Ясень
Шрифт:
Керин кивнула, не открывая глаз:
— Ладно. А то я в этом мало что понимаю…
…Собирались командиры. Стучали шаги, невнятно звенели голоса. Подошел Гротан — Керин узнала его по скачущей походке.
— Я привел Шатуна, Золотоглазая.
От неожиданности она даже открыла глаза: Шатун, один из немногих в войске, чурался ее, прятался, когда она приближалась.
Он был ленником Мелдена, единственным, кто осмелился восстать против службы Незримым, за что лишился и имени, и семьи, и дома. В развалинах того дома Гротан-Шершень
— Ну, чего хочешь, Ясноглазая? — владетель упорно отводил глаза.
— Я хочу знать, как оборонять крепость. Мелден опомнится и вернется. Скоро.
Шатун презрительно громко почесал под бородой:
— Вот это славно. За три дня научить вшивых подвладных военному искусству!
Керин движением руки отмела негодующие выкрики.
— Почему тогда ты с нами, Шатун?
Их глаза, наконец, встретились.
— Потому что Мелден убил моих богов.
Мужчина сжал руку в кулак, потом разжал и посмотрел на открытую ладонь:
— Довольно разговоры разговаривать. Прежде всего… Прежде всего, на стенах должны быть стражи, по двое, всегда, и не смеют отойти, даже если медвежья болезнь случится. Один впереди, второй обязательно его видит. А если который исчез али ведет себя странно — тотчас трубить тревогу. Хорошо бы еще, чтобы третий за ними смотрел из укромного места, про которое они не знают. И лучше сменять почаще. Людей против Мелдена у нас втрое, нет?
Потом… Надо пристрелять луки, стрела по дуге сверху дальше летит. То же и с боевыми машинами, и рамочными самострелами. Можно их еще изготовить, даже многострельные. Ты, Гротан, охотник, вот и возьмись, да тетивы не перетяните, а то конских хвостов не станет — девок стричь придется.
Еще… стоит копий коротких настрогать поболе. Камней к скважням сложить. Желоба проверить. Отпорные бревна: это те, какими осадные лестницы откидывают — лестницы тяжелые, руками не управиться. И эти, «молотилки», где по четыре шара на цепях — как закрутятся: только "ой!". А на случай, если стену пробьют — мешки с песком. Проще нет, а пролом закроют. И чтобы по тревоге все сразу не бежали: не отпор выйдет, а сплошная давка и безобразие.
Велем тихо хмыкнул, но не возразил.
— …Еще перестрел надо так устроить, чтобы «мертвых» мест как можно меньше оставалось: это под самой стеной, куда стрелы не достают.
Гротан согласно кивнул.
— …Самое опасное место — это ворота и мосты к ним. Те два, что между кутафьей и главными воротами, просто подымем. Кутафья стоит посреди рва на островке, к ней за так не подлезешь. Второй мост, от кутафьи до внешнего края рва, похитрее. Там только половина подымается, вторая на сваях мертво лежит. Так вот что я думаю. Надо сваечки осторожно подпилить, в дырья чурбаки засунуть да веревочками волосяными подвязать…
Шатун обернулся на длиннокосую Леську, та в ответ глазищами зыркнула, но промолчала.
— …Если кутафью они станут брать,
Плоско лежащие закатные лучи сделали воздух в покое розовым. Керин ответила тихо:
— Ты знаешь, что есть.
Он пожал плечами. Неискренне рассмеялся.
— Ладно, слушай дальше. Они непременно навалятся на ворота.
— А не могут они, — перебил Велем, — к примеру, каких связок хвороста набросать или мехи надуть — ров не везде широкий — и со всех сторон ломануться?
Шатун скривился, оборотясь к нему:
— Они бы и ломанулись, да вот, бегать под кипящей смолой несподручно, и щит не спасет. Можно и маслом вдоль стены залить да поджечь…
— Да-а, масла много…
— Нет, Мелден своему замку хозяин, он теперь людей зря ложить не станет. Половина на ворота пойдет, а другая — потайным ходом. Ходы тут есть. И не те только, чтобы бежать. Про эти все помнят. А вот про те, и чтобы свое добро вернуть, когда отберут, — вспоминают редко. На чем и гибнут. Упьются на радостях…
Шатун издевательски закатил глаза. Тума неприметно потер шею: что правда, то правда — имелось такое желание. А Керин к винным погребам охрану поставила.
— Закуты есть и тупики, — продолжал владетель, — в самых чудных местах, хоть возле выгребной ямы. А там стена сдвигается. Но изнутри не откроешь. Только, жаль, и года не хватит, чтобы найти…
Керин громко вздохнула. Взгляды оборотились к ней.
— А я понять не могла, почему они за стенкой продолжаются и в воду.
— Где?! — закричал Шатун. — Откуда знаешь?
— А у нас тут союзники есть, — хихикнула Леська.
— Покажу обязательно. Дальше.
— Ну вот, будет в ряске нырять — остынет, — ухмыльнулся Шершень. Шатун кинул в него взглядом, как камешком:
— А дальше сторожок поставим, звоночек и… хоть волчий капкан. Повеселимся. Хуже дело, что у нас половина людей снаружи — не всем место есть в стенах.
— А ты про это не беспокойся, — медлительно произнес Гротан. — Я лучников поучу, а сам в поле погуляю. Рогаток наделаем. Хитрость невелика: козлы да бревнышко, а в траве с разбегу кони ноги поломают. И «чесночку» кинем. Есть у нас кузнецы?
Кто-то отозвался, что да.
— …А три вершка заостренного железа под копыто здоровья не прибавят — ни коню, ни всаднику. Когда в своих ста фунтах доспеха обземь на скаку грянется — встава-ать долго будет. Еще волчьих ям нароем. И земляным маслом траву польем, чтоб шибче горела в нужное время.