Ящер страсти из бухты грусти
Шрифт:
– А я – Молли Мичон. Я тут просто уборку затеяла. – Молли продемонстрировала стаканы. – Заходите.
Барышни шагнули внутрь и остановились в дверях. Молли понесла стаканы на кухню.
– Знаете, – сказала она, – интересная вещь. Если в один стакан налить диетической кока-колы, а в другой – обычной, и дать им постоять... ой, ну полгода от силы, а потом вернуться и посмотреть, то в том, где обычная кока-кола, растут всякие зеленые штуки, а вот диетическая стоит совсем как новенькая.
Молли вернулась в комнату.
– Вам налить чего-нибудь выпить?
– Нет, спасибо, – механическим голосом андроида ответила Мардж. Они
– Извините, это один художественный фильм, в котором я снималась в Париже, когда была моложе. Вы не присядете?
Барышни, сжав колени так, что между ними можно было сокрушить в пыль пару алмазов, уселись рядком на облезлую тахту.
– Мне нравится ваш освежитель воздуха, – вымолвила Кэйт, стараясь выкарабкаться из охватившего ее ужаса. – Такой свежестью веет.
– Спасибо, это “виндекс”.
– Какая милая идея, – высказалась Мардж.
Это хорошо, подумала Молли. Нормальные люди. Если я удержу себя в руках перед такой вот парочкой нормальных людей, то со мной все будет в порядке. Хорошая практика. Она уселась на пол перед ними.
– Так, значит, ваше имя – Мардж? Такое имя теперь встречается редко, разве что в рекламе моющих средств. Ваши родители любили смотреть телевизор?
Мардж хихикнула:
– Это сокращенное Маргарет, разумеется. Меня так назвали в честь бабушки.
Вмешалась Кэти:
– Молли, нас очень беспокоит то, что образование наших детей проходит совершенно без всякого духовного наставления. Наша Коалиция собирает подписи за введение в школах обязательной молитвы.
– Здорово, – ответила Молли. – Так вы, значит, у нас в городе новенькие, да?
– Ну... да, мы совсем недавно перехали сюда вместе с мужьями из Лос-Анджелеса. Просто в маленьком городке лучше растить детей, как вы без сомнения знаете.
– Точно, – согласилась Молли. Они понятия не имели, кто она такая. – Именно поэтому я и привезла сюда своего Стиви. – Стиви звали золотую рыбку, скончавшуюся во время одной из ее длительных отлучек в окружной дурдом. Сейчас Стиви жил в целлофановом мешочке у нее в морозильнике и всякий раз, когда она доставала лед, одарял ее ледяным взглядом.
– А сколько вашему Стиви?
– Э-э... лет семь или восемь. Иногда я путаюсь – такие трудные были роды.
– На год моложе моей Тиффани, – сказала Мардж.
– Ну, он у меня немножко недоразвитый.
– А ваш муж...
– Умер.
– Ой, простите, – сказала Кэйт.
– Чего извиняться, не вы ж его, наверное, убили.
– В любом случае, – продолжала Кэйт, – нам бы очень хотелось получить вашу подпись, чтобы отослать ходатайство в сенат штата. Матери-одиночки – важная составляющая нашей кампании. Помимо этого, мы собираем пожертвования на внесение в Конституцию соответствующей поправки. – Она изобразила смущенную улыбку. – Богоугодным делам тоже нужны фонды.
– Я живу в трейлере, – сказала Молли.
– Мы понимаем, – ответила Мардж. – Финансы – трудное дело для матери-одиночки. Но ваша подпись для богоугодного дела так же важна.
– Но я живу в трейлере. А Бог трейлеры терпеть не может.
– Прошу прощения?
– Он их сжигает, вымораживает, сносит торнадо. Бог трейлеры ненавидит. Вы уверены, что я не нанесу вреда вашему богоугодному делу?
Кэти захихикала:
– Ох, миссис Мичон, не говорите глупостей. Вот только на прошлой неделе я прочла в газете, что торнадо поднял в воздух трейлер одной женщины, пронес милю и опустил на землю. И женщина спаслась. Она говорила потом, что все время молилась, и Господь ее выручил. Видите?
– А кто тогда с самого начала торнадо на нее наслал?
Пастельные барышни заерзали по тахте. Первой открыла рот голубая:
– Нам бы очень хотелось, чтобы вы посетили наши занятия по изучению Библии, где мы могли бы этот вопрос обсудить, но сейчас нам нужно идти дальше. Вы не откажетесь подписать наше ходатайство? – Из гигантского ридикюля она извлекла планшет и вместе с ручкой протянула Молли.
– Значит, если у вас все получится, детишки смогут в школе молиться?
– Ну, конечно же, – просияла Мардж.
– Значит, мусульманские детишки смогут семь раз на дню, или сколько у них там, оборачиваться к Мекке, и это не повлияет на их оценки?
Голубая и розовая пастели переглянулись.
– Миссис Мичон, Америка – христианская страна.
Но Молли не хотелось, чтобы ее приняли за легкую добычу. Она – женщина толковая.
– А детишкам других вероисповеданий ведь тоже можно будет молиться, правда?
– Наверное, – ответила Кэти. – Про себя.
– О, это хорошо, – сказала Молли и поставила свою подпись. – Потому что я знаю, что Стиви обязательно переведут в группу, где читают “Красных Ястребов”, если он принесет цыпленка в жертву Богу Червей Виготу, да только ему учительница не дает. – Зачем я это говорю? Зачем я это сказала? А что, если они спросят, где Стиви?
– Миссис Мичон!
– А? Он принесет жертву на переменке, – продолжала Молли. – Урокам это совсем не помешает.
– Мы работаем здесь во имя Единственного Истинного Господа, миссис Мичон. Коалиция – не межрелигиозная организация. Я уверена, что если бы на вас снизошла благодать Его духа, вы бы таких слов не говорили.
– А она на меня снисходила.
– Правда?
– Еще бы. И на вас снизойдет. Прямо сейчас.
– Вы о чем это?
Молли вернула планшет Кэти и встала.
– Пойдемте со мной к соседям. Это займет не больше секунды. И я знаю, что на вас она тоже снизойдет.
Тео
Надежды Тео на то, что Мики Плоцника найдут, росли по мере того, как он ехал по жилым кварталам Хвойной Бухты. Почти везде по кустам бродило два-три искателя, вооруженные фонариками и сотовыми телефонами. Тео притормаживал и принимал доклады каждой поисковой партии, давал советы и рекомендации так, будто хоть отдаленно понимал, что он вообще делает. Кого он пытается надуть? Да он не всегда свои ключи от машины найти способен.
Большинство жилых кварталов Хвойной Бухты обходились без тротуаров и уличных фонарей. Кроны сосен впитывали лунный свет, и тьма высасывала лучи фар “вольво”, точно чернильный океан. Тео подсоединил ручной прожектор к прикуривателю и водил лучом по фасадам и пустырям. Не увидел он ничего интересного, кроме пары оленей, объедавших чьи-то розовые кусты. Проезжая мимо прибрежного парка – заросшей травой игровой площадки размером с футбольное поле, обсаженной кипарисами и отгороженной от тихоокеанских ветров восьмифутовым забором из красного дерева, – он заметил, как на одном из столов для пикника сверкнуло что-то белое. Он свернул на парковочную полосу рядом с поляной и направил на стол фары “вольво” и прожектор одновременно.