюжину раз, а вы так похожи на мать, просто сверхъестественно.
Да, отец часто говорил то же самое, когда на него находило сентиментальное настроение. Но когда Хэдли смотрела на фотографию, видела лишь женщину, что платила ее няне.
– Повсеместно поговаривали, будто ваш отец зависел от ее гениальности, а у вас та же искра. А то и намного больше, – настаивал Оливер, почти касаясь лица Хэдли.
Она резко отпрянула.
– Жаль вас разочаровывать, но я не дочь своей матери и не какая-то там диковинка для изучения.
Оливер нахмурил черные брови.
– Конечно, нет. Приношу свои извинения, что не рассказал раньше, что знаю о вашем даре. Просто хотел убедиться, что слухи не врут, и желал добиться вашего доверия. Я не считаю вас диковинкой и не просто прицепился. Я в самом деле верю, что сама судьба свела нас вместе, – настаивал Оливер, внезапно погладив ее подбородок кончиками пальцев в перчатке. – Вы не прокляты, Хэдли, а благословенны. Впустите меня в свою жизнь, и я это докажу.
Он обхватил рукой ее шею и наклонился прежде, чем Хэдли успела отстраниться. Холодные губы решительно и упорно прижались к ее губам. Она почуяла сильный запах табака и лавровишневой воды, а от острой тревоги мышцы обратились в камень.
Все в Хэдли кричало «Нет!». И этого было достаточно, чтобы рассеять ее панику. Она толкнула нахала в грудь и отшатнулась, утирая рот рукавом пальто. Боже милостивый. Если у нее оставались еще сомнения в отсутствии искры между ними, теперь они точно пропали.