Ярый князь
Шрифт:
– Вы что, совсем глузду [19] лишились?! Горшками стен не пробить!
Но ушкуйники, что были при катапультах, не обращая внимания на оскорбления, оттянули вниз рычаги в виде ложек, и, положив в углубления еще по горшку, запустили глиняные ядра в сторону ворот и стен. Сделав ещё несколько выстрелов, они укатили странные орудия за строй ватажников.
И опять ничего не произошло: на стенах всё так же гоготали защитники, воевода всё так же торопил дружинников с доставкой воды к воротам, а ушкуйники стояли под стенами, ничего не предпринимая.
19
Глузд – ум.
И ещё раз перед воротами появился Ермила Стопуд. Пересиливая гомон на стенах, он выкрикнул:
– Откройте ворота! Вот те крест, не тронем! – размашисто перекрестился сотник. – Мы не хотим крови! Мы не домогаемся животов ваших!
Но только угрозы и оскорбления неслись ему в ответ.
– Видит Бог, вы сами выбрали судьбу, – больше для себя, нежели чем для костромичей, произнёс Ермила и, обернувшись к ушкуйникам, махнул рукой. И тут же к воротам и стенам города, гудя оперением, понеслись несколько сотен стрел, наконечники которых были обмотаны пеньковой нитью, пропитанной горючим маслом. Они несли огненные языки. И как только горящие стрелы достигли облитых горючей жидкостью ворот и части городских стен, те занялись пламенем, с каждым мгновением разрастаясь, охватывая всепожирающим огнём заборала и переходные мостки. Только тогда до дружинников дошло, зачем воевода требовал воду, и вода появилась, но слишком поздно. Огонь перекатывался с одного бревна на другое, расползаясь вдоль стен, а вскоре занялись и дворы внутри крепости.
Недолго продержались крепостные ворота: догорающие плахи рассыпались тысячами искр и упали под ударами найденного здесь же, на пристани, толстого дубового бревна, которое нападающие использовали в качестве тарана.
Ушкуйники ворвались в город.
Первым ватажники разграбили и сожгли воеводский терем. Самого Александра Плещеева они не нашли, хотя и горели большим желанием повесить воеводу на городских воротах, как грозились ранее. Грабили купцов. Досталось и Михаилу Игнатьевичу, хотя у него на постое стоял сам ушкуиный воевода Анфим Никитич в первый приход повольников в Кострому. Но кто помнил об этом в горящем, вопящем от страха и боли, окроплённом кровью городе. Ведь ушкуйники рубили всех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление.
Натешившись вволю и нагрузив ушкуи награбленным добром, ватажники оставили горящий город.
Не минула горестная судьба, уготованная ватажниками, и Нижнего Новгорода. Город был разграблен и частично сожжен. Об одном сожалели ушкуйники: князя Андрея не оказалось в городе. Накануне он уехал в Суздаль – родовое гнездо Константиновичей.
Глядя на вознесшийся на волжских кручах город, боярин Абакунович, уже стоя на корме ушкуя, не без сожаления произнес:
– Знать, не судьба встретиться с князем Андреем. Ничего, чай, не последний раз в этих местах. Ещё помстимся сполна!
Глава IV. Братья
1
В горенке терема жарко натоплено. На широкой лавке, застеленной медвежьей шкурой, развалясь, расположился великий князь владимирский Дмитрий Константинович. Сытая и обильная трапеза разморила его, глаза слипались, а голова безвольно, раз за разом падала на грудь.
– Ты бы пошёл в опочивальню да отдохнул. Чего себя изводить, – участливо предложила княгиня Анна, видя, как муж борется со сном. – А то и здесь, на лавке, приклони голову.
– Нет, голуба, – встрепенулся князь. – Погожу. С ближней заставы донесли, что брат Андрей поспешает, так что пожду. Должен быть вскорости.
– Чего это он? Не случилось ли чего? – забеспокоилась княгиня, откладывая в сторону рубаху, что вышивала узор по вороту красными нитками. – Из Новугорода Низового путь не близок…
– То-то и оно. Да по зимнику… В такую-то непогодь, – кивнул князь на заиндевевшее слюдяное оконце. – Кой день позёмка крутит…
Дмитрий Константинович поднялся с лавки, потянулся до хруста и подошёл к окну.
– Ветер-то как завывает… Надо бы наказать истопить баньку. Андрею с дороги косточки погреть самое дело. Промёрз ведь поди, – произнёс князь и направился было к выходу, но княгиня Анна его остановила.
– Уже истоплена. Я ещё с утра распорядилась, – довольная собой, пояснила княгиня. – А ну как ты захочешь себя парком потешить. На семи травах парок-то, как ты любишь.
Князь улыбнулся и, присев на лавку, на которой расположилась с шитьём жена, полуобнял её.
– Сколь живу, а всё удивляюсь: за какие-такие дела дал мне Господь такую жену?
Анна засияла улыбкой в ответ и прижалась спиной к горячей груди мужа.
– Оно как взопрел! Сними кафтан, не то потом изойдёшь. Тогда уже не токмо братцу твоему банька занадобится, но и тебе.
– Погоди, – остановил напевную речь Анны князь Дмитрий, прислушиваясь. – Никак конский топот?
– Почудилось. За ветром разве услышишь…
– Точно на дворе гомонят.
Князь резко поднялся и устремился к двери.
– Накинь шубейку! – донеслось вслед. – Вот неугомонный! Просквозит ветром, потом поясницей мучиться будет, – больше для себя, нежели для выскочившего за дверь мужа, раздосадовано воскликнула княгиня и тоже поднялась с лавки. – Надобно дорогого гостя идти встречать. – Настёна! – позвала она прислуживающую ей девку, и когда та застыла на пороге горенки, приказала: – Принеси шубу, что князь Андрей надысь подарил, и скажи нянькам, чтобы княжон нарядили и привели в трапезную. Поди, князь Андрей не без подарков…
Распаренные, разморенные братья сидели на лавке в предбаннике и неспешно потягивали квас. Видя, что Андрей заметно сдал с последней их встречи, Дмитрий участливо спросил:
– Поздоров ли? Иль княгиня Анастасия плохо кормит?
– Здоров. И ем за двоих, токмо думы гнетут. С тем и приехал.
– Зачем сам-то в такую даль тащился?
– Не доверил бумаге мысли свои и тревоги, – медленно проговорил старший брат. – Мне доглядчики из Орды вести принесли, да вести тревожные. Орда раскололась…
– Как это? – невольно вырвалось у Дмитрия.
– На части. Как ледяная глыба на мелкие кусочки. Замятня в Орде. Хана Невруза, что дал тебе ярлык на великое княжество владимирское, убил его родной сын Темир-Ходжа.
– Так он теперь правит Ордой?
– Нет. Я же сказал, что развалилась Орда на мелкие частички: ноне Булгарией правит Булат-Тимур, мордвой – князь Сигизбей, в Хаджи-Тарханы сел Хаджи-Черкес, в Заяицком юрте – хан Алибек, в Сарай-Берке сел хан Мюрид, а на Дону – Абдаллах, на самом же деле там правит его темник Мамай.