Ящик Пандоры. Книги 3 – 4
Шрифт:
Посреди переулка стоял старый помятый «седан», и ей пришлось обойти его, чтобы подойти к своей двери. Неровный тротуар покрывали лужи, образованные тающим снегом, и ей пришлось переступать осторожно, чтобы не промочить ноги. Ключи уже были у нее в руках.
Она была до того занята мыслями о своих делах, что случившееся в следующую минуту захватило ее врасплох. Позднее она проклинала себя за то, что была недостаточно осторожна.
Она пыталась аккуратно обойти «седан», но в это время передняя дверь машины отворилась и чья-то могучая рука схватила ее и втащила внутрь на широкое переднее сиденье,
Дверь закрылась. Ее рот был зажат чьей-то рукой. Лаура вырывалась, безуспешно пытаясь позвать на помощь. Портфель и сумочка для фотоаппарата остались лежать на мокром снегу.
Она не могла точно сказать, как определила, что это был Тим. Он был в свитере; она чувствовала прикосновение шерсти к своей щеке. От него веяло чем-то странным, даже диким. Это был не тот Тим, которого она помнила; но все же она знала, что это был он.
Ее старания были бесполезны, потому что никто в переулке не мог услышать ее, тем более, что двери машины были заперты. Но от этого она еще неистовей пыталась освободиться. Ее вдруг охватила злость на него за то, что он так бессовестно вторгся в ее жизнь. Она колотила ногами по щитку, пыталась укусить его за руку, молотила его кулаками.
Но он был слишком силен. Схватив обе ее руки одной своей, он другой запихнул кляп ей в рот. Затем он обвязал ее голову носовым платком. Его проворство произвело на нее впечатление, но не удивило. Его всегда отличала сноровка.
Несмотря на ее сопротивление, он сумел связать ее запястья спереди. Затем он привязал их к дверной ручке с ее стороны. Он наклонился, чтобы связать ее ноги, и прикрепил их к чему-то наподобие металлической рейки под сиденьем. К чему точно, она не видела.
Он уложил ее так, чтобы не было видно снаружи. Она беспомощно смотрела в окно, но ничего не видела, кроме крыши своего дома да мокрого снега, который падал с темного неба. Она услышала, как Тим вышел из машины, чтобы поднять ее упавшие портфель и сумочку для фотоаппарата. Он бросил все это на заднее сиденье, включил двигатель, и машина медленно двинулась вдоль переулка.
Лаура в первый раз взглянула на своего похитителя. Красивые черты его знакомого лица были отмечены выражением, которого она никогда раньше не видела. Несмотря на холодную решимость в его глазах, она почувствовала, что им владело что-то, не подчинявшееся его воле.
Он вел машину осторожно. Они ехали по улицам города, освещенным тусклыми фонарями. Вскоре они достигли, как догадалась Лаура, ФДР-драйв. По ориентирам, которые были видны ей из окна, она поняла, что они ехали в северном направлении, в сторону Гарлема и Бронкса.
Прибавив скорость, Тим заговорил.
– Не бойся, – сказал он неторопливо тихим голосом. – Ты в безопасности.
Лаура не могла ответить ему, потому что во рту у нее была тряпка.
Последовала минутная пауза. Похоже, он обдумывал, что сказать дальше. Затем кивнул и начал говорить.
– Я хорошо обдумал все, – сказал он, поглядывая и на дорогу, и в зеркало заднего вида. – И, Лаура, честно говоря, я не думаю, что ты сама до конца понимаешь, что ты наделала.
Ты действовала в спешке и под влиянием эмоций. Ты была в панике. В какой-то мере я не виню тебя за это. Ты была сбита с толку и напугана. Ты приняла решение, прежде чем тебе стало известно все. Если и есть что-то, что я постиг в бизнесе, так это то, что надо знать все факты, прежде чем судить.
Он снова кивнул сам себе, как будто удовлетворенный своими рассуждениями. Он не смотрел на нее, продолжая наблюдать за дорогой.
– Тебе надо… Ты должна иметь что-нибудь для сравнения, – продолжал он. – Вот почему я даю тебе эту возможность. Видишь ли, когда ты приняла то опрометчивое решение, ты была под давлением сиюминутных обстоятельств, которых могло и не быть.
В его манере выговаривать слова было что-то нервное и бессвязное, и из-за этого Лаура еще больше боялась его. В его голосе было какое-то ненормальное напряжение, которое он пытался держать под контролем.
– Поэтому я и даю тебе эту возможность, – сказал он. – Возможность вернуться к самому началу. Когда ты увидишь все заново и освежишь свою память, ты можешь сравнить это с тем, что случилось, сравнить эти две вещи. Ты увидишь, где ты поступала неправильно – где мы поступали неправильно, – и ты поймешь.
Он в первый раз взглянул на нее. Его глаза, казалось, были стеклянными. На самом деле он ее не видел; перед ним было создание его воображения, ужасный сон, и ему хотелось поскорее проснуться и прогнать этот ночной кошмар.
– Потому что все, что я прошу, это чтобы ты поняла, – сказал он. – Чтобы ты попыталась понять. Ты просто бросила меня, разрушила наш брак и сделала все, чтобы отгородиться от меня.
Он помолчал, как будто удовлетворенный своими логическими выводами.
– Сейчас я знаю, что мы оба делали ошибки, – сказал он. – Я старался и сейчас стараюсь понять, простить, уладить все. Я сделал много ошибок; все, о чем я прошу, это возможность исправить их. Но ты не захотела дать мне эту возможность. Ты поступила несправедливо, Лаура.
Он продолжал в том же духе, все более неустойчивым голосом, в то время, как машина мчалась на север.
Лаура была рада, что во рту у нее кляп. Было бы безрассудно пытаться противоречить ему, потому что он уже давным-давно до этого уверил себя в том, что он и только он был прав. И что бы она ни сказала, это, возможно, только подстегивало бы его гнев – которого он сам не осознавал до конца – и довело бы его до крайней точки.
Природные ориентиры постепенно совсем исчезли, и ночь казалась еще темнее. Снег с дождем падал на ветровое стекло, оставляя на нем мелкие брызги. Все вокруг погрузилось в зловещую влажную темноту.
«Успокойся, – уговаривала Лаура сама себя. – Не паникуй».
Она проклинала себя за неосторожность, воспользовавшись которой, он сумел насильно увезти ее от порога ее собственного дома. Он ввел ее в заблуждение тем, что все это время не давал о себе знать. Она действительно поверила, что он смирился с тем, что они должны расстаться, решил оставить ее в покое и начал новую жизнь.
Но то, что происходило сейчас, не было для нее полнейшей неожиданностью. Упрямство было одной из самых примечательных черт его характера. Он не терял ее из виду в течение всех этих месяцев. Она должна была прислушаться к его последним угрожающим словам, которые он произнес тогда в зале суда, должна была обратить внимание на ненависть, которая горела в его глазах.