Ясень
Шрифт:
— Нет, — тихо сказала Керин. — А что это означает?
Раннор резко подался вперед. Глаза его сузились.
— Что если ты не туда шагнешь, я должен тебя убить.
Керин опустила руку на меч.
— Я думала, рыцарь Горт мне друг, — выговорила она. — Не враг, по крайней мере.
Раннор насмешливо фыркнул:
— Не будь наивной. Рыцарь Горт Незримых ненавидит, верно. Но тебя еще больше: под твои знамена ратаи идут, а под его — с неохотой.
Он придвинулся ближе, снизил голос до шепота:
— Рыцарю Горту славы хочется. Спит и видит себя защитником и освободителем. Если б мог он —
Раннор засмеялся странно, точно всхлипнул. Керин смотрела сквозь него широко раскрытыми глазами. Потом вздрогнула, очнувшись, и сказала:
— За вести спасибо. Но, коли ты меня сейчас убивать не собираешься, может, лучше тебе уйти? Утро скоро.
Раннор стремительно встал, чуть не задев головой крышу. Керин тоже поднялась и удивилась его росту: она едва доставала ему до плеча. Когда они сидели, это не было так заметно.
— Ладно, — произнес наемник с прежней недоброй усмешкой. — И впрямь пора. Но я еще наведаюсь, запомни. Либо кто другой… наведается. Скажи своим, пусть получше тебя охраняют. Ты такая беззащитная, что тебя убивать не интересно. Ну, прощай… И спасибо.
— За что? — спросила Керин едва слышно.
— За смелость. Позови ты на помощь, я б тебе рот затыкать не стал. Прощай.
Он шагнул ко входу и бесшумно, как тень, исчез за пологом. Керин некоторое время стояла неподвижно, потом вдруг, обхватив голову, со стоном опустилась на колени. Сквозь нараставшую боль она думала, что немногие, пожалуй, могут похвалиться разговором с глазу на глаз со своим убийцей, но ей от этого не легче.
"Раннор не мог соврать… Рыцарь Горт двуличен… как же так?
Стало быть, мужество — еще не защита от подлости?..
А Мэннор? Почему не сказал ей о брате?.. Что она вообще знает о Мэнноре?..
Мэннор — Раннор, будто два удара колокола…
Что же вы не поделили, братья?.."
Слово свидетеля. Встреча
Я возвращалась из разведки.
Вернее, не совсем так. Уже вторую неделю головные полки под началом Явнута медленно и упорно прокладывали путь к северу по левобережью Ставы. Торили дорогу для всего войска. В нем было сейчас больше двух тысяч пехотинцев и полтысячи конных. Просто провести такую силищу по узкому перешейку между рекой и Багнами уже было задачей. Да чтобы не измотались в пути.
Я не раз и не два спрашивала Керин, отчего она не хочет идти землями Горта, ведь позволение есть? Но она молчала.
Ушедшие вперед сейчас наводили гати и переправы через узенькие лесные речки, впадающие в Ставу и, по счастью, обмелевшие из-за жаркого лета. Охотились и ставили вдоль дороги лабазы и скирды сена и сладкого тростника для коней, окуривая дымом (чтобы отпугнуть зверя). Хотя и вепри, и лоси, и зайцы по осени сытые, нагулявшие жирок, особо не тронут.
Дичи хватало. Ходили на бобровые гоны, делали ловушки на водяных крыс. Искали и замечали пчелиные дупла. Рыбачили — славно брались и голавль, и жерех, и сом, и нежная стронга.
Остальные припасы решено было тянуть волоком по реке. Тяжело против течения, но все же легче, чем по болоту на телегах или поводных конях. Под это дело были собраны и правились сейчас под присмотром Лаймона все челны и плоскодонки, сыскавшиеся
Но здесь, ближе к Багнам, она была пуста. Разве что плавали редкие струги вдоль правого берега… Когда-то по Ставе к устью сходили даже большие корабли, но с пришествия Незримых купцы Туле и северных земель предпочитают подниматься до озера Сумрак или пересекать перешеек и, сняв с лодок колеса, сплавляться по Ясеньке — так оно кажется безопаснее. Оскудела Става…
Передовые полки занимались дорогой, а остальное войско стояло в полутора днях конного перехода от Сарта, там же, где, убежав из замка, расположился когда-то Мелден…
Где-то здесь в болотах скрывалось и брошенное капище Незримых…
Вдоль реки выстроился настоящий посад: лодейники, кузнецы-оружейники, шорники, пекари, коптильщики, медовары, охотники и следопыты… Сам военный стан был чуть в стороне, и порядки там были строже. Во всяком случае, мне пришлось дожидаться Гента, который удостоверил, что я — это я, и велел пропустить нас внутрь.
Когда я вошла, ветер хлопнул пологом палатки и раздул в жаровне угли. Я старалась двигаться бесшумно, и все равно Керин вышла, встала, держась за опорный столб.
— Вернулась вот, — я развела руками. — Ужинать станем?
— Нет. Голова болит.
Мой собственный голод мигом пропал. Странные умения Керин, когда использовались слишком сильно, приводили к таким вот приступам. Что случилось на этот раз?
— Не стой. Ложись, — сердито сказала я. — Как маленькая, право.
Я отвела ее в заднюю часть палатки, за ковры, уложила, убрав подушки из-под головы. Что делать, я знала достаточно хорошо, чтобы справиться и без Леськи: положила Керин на лоб мокрое полотенце, поставила на угли котелок с водой и заварила баркун и лабазник. А в другом котелке смешала и томила на угольях молотое "ситанское зерно" с медом, причем и того, и другого опустила в молоко столько, что жижа сделалась дегтярной и ложка в ней стояла стоймя.
Снуя вот так между утварью и мешочками с припасом, я заметила что-то, рыбкой блеснувшее под ногами. Это оказался оберег-лунница на оборванной цепочке. Место внутри, где должно быть знаку бога, пустовало — странная вещица. У кого такая, я не могла припомнить, и пока сунула находку в кошель…
Не Мэннор же возвращался? Ох, лучше бы не возвращался вовсе!
В начале верескня он отплыл на снаряженной ладье на север, разведывать путь. Сославшись на то еще, что в Туле у него торговые дела. Объявленной войны между Ясенем и северными рыцарями не было, да и торг — всегда дело опасное, не для жизни, так для кошелька. Пусть себе плывет.
Чтобы придать правдивости задумке Мэннора, мы почти опустошили подвалы Сарта: ушли в Туле и сладкое вино, и паволоки из Южного Суна, и заготовки мечей, и клепицы, и проволока, и болотная руда, которая считалась вельми хорошей, даже лучше той, что добывалась в Лучесветных горах.
Увез Мэннор и, пожалуй, самое ценное — несколько книг в дубовых, отделанных лалами по сафьяну коробьях, среди них "Трактат по оружию" и "Коннознатство, чили о выучке боевых коней Поучение" кенига Владимира.