Ящер страсти из бухты грусти
Шрифт:
Фрэнк, Берт и Лес наблюдали за Молли в монитор системы безопасности, обменивались комментариями по поводу ее груди, нервно посмеивались, когда и через пять минут капитуляция не наступила, и быстро напустили на себя деловой вид, когда она вынырнула из прохода, таща пятигаллонную банку гудрона для ремонта крыши, рулон стекловолокна и резиновый валик на длинной рукоятке.
Молли остановилась у прилавка, переминаясь с ноги на ногу. Берт с Лесом, прищурившись, разглядывали каталог, установленный на вертушке, больше сосредоточившись на том, чтобы поглубже втянуть животы. Фрэнк восседал за кассовым аппаратом и делал вид, что погружен в неимоверно сложную операцию с клавиатурой, хотя на самом деле просто заставлял ее бибикать.
Молли откашлялась.
Фрэнк оторвался от кассы, будто только что заметил покупательницу.
– Все нашли, что хотели?
– Кажется, да, – ответила Молли, обеими руками водружая тяжелую банку гудрона на прилавок.
– А смола вам разве для этого стекловолокна не нужна? – спросил Лес.
– И какой-нибудь отвердитель? – встрял Берт. Фрэнк фыркнул.
– Какой-нибудь что? – переспросила Молли.
– Вам крышу трейлера этой штуковиной залатать не удастся, мисс. Вы же в “Мухе на Крючке” живете, правда? – Все они прекрасно знали, кто она и где живет. Часто она служила темой скобяных пересудов и предположений, несмотря на то, что ноги ее в лавке до сегодняшнего дня не было.
– Я не собираюсь чинить крышу.
– А дорожку заливать ею тоже не получится. Вам нужна асфальтовая шпатлевка, а ее полагается наносить щеткой, а не валиком.
– Сколько я вам должна? – спросила Молли.
– Когда работаете со стекловолокном, нужно надевать респиратор. У вас дома есть респиратор, правильно? – предположил Берт.
– Да, рядом с садовыми эльфами и гномиками, – встрял Лес.
Молли не дрогнула.
– Он прав, – сказал Фрэнк. – Эти волокна забираются в легкие и могут очень сильно навредить, особенно с такими легкими, как у вас.
Продавцы радостно заржали.
– У меня в грузовике есть респиратор, – сказал Лес. – Я мог бы заехать после работы и помочь с вашим маленьким строительством.
– Это было бы здорово, – сказала Молли. – Во сколько?
Лес пошел на попятную:
– Ну, я... это...
– Я пива по дороге куплю, – улыбнулась Молли. – И вы, парни, подходите. Мне помощь очень понадобится.
– О, я думаю, Лес справится, правда, Лес? – произнес Фрэнк, выбивая чек. – С вас всего тридцать семь шестьдесят пять с налогом.
Молли отсчитала деньги на прилавок.
– Так я вас сегодня увижу?
Лес сглотнул и выдавил улыбку:
– Ну еще бы.
– Тогда – спасибо, – жизнерадостно сказала Молли, собрала покупки и направилась к выходу. Когда она пересекала луч сигнализации, Фрэнк прошептал себе под нос:
– Шлюха чокнутая.
Молли остановилась, медленно повернулась к нему и подмигнула.
Как только она оказалась на улице, продавцы пустились в жалкие потуги раздуть пламя стариковской дружбы: лупили друг друга растопыренными пятернями и хлопали Леса по спине. Осуществилась фантазия скобяной лавки – Лесу доведется не просто унизить женщину, Лесу доведется ее унизить и к тому же раздеть. В последнее время их почему-то тянуло на распутство, и о сексе они думали так же часто, как о механизированных инструментах.
– Жена меня убьет, – прохныкал Лес.
– Если она чего-то и не узнает, то ей не повредит, – в унисон ответили остальные.
Тео
В животе у Тео все действительно перевернулось, когда он вошел в свой триумфальный садик срезать несколько клейких макух конопли. На сей раз – не для себя. Ему стало худо от одного воспоминания о том, насколько властно управляла эта крохотная грядка всей его жизнью. И как вышло, что вот уже три дня он обходится без единой затяжки из “Трусишки Пита”? Неужели так внезапно может оборваться двадцатилетнее пристрастие к наркотикам? Без отвыкания, без побочных эффектов, без тяги? От свободы его чуть не подташнивало. Как будто посреди всей его жизни вдруг грохнулась Фея Фортелей, огрела его по макушке резиновой курицей, укусила в лодыжку и кинулась на прочее население Хвойной Бухты.
Он упаковал марихуану в целлофановый пакетик, сунул в карман куртки и залез в “вольво”. До Сан-Хуниперо ехать сорок семь миль. Ему предстояло погрузиться в самые недра окружного дворца правосудия и лицом к лицу встретиться с Пауком – для того, чтобы выяснить то, что ему хотелось выяснить. Травой нужно было подмаслить Паука. Чтобы подкрепить чем-то взятку, по пути он остановится у какого-нибудь магазина и купит мешок жратвы. С Пауком трудно – он заносчив, и, прямо скажем, от него у Тео мурашки, но любовь с ним крутить можно задешево.
Сквозь бронированное стекло Тео видел, как Паук сидит в своей паутине: в окружении пяти компьютерных экранов, по которым бежали строки и столбцы данных, отбрасывая на Паука зловещее синеватое мерцание. Помимо этого комната освещалась только крошечными красными и зелеными индикаторами питания, сверкавшими во тьме, словно увечные звезды. Не отрываясь от мониторов, Паук нажал на зуммер и впустил Тео.
– Кроу, – сказал он, не поворачивая головы.
– Лейтенант, – ответил Тео.
– Зови меня Гвоздодером, – сказал Паук.
Его звали Ирвинг Гвоздворт, и в департаменте шерифа округа Сан-Хуниперо он занимал официальную должность главного технического офицера. Росту в нем было пять футов и пять дюймов, весил он триста тридцать фунтов и завел себе моду надевать черный берет всякий раз, когда усаживался в свою паутину. Очень давно Гвоздворт понял, что миром будут править инфо-маньяки, и в подвале окружной тюрьмы огородил свое маленькое технологическое поместье. Не происходило ничего, о чем бы Паук не знал. Он отслеживал и контролировал информацию, циркулировавшую по всему округу, и не успел никто сообразить, какую власть прибрал он к своим лапкам, как Паук стал для системы незаменимым. Он не арестовал в жизни ни одного подозреваемого, не прикоснулся к пистолету и видел патрульную машину только издали – однако стал третьим по званию офицером окружных сил охраны правопорядка.
Кроме пристрастия к новой информации, у Паука была слабость к мусорной закуси, интернет-порнографии и высококачественной марихуане. Последняя и стала ключиком Тео к берлоге Паука. Он положил пакетик на клавиатуру. По-прежнему не глядя на Тео, Паук открыл его, понюхал, раздавил пальцами один бутончик, а потом снова свернул пакетик и сунул в карман рубашки.
– Мило, – сказал он. – Чего тебе нужно? – Он отковырял зефирную шапочку с пирожного “снежок”, сунул ее в рот, а остальное швырнул в мусорную корзину под столом.