Ящик Пандоры. Книги 3 – 4
Шрифт:
У нее не хватило смелости даже на то, чтобы просто увидеться с ним. Даже записки не оставила. Сбежала, струсив!
«Пусть будет так, – пожав плечами, сказал он себе. – Играй по ее правилам и жди своего часа».
Придет день, когда и он сможет отомстить ей.
С этой мыслью Тим снял трубку телефона на своем новом рабочем столе и набрал номер своего адвоката.
XXV
14 июля 1958 года
Лейтенант Дэн Агирре сидел в зале судебных заседаний № 3 в здании суда на улице Лафайетт и разглядывал Тима Райордана.
Агирре не был похож на обычного полицейского. В своем отличном сером в мелкую черную полоску костюме и галстуке он больше смахивал на адвоката, банкира или, в крайнем случае, на молодого,
Он был стройнее, чем его коллеги в полиции, но вместе с тем физической силой превосходил большинство из них. У него была прекрасно развитая мускулатура, которая отчасти скрадывалась его высоким ростом и консервативными костюмами, которые он предпочитал. Рефлексы и инстинкты, срабатывавшие, когда ему приходилось принимать молниеносные решения, от которых напрямую зависела его жизнь и жизнь других людей на улицах Нью-Йорка, тщательно скрывались под красивым лицом. За четырнадцать лет полицейской работы, которые были уже у него за плечами, он повидал многое, однако это никоим образом не отражалось во взгляде его спокойных и холодных глаз, которыми он теперь внимательно изучал всех присутствующих, но в особенности Райордана.
Атмосфера в зале заседаний была умиротворяющая, почти сонная. Судья Маргарет Таглиаферро восседала в своем кресле и внимала речи адвоката Кевина Маца, который был нанят Тимом Райорданом. Таглиаферро была миниатюрная женщина, которой уже давно перевалило за пятьдесят. Волосы у нее были оттенка горького перца. Бифокальные очки она любила придерживать левой рукой. Такова уж была ее привычка. Когда она прикасалась к очкам рукой, всем становилось ясно, что сейчас она – вся внимание. Она постоянно находилась в движении. Видно было, что ей трудно усидеть на одном месте.
В настоящий момент она внимательно слушала выступление молодого, с безупречными манерами адвоката Маца, который не так давно – после окончания Йельского университета, – работал клерком у самой судьи Таглиаферро.
– Ваша честь, мой клиент желает выразить свое искреннее сожаление в связи со случившимся инцидентом, самого факта которого он не отрицает и более того: признает свою вину в нем, не перекладывая ни толики какой бы то ни было ответственности на свою жену. Он также выражает готовность возместить в любых размерах ущерб, причиненный им миссис Райордан, которую он считает исключительно потерпевшей стороной в случившемся. Он хочет принести миссис Райордан искреннюю и горячую благодарность за то, что она воздержалась от возбуждения против него уголовного дела за действия, которые он совершил в ту ночь, о которой идет речь. Он также благодарен ей за то, что она любезно предоставила ему возможность продолжать свою работу в качестве вице-президента и исполнительного директора компании «Лаура, Лимитед» до тех пор, пока он не подыщет достойную альтернативу.
Адвокат сделал паузу, чтобы оглянуться на своего клиента. Тим кивнул ему.
– Однако господин Райордан вынужден отказаться от любезного предложения своей супруги продолжать работу в компании и просит удовлетворить его отставку как можно скорее. Тем самым он хочет выразить свое уважительное отношение к тревогам своей супруги относительно ее личной безопасности и неприкосновенности личной жизни. Небезосновательным, к сожалению, тревогам, принимая во внимание сам факт настоящих слушаний. Вместо штатной работы он предлагает миссис Райордан свои услуги в качестве консультанта в ее бизнесе. На общественных началах. По ее просьбе подобные услуги будут ей оказываться господином Райорданом через посредника, одобренного настоящим судом. Господин Райордан полагает, что это самая малая часть того, что он готов сделать, дабы искупить свою вину перед миссис Райордан. Господин Райордан выражает решительное согласие с утверждениями противоположной стороны о его виновности, полностью признает свою вину, раскаивается и со своей стороны не станет чинить никаких препятствий скорейшему разрешению этого дела в пользу удовлетворения просьбы жены о разводе. Он не станет выдвигать никаких претензий касательно вопросов имущества и заранее согласен со всеми условиями, поставленными противоположной стороной в этой связи. Господин Райордан также хочет засвидетельствовать свое уважение к высокому суду и заранее согласен подчиниться любому его решению.
Детектив Агирре все еще продолжал наблюдать за Тимом Райорданом, который сидел за столом рядом со своим адвокатом. Райордан казался прелюбопытнейшей личностью. Это был крупный мужчина. То, что он сидел, отчасти скрывало это, но не так уж сильно. Он непрерывно смотрел на судью, разбирающую его дело. В его взгляде сквозило почтительное уважение, даже какая-то мягкость. Руки он сложил на столе перед собой. На нем был темный костюм. Манеры его были консервативны под стать одежде. Он настолько глубоко был погружен в свои чувства и переживания, что внешне был чист и невинен, как ребенок. Единственная вещь, которая диссонировала с общим фоном, была повязка, закрывающая его поврежденный левый глаз. Это придавало его внушительной внешности какую-то уязвимость, робость, смиренность.
Психологически очень точный ход.
Кевин Мац довел до сведения суда в самых ясных выражениях, что господин Райордан искренне сожалеет о том проступке, который совершил указанной ночью по отношению к жене. Теперь он хотел только принести свои горячие извинения и постараться хоть как-нибудь загладить вину посредством возмещения причиненного ущерба в том виде, какой укажет пострадавшая сторона. Он не станет препятствовать желанию жены развестись с ним, более того: с уважением и пониманием отнесется к этому шагу, на который, по его мнению, она имеет полное моральное и законное право. Он все еще любит ее и еще раз выражает свою любовь в готовности искупить свою вину перед ней любым способом.
Несмотря на все, детектив Агирре продолжал со вниманием присматриваться к Тиму Райордану. Этому было две причины.
Во-первых, Дэн Агирре отслужил уже в полиции четырнадцать лет, имел образование криминалиста, полученное в Колумбийском университете, и солидный «уличный» опыт. Словом, это был не просто полицейский. Это был профессионал высокого класса. За многие эти годы он навидался всяких лиц, в том числе и самых невинных. Он хорошо разбирался в женщинах, но еще лучше в мужчинах.
Вот поэтому-то он был сейчас уверен в том, что за спокойными, теплыми глазами Тима Райордана скрывается что-то такое, чего он не хочет показывать суду.
Во-вторых, волею случая Дэн Агирре находился той ночью, когда случился инцидент, послуживший поводом для бракоразводного процесса, в двадцатом полицейском участке, то есть именно там, куда в буквальном смысле слова приползла полумертвая и вся в крови супруга господина Райордана с просьбой о помощи. Именно Агирре, которого можно было назвать по праву ветераном судебной системы, порекомендовал миссис Райордан нанять для процесса Нэнси Андервуд.
Оторвав наконец взгляд от Тима, Агирре перевел его на Лауру. На ее лице все еще оставались шрамы, губы еще не зажили и трескались местами, темные пятна синяков все еще были видны, хотя со времени инцидента минуло уже две недели. Однако сейчас она выглядела просто королевой красоты по сравнению с тем, какой она была тогда.
Дэн Агирре мог читать по синякам и шишкам точно так же, как умелый охотник мог читать по следам животных. В ту ночь, еще даже ни разу не увидев господина Райордана, он уже мог многое сказать об этом человеке. Тот оставил свой почерк, настолько же ясный, как и почерк каллиграфа, на лице своей жены.
Поэтому Дэн Агирре постоянно возвращался взглядом к Тиму Райордану. Смотрел он на него и тогда, когда его адвокат произносил заключительную часть своей речи.
– В заключение, Ваша честь, господин Райордан желает выразить свое сожаление суду и миссис Райордан за то, что вызвал своим поступком необходимость проведения настоящих слушаний. Дабы продемонстрировать свое уважение к высокому суду, он готов покрыть все процессуальные издержки. Он благодарит суд, миссис Райордан и сторону, защищающую ее интересы, за то, что они позволили ему принести свои самые искренние извинения в совершенном проступке.