Яростный горец

Грант Донна

Фэллон.

Повернув голову, Ларина увидела, как он вышел на свет. Кровь застучала в ушах, выбивая барабанную дробь, сразу стало нечем дышать. Ей вдруг остро захотелось, чтобы он обнял ее – как тогда, в Эдинбурге. В тот день она впервые почувствовала себя в безопасности.

Вместо этого Фэллон, остановившись поодаль, какое-то время молча разглядывал ее.

– Как ты? – наконец пробормотал он.

– Отлично, – с преувеличенной бодростью откликнулась Ларина. – Все очень добры ко мне. Особенно Кара с Соней.

– Рад это слышать.

Молчание

стало расползаться, заполняя собой все пространство. Ларина смутилась, не зная, что сказать и чего он хочет от нее. Она знала, чего хочет… как знала и то, что теперь это невозможно.

Должна ли она оттолкнуть его, если он захочет ее поцеловать? И хватит ли у нее решимости сказать «нет», когда ее сердце рвется к нему?

– Это место создано для тебя, – пробормотала она, чтобы прервать затянувшееся молчание. – Ты рожден быть вождем клана.

– Мой отец был бы рад это слышать. А я иногда сомневаюсь в этом.

– Я видела, какими глазами Лукан смотрел на тебя. В них сияла гордость. И любовь. Что бы ни было между вами раньше, ты стал тем, кем должен был стать.

– Если так, то тогда как вышло, что ты чуть не погибла по моей вине? – Это было сказано так тихо, что она с трудом разобрала слова.

– Но ты в этом не виноват!

– Я поклялся защищать тебя. – Фэллон отвернулся, половина лица его оказалась в тени.

Ларина какое-то время молчала, не зная, что сказать.

– Вероятность, что Дейрдре узнает обо мне, существовала всегда. И потом, я ведь Воитель, не забывай об этом.

Повернувшись, он взглянул ей в глаза.

– Я знаю, кто ты. Ты можешь сражаться… но разве ты смогла бы в одиночку справиться с двумя Воителями?

– Не знаю, – честно ответила она. – Раньше мне не доводилось сражаться с Воителями. До сих пор мне попадались только вирраны.

Фэллон вздохнул.

– Лукан научил Кару сражаться с вирранами. Может, пришло время научить тебя сражаться с Воителями.

– Если бы я смогла использовать свою силу…

– Не стоит полагаться на силу, – перебил Фэллон. – То, что произошло, должно послужить тебе уроком, – понизив голос, проговорил он. – Да, ты умеешь становиться невидимой, и это дает тебе огромное преимущество. Но ты должна помнить – бывают случаи, когда ты просто не успеешь этим воспользоваться.

Ларина понимала, что Фэллон прав, но ей очень не хотелось это признать.

– Угу, – неохотно буркнула она.

В глазах Фэллона разгорался огонь, от которого ее бросило в дрожь. Ларина до боли сжала кулаки, чтобы не броситься ему на шею.

«А стоит ли бороться с искушением?»

Да… потому что с каждым часом ее все сильнее тянуло к нему. И Ларина была уверена, что так будет и дальше. Умей она справляться со своими чувствами так же, как справлялась со своей богиней, можно было бы не волноваться, что она влюбится в него.

«А вдруг уже влюбилась?»

Оставалось только молиться, что нет. В ее жизни не было места для любви… и для будущего.

Ларина отвернулась,

чтобы не видеть мольбы в его глазах. Эти глаза и без того видели слишком много, не хватало еще, чтобы он заглянул в ее душу. Потому что тогда он узнает ее тайну.

И поймет, как она ненавидит, себя за то, что не рассказала ему о Свитке.

Бог свидетель, ее так и подмывало признаться ему во всем. Показать Свиток и с его помощью изготовить подделку, чтобы одурачить Дейрдре и спасти Куина.

«А как же клятва?»

Много лет назад, повторяя слова, которые подсказывала ей Робина, Ларина и представить не могла, что когда-нибудь станет проклинать тот день. Тогда ей казалось смешным, что обет обязывал ее хранить эту тайну от всех – включая мужчину, которого она полюбит.

В те годы мысль о замужестве или о любви даже не приходила Ларине в голову. Судьба, однако, распорядилась иначе. И теперь ей нужно как-то жить с этим.

Ларина досадливо смахнула навернувшиеся на глаза слезы, ненавидя себя за слабость. И в очередной раз напомнила себе, что она Воитель.

Уходя, Ларина не знала, последовал ли Фэллон за ней, и очень надеялась, что нет. В его присутствии ее охватывало такое смятение, что она теряла всякую способность соображать.

Фэллон выругался, глядя ей вслед. На этот раз он не позволит ей ускользнуть. Ларина принадлежит ему, и пора ей это понять, решил он. Прибавив шагу, он без труда догнал ее.

Фэллону хотелось схватить ее в охапку, снова изведать сладость ее губ, но он сдержался и вместо этого встал у нее за спиной, вдохнул аромат ее кожи, чувствуя, как сердце глухо забилось в груди. Ветер швырнул ему в лицо пряди ее волос, и Фэллон с трудом удержался, чтобы не зарыться в них лицом.

Нагнувшись, он легонько коснулся губами ее шеи. И удовлетворенно улыбнулся, услышав судорожный вздох Ларины. Она могла сколько угодно делать вид, что ее не волнуют его прикосновения, но ее тело говорило иное.

Наверное, он вел себя глупо, но когда речь шла о Ларине, инстинкты неизменно брали верх над разумом.

– Ты хоть понимаешь, что я схожу с ума при виде тебя? – прошептал он ей на ухо.

Вздрогнув, Ларина повернулась к нему лицом.

Фэллон вцепился руками в холодный камень крепостной стены. Если бы не это, он бы уже держал ее в объятиях. Но он поклялся не давать воли рукам. Во всяком случае, сегодня.

Его взгляд скользнул по лицу Ларины, от тонко очерченных бровей до изящного подбородка, который упрямо задирался вверх всякий раз, когда ей что-то не нравилось.

– Может, дело в твоих губах, – негромко продолжал он. – Твои поцелуи пьянят точно вино. Или в твоих руках: стоит мне только вспомнить, как они скользили по моему телу, как я теряю голову. А может, во всем виноваты твои ноги… я еще не забыл, как они обвивались вокруг меня, когда я овладел тобой.

Фэллон придвинулся ближе, позволив своим губам скользнуть по шее Ларины. И усмехнулся, услышав, как часто она задышала.