Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи
Шрифт:
– О чем ты говоришь? – Бергвид не вполне ее понимал, но имя ненавистного врага заставило его выплыть из полупьяных грез. Его темные глаза под тяжелыми набрякшими веками оживились и настороженно заблестели.
– Я говорю о том, что ради мира на Квиттинге я согласилась бы заключить брак с человеком, который никак уж нас не опозорит своим происхождением, – с той же горделивой важностью продолжала Хильда. – Такой брак предотвратил бы дальнейшую вражду между хёвдингами и…
– Тролли бы их взяли! – Бергвид в негодовании швырнул свой кубок прямо на земляной пол, так что остаток пива выплеснулся в очаг, угли зашипели. – Молчи! Я знать не хочу никаких хёвдингов! И меньше всех – Вигмара Лисицу, этого мерзавца, выскочку, наглеца,
– Но ты же дал клятву оставаться в мире со всеми, в том числе и с ним! – Хильда с обидой надула губки, как девочка, которой запрещают играть. – Ты дал клятву жить в мире со всеми квиттингскими вождями. И не будет никакого урона нашей чести, если мир будет подкреплен…
– Молчи, я сказал! – Бергвид ударил кулаком по подлокотнику. – Клятву! Будь проклята эта клятва! Если бы я только знал, что ему прищемил хвост конунг фьяллей, дождался бы он от меня клятвы! Вот отчего он запросил мира, этот трус, подлец и предатель, – если бы я только знал! – И Бергвид даже зарычал от досады на свое тогдашнее неведение, которое верную победу, бывшую почти в руках, превратило в поражение.
– Но теперь ты связан клятвой и все равно не можешь враждовать и воевать ни с кем из них. Поэтому…
– Поэтому я укажу тебе нового противника, Бергвид сын Стюрмира! – вдруг прозвучало между ними, прямо из ниоткуда.
Голос, произнесший эти слова, был так странен, так звучен и притом бесплотен, что все в гриднице разом умолкли, перестали есть; ослабевшие руки опустили рога и кубки, работающие челюсти застыли, так что все гости стали похожи на хомяков с полными защечными мешками. Голос шел откуда-то из самой середины просторного покоя, рождался как бы из воздуха между резными столбами, подпиравшими кровлю… из очага, где горел огонь… и притом походил на стылый, режущий зимний ветер, пробирающий до костей. Собственное тело показалось каждому недостаточно надежным покровом для защиты души от голоса с той стороны.
– К-кто? Где? Что это? – Бергвид тревожно огляделся, вцепившись в нож на поясе. – Кто говорит… со мной…
– Это я говорю с тобой, Бергвид сын Стюрмира, я, дух Медного Леса! Я, Дагейда дочь Свальнира!
– Где ты?
Бергвид, бледный и с холодной испариной на лбу, огляделся – он знал, что дочь великана никогда не войдет в человеческий дом. Та же испарина блестела на лбах у всех гостей в гриднице – каждого сжигал внутренний жар, а по коже бегал озноб, вызывая лихорадочное потение, кружение головы, темноту в глазах, слабость. Лишь слегка коснувшись их, дух корней и камней тянул на себя человеческую жизненную силу, и ни у кого не было средства защититься от его жадности.
– Я здесь! – раздался насмешливый голос, и Бергвид, а за ним и все прочие увидели в огне очага, высоко вздымавшегося над старыми черными камнями, голову ведьмы.
Рыжие языки пламени вились вокруг лица, как волосы на ветру, желтые глаза сияли и жгли – и Бергвид, не раз видевший ее, не мог не узнать своей странной покровительницы. Ее покровительство он когда-то купил за такую цену, о которой предпочел забыть, и Дагейда все эти десять лет приносила ему только пользу, но при встрече с ней он каждый раз испытывал давящий ужас.
– Что… что ты хочешь? – задыхаясь, едва сумел выговорить он, на все готовый ради того, чтобы она поскорее исчезла.
– Помочь тебе! – прозвучало из пламени, и сам голос ведьмы обжигал, как злое дыхание огня. – Ты не можешь затеять войну на Квиттинге, чтобы не нарушить данной клятвы. Я укажу тебе другого противника. Победа над ним прибавит тебе чести и богатства! Это – Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей!
– Кто-о?! – боясь, что ослышался, заплетающимся языком едва вымолвил Бергвид. – То… То…
– Тор-вард сын Торбранда, конунг фьяллей! — со злобным удовлетворением отчеканила ведьма. – Ты удивлен? Ты этого не знал? Ты не знал, что Торбранд конунг убит, убит здесь, на Квиттинге, убит Хельги сыном Хеймира! А это так! Уже много дней миновало с той поры, как он был засыпан землей вместе со своим знаменитым мечом по имени Дракон Битвы, тем самым, который он украл у моего отца! Они погребены в одной могиле, и сын его стал конунгом фьяллей! Нет больше Торбранда конунга, чье имя наводило страх на врагов! Больше нет! Ничто не мешает тебе пойти войной на его беззащитную землю и рассчитаться с фьяллями за все то горе, которое они принесли квиттам! Отомстить за смерть твоего отца, Стюрмира конунга, чья убийца, жена Торбранда, все еще живет в Аскефьорде! Сделай же это сейчас, когда все дороги перед тобой открыты!
– Но как же… Торвард ярл? Вернее, Торвард конунг? – дрожащим голосом пробормотал Ульв Дубина, наслышанный о мощи Торбрандова наследника.
– Скоро его не будет во Фьялленланде, и все его сокровища, награбленные на Квиттинге, останутся без защиты! Пойдите туда и возьмите их! В Аскефьорде вас ждут добыча и слава! Увези его мать и продай ее в рабство, Бергвид сын Стюрмира, как его отец продал в рабство твою мать! Возьми его дом и его богатства, как он взял твои! А мне ты отдашь только одну вещь – обручье Дракон Судьбы, то, что носит его мать. Принеси мне его – и я дам тебе такую силу, что равного тебе не будет в Морском Пути. Никогда!
– Я сделаю это! – воскликнул Бергвид, и голос его окреп. Мысль о фьялленландских конунгах, об участи его матери кюны Даллы, в память о которой он носил те зеленые стеклянные бусы, прогнало даже его робость перед огненным лицом ведьмы. – Да! Я продам в рабство его мать, как он продал мою! Это будет достойная месть!
– Но помни! – Пламя вдруг взметнулось выше, почти лизнуло кровлю, и люди, замершие на скамьях, с криками подались назад, закрывая головы руками. – Если ты вздумаешь обмануть меня, присвоить Дракон Судьбы, то участь твоя будет ничем не лучше участи твоего брата Вильмунда! Висеть тебе на дубу пронзенному копьем! И пронзит тебя Торвард сын Торбранда, как старый убийца Торбранд пронзил твоего брата! Запомни!
На это Бергвид уже не ответил: он сидел, обеими руками вцепившись в подлокотники и остановившимся взглядом впившись в пламя, откуда смотрели на него огненные глаза ведьмы. Месть составляла смысл его жизни; жажда мести текла в его жилах вместе с кровью, ее он ел и пил. Надежда на нее была единственной отрадой его жизни. Ради мести он совершил бы любые подвиги и пошел бы на любые жертвы.
– Я дам тебе в помощь священный кубок Дракон Памяти! – пообещала ведьма, и Бергвид снова не верил своим ушам. Этот самый кубок он когда-то отдал ей сам в обмен на покровительство и никак не ждал, что когда-нибудь увидит его снова. – На то время, которое тебе понадобится, чтобы собрать войско. С ним к тебе придет благословение предков, и все квитты увидят это. Когда твой поход будет победоносно завершен, Квиттинг снова признает тебя своим конунгом. А ты вернешь мне Дракон Памяти. И плохо будет тому, кто пожелает меня обмануть! Завтра на рассвете пойди на гору Сэтрберг и возьми его в источнике, что бьет из скалы, под корнями кривого дуба.