Ярый князь

Карпенко Виктор Федорович

– Товара на лодиях и в лабазах, лавках, что раскинулись там, – повел он рукой, – столько, что на стругах всего не увесть. А в городе… разве токмо дворы купеческие пошарпать…

– Не в добыче дело, – нахмурил брови Абакунович. – Князь Дмитрий мне нужен. Уж больно я зол на него да на его дружинников.

– Тебе решать. Ты воевода, – развел руками Степан. – Я всего лишь сотник, но и то вижу, что Нижний Новгород – это не Булгар и не Кострома, с наскоку не взять. Много крови прольётся…

– Поговори мне! – возвысил голос боярин Александр. – Сам вижу. И кровь молодцов наших мне дорога… Да князю Дмитрию простить обиды не могу, – и отвернувшись от надвигающегося волжского берега, крикнул кормчему:

– Правь на ту башенку, что возвышается над пристанью!

Уже солнце поднялось над Дятловыми горами, а ушкуи всё подходили и подходили, цепляясь за борта стоящих купеческих судов и через них выбирались на берег.

– Да сколько же их? – невольно вырвалось у великого князя Дмитрия, взиравшего на ушкуйников с высоты Ивановской башни.

Стоявший рядом с князем воевода Данила Скоба озадаченно произнёс:

– К двум сотням подходит. Вот те и разбойники, да тут цельное войско. А кольчуги не чета нашим-то… Такую зброю и стрела не возьмёт!

– Надо бы было дружины из Городца и Суздаля призвать. Послушал бояр… – не без сожаления отозвался князь. – Ты, Данило, вчера зерно всё вывез из тех лабазов, что под Зачатевским монастырём?

– Нет, государь. Купцы воспротивились… Говорят, сами своё добро от татей отстоим. Теперь, поди, жалеют…

– Плохо! Не за зерном пришли разбойники, за серебром. А хлебушко им без надобности. Пожгут!

– Может, выведем дружину да ударим по разбойным, пока те разрознены и не начали крушить… – предложил воевода, но князь Дмитрий его осадил:

– Ты присмотрись: одни барки купеческие шарпают, а другие настороже. Разбойные того и ждут, чтобы мы за ворота вышли…

Только к вечеру ушкуйники угомонились и, нагрузив награбленным свои суда, начали отваливать от волжского и окского берегов, держа курс вниз по Волге. Только когда последний ушкуй отошёл от берега, ворота города распахнулись, выпуская жителей посадов и укрывшихся в крепости купцов.

Глубокой ночью к князю Дмитрию Константиновичу пришел воевода Данило Скоба для доклада.

– Посад разорён, государь. Все лабазы и лавки разграблены, купеческие лодии тож. Зерно не тронули, соль, что была в верхнем лабазе, тоже не тронута. Часть домов на посаде пожгли. Монастыри, что Зачатевский, что Вознесенский, обошли стороной, хотя отец Александр ворот не запирал и даже сам вышел словом божьим увещевать разбойных.

– Так что, никого животов не лишили? – удивился князь.

– С полсотни положили… Это те, кто добра пожалел… Да сотни две посадских девок и баб молодых умыкнули. Потешатся и, может, отпустят, а может, и в Орде продадут.

– Да-а, утерли нос тати шатучие. Впредь умнее будем. А ведь возвертаться ещё воры будут… – помолчав, князь продолжил: – Ты вот что, Данило Петрович, сделай так, чтобы утекли из затвора те ушкуйники и твой сыновец с ними. Да накажи ему, чтобы живота своего не пожалел, а известил, когда разбойные назад пойдут. Это очень важно. Одно дело, когда татары жилы рвут, другое – свои. Ежели их татарвя не побьёт в своих пределах, нам их пропустить никак нельзя. Ушкуйники – это как моровая язва, всю землю охватить может. Так что ты, Петрович, давай-ка, сотвори побег своему сыновцу, пока хлыновцы далеко от Нижнего не ушли.

Глава VI. Сарай-Берке

1

Никто из ушкуйников не проходил так далеко по Волге. Уже минули Укек, где оставили большинство товаров, награбленных в Булгаре, Нижнем Новгороде и малых городах Волжской Булгарии. Только на сутки задержались под Бельджиманом. В город наведалось не более сотни повольников, и то только для того, чтобы поглазеть на большой восточный базар да на ряды мастерских, в которых трудилось немало ремесленников-полоняников из Руси. Но больше всего ватажников поразил и возмутил рынок, где торговали людьми – полонянами из русских земель, Булгарии, северного Причерноморья, с низовий Дона.

– Может, пограбим купчишек? Вон сколько православных спину на татарву гнёт, а на торгу, где невольниками торгуют, видел, сколько людей в загоне? – подступал к боярину Абакуновичу молодец из Смоленска. Тот тоже остался неравнодушным к пленным, но целью похода был не город торгашей, а город ордынских ханов – Сарай-Берке.

– Города мы не тронем, но невольникам поможем, – решительно произнёс Александр Абакунович и, подозвав сотника Семёна Рваное Ухо, наказал ему: – Возьми из казны тысячу монет, чай, не обеднеем… Найдёшь меня на торгу.

Почти две сотни молодых мужчин, женщин и даже детей выкупили в тот день ушкуйники. Освободили бы больше, да хозяева ремесленников оказались несговорчивыми.

– Ничего, малость потерпят. Будем возвертаться, я им их жадность припомню! Рады-радёшеньки будут нам передать работных, – недобро бросил Абакунович в сторону ремесленных мастерских.

Поутру ушкуи вновь заполонили волжскую ширь. С освобождёными поступили по-божески: дав им несколько ушкуев, еды и денег на дорогу – пустили вольно. С ушкуйниками осталось только пятеро, одним из которых был рязанский боярин Михаил Никодимыч, ходивший в столицу Орды по поручению князя, да на обратном пути пленённый одним из множества блуждавших по степи в поисках наживы татарским отрядом и потому оказавшийся в невольничьем загоне.

– До Сарай-Берке далече ли? – поинтересовался у боярина Михаила воевода Абакунович. Ему страсть как не терпелось посмотреть на столицу некогда единой Золотой Орды, а ныне разделённой усобицами на части.

– Завтра подойдём к месту, где Волга делится. Пойдём по левому её протоку – Ахтубой зовётся, – пояснил рязанский боярин, – а там и седьмицы не минует, как будем у Сарай-Берке, или город ещё называют Сарай ал-Джедид [26] . Большой город. Чтобы его объехать по околице, целый день нужен.

26

Сарай ал-Джедид – буквально «Новый златоцветный город» – столица Золотой Орды, основанная ханом Берке в 1260 году в низовьях Волги.