Ясень
Шрифт:
— Проклятье! — пробормотал он, стискивая поводья. Будто шею того, кто придумал скармливать Дракону людей.
Девушкам помогли забраться. Из полутьмы повозки глядели на них изумленные и испуганные глаза. Одна из схваченных плакала, остальные глазели на Леську и Керин.
Повозка тряслась по дороге и вскоре снова остановилась. Снаружи донесся крик, втолкнули растрепанную девушку. Леська охнула:
— Тинка!
Тинка, всхлипнув, уткнулась лицом ей в колени. Вновь заскрипели колеса, заглушая отчаянный женский плач.
Долго
Наконец, повозка дернулась последний раз и стала. Послышались голоса стражников. Леська выглянула из-за полога и с изумлением узнала собственный двор. Исполнив обязанности, как правило, Послы Дракона обедали у главы общины.
Из дома вышел мрачный Торас, огляделся по сторонам. Леська не выдержала.
— Отец!
Торас обернулся, увидел дочку, и лицо его побелело. Протянув руки, он неуверенно шагнул к ней. Стражник загородил путь копьем. Торас схватил копье, переломал надвое и швырнул прочь.
— Леська! — крикнул он так громко, что из дома выскочил Мартин. — Беги!
Двое стражников навалились на Тораса. Третий подскочил к повозке, больно толкнул Леську в плечо. Падая навзничь, она еще успела увидеть, как Мартин поднимает отца с земли. Потом край полога упал, и стало темно.
Глава 2
"…Во имя и во утверждение мощи Вольного Ясеня…"
Одетые в белое стояли на помосте. За ними полукругом расположились старшины. Спиной к помосту, лицом к толпе, глашатай читал указ.
"…Ряда Старшинской Вежи во вверенном ей охранении покоя и мощи Вольного Ясеня приговорила…"
Глашатай вскинул голову. Все молчали. Молчала толпа, молчали важные старшины, молчали пять юношей и пять юниц на помосте. Тихо было так, что слышался резкий свист крыльев пролетающих ласточек.
"…согласно воле богов с великой скорбью в сердцах признать неизбежным избрать из числа жителей Вольного Ясеня и прилежащих земель десятерых, готовых совершить искупление во имя покоя города…"
Леська ощупью нашла и сжала пальцы Керин. Керин ответила пожатием. Девушка слева от них взглянула угрюмо. В лице ее не было ни кровинки, темные волосы едва доставали до плеч.
"…Жители Вольного Ясеня, смотрите на лица Избранных, что призваны нас спасти, слушайте их имена…"
Кто-то за спинами десятерых вздохнул громко и прерывисто. Они не шевельнулись.
"Велем из рода Астоса, житель Ясеня…"
Плечистый светловолосый парень вскинул голову и прищурился, выискивая кого-то в толпе. Его глазастый чернявый сосед
"…Ратма из рода Желана, житель Ясеня…"
"… Гино из веси Бортной, сын Марина…"
"…Гент из веси Заставной, сын Ставра…"
"…Лаймон из веси Ладейной, сын Карса…"
Глашатай, будто торопясь, повысил голос:
"…Мирна, дочь Сента, из веси Пригорной.
Флена, дочь Кайсара, из веси Заставной.
Наири, дочь Герсана, жительница Ясеня…"
Толпа дрогнула. Соседка Керин повернула голову, и Керин поразилась пустоте ее лица.
"…Леська, дочь Тораса, из веси Пастушьей.
Керин из веси Пастушьей…"
Глашатай запнулся, пробежал глазами по свитку. Все молча ждали.
"…Вглядитесь в их лица, запомните их имена! Избранным для Искупления Вольный Ясень дарует право: в течение двух недель жить, где они пожелают и как пожелают. Ни один житель Вольного Ясеня не может отказать им в просьбе, если она не противоречит следующему запрету: покидать пределы Вольного Ясеня и снимать знаки Избрания, которые сейчас будут выданы…"
Глашатай говорил еще что-то о вечной благодарности города, но его никто не слушал: ни те, кто благодарил, ни те, кого благодарили.
На помост поднялся кузнец. Два подмастерья несли за ним поднос и инструменты. На подносе лежали черные с серебром браслеты в виде дракона, кусающего себя за хвост. Каждый из десяти по очереди протягивал руку. Мастер надевал браслет, подкладывал кусок бересты и ловко запаивал концы. Лицо его было мрачно. Закончив работу, он молча ушел.
Прогудели рога, возвещая конец церемонии. Люди медленно разошлись. Спустились старшины, отошел в сторону глашатай. На помосте остались только десять Избранных. В надвигающихся сумерках ярко белели их одежды.
Керин и Леська сошли с помоста, держась за руки. Керин почувствовала, что рука подружки мелко дрожит. Она остановилась, заглянула Леське в глаза, ободряюще улыбнулась и та слабо улыбнулась в ответ. Их обогнала темноволосая Наири. Она шла быстрым, почти мужским шагом, ни на кого не глядя. Товарищи по несчастью расходились. Вскоре на площади никого, кроме Керин и Леськи, не осталось.
— Ну, что? — тихо спросила Керин. — Куда пойдем?
Леська подняла на нее жалобный взгляд:
— Не знаю. Мне страшно, Керин. Сделай что-нибудь!
Керин обняла Леську:
— Сделаю. Вместе сделаем. Две недели у нас: за это время можно рыбу научить летать, право. Ничего плохого не случится, веришь?
— Верю, — всхлипнула Леська. — Только меня эти напугали… И вот, — она подняла руку, — браслет. Не избавишься.
— Избавимся. Только ты не поддавайся, понимаешь? Ты повеселись, Леська. Была ты в Ясене?
— Была, давно только.
— Вот и хорошо. Весь город твой, помнишь, что глашатай сказал? Ты веселись и о плохом не думай.