Ястреб среди воробьев
Шрифт:
Сама по себе задача казалась несложной. Все, что от него требовалось, это барражировать в небе в районе Реггана, когда запустят ракету с французской атомной бомбой. Остальное сделает "Пика-Дон", записав параметры испытаний.
Все было предусмотрено. Если "Пика-Дон" будет вынужден приземлиться на территории Франции или дружественной ей страны, то и в этом случае Фармен ничем не рисковал. На борту "Пика-Дона" стояло стандартное оборудование, хорошо известное французам. И как бы они ни старались доказать, что пилот следил за
Фармен следил за приборами и показаниями радара. Самолет достиг высоты сто тридцать футов. На радарном экране появился Регган. Ожидаемая траектория ракеты высвечивалась красным пунктиром на соседнем экране.
Недалеко от Реггана появилась вспышка и, пульсируя, стала подниматься все выше и выше, сверкая на экране радара, как драгоценный камень. Французская ракета. Фармен затаил дыхание: началось! Испытание началось.
Ракета достигла его уровня и продолжала подниматься выше. Внезапно она исчезла с экрана локатора, а кабина озарилась резким белым светом. Небо вспыхнуло так ярко, что Фармен ослеп. "Пика-Дон" завертелся, как волчок, самолет то попадал в кромешную тьму, то снова его заливал ослепительно белый свет, и это чередование дня и ночи едва не свело Фармена с ума.
Когда мельтешение прекратилось и Фармен пришел в себя, он обнаружил, что "Орла" нигде нет и можно полагаться только на собственные силы.
– Послушай, - сказал Блэйк.
– Либо у тебя есть приказ присоединиться к нам, либо у тебя его нет. Кому вообще ты подчиняешься?
"За разглашение сведений..." Но Фармену было уже все равно.
– Думаю, ЦРУ.
– Что-то новое, да?.. Ну, хорошо, где твоя база?
– спросил Блэйк.
Фармен взял еще бренди. В этот раз напиток показался не таким уж плохим... Блэйку надо как-то объяснить, что произошло.
– Ты когда-нибудь читал "Машину времени"?
– спросил Фармен.
– Это еще что?
– Роман. Автор - Герберт Уэллс, не знаешь?
– Герберт Уэллс? Что-то не припоминаю... Не стоило пускаться в подробные объяснения.
– Это книга о человеке, который построил машину, способную перемещаться во времени... Ну, как самолет в воздухе.
– Что ж, неплохая шутка, только к чему ты это?
– недоуменно спросил Блэйк.
Фармен попытался объяснить иначе:
– Представь себе небоскреб с лифтами. Допустим, ты живешь на первом этаже, а я на двадцатом.
– Многовато этажей, - заметил Блэйк.
– Но ты понял мою мысль?
– Пока нет.
– Ладно. Представь, что первый этаж - это настоящее время. Сегодня. А подвал - это вчерашний день. Второй этаж - это завтра, третий - послезавтра, и так далее.
– Опять шутка?
– сказал Блэйк.
– Послушай дальше. Представь, что ты на первом этаже, а кто-то спустился с двадцатого.
–
– Именно, - обрадовался Фармен.
– Так вот: представь, что я только что свалился с этажа, который на семьдесят лет выше твоего первого.
Блэйк принялся за второй бокал бренди. Затем усмехнулся и прищелкнул языком.
– Я бы сказал, что только сумасшедшие могут быть летчиками на этой войне, но если ты хочешь сражаться с фрицами, то попал именно туда, куда надо.
Блейк не поверил. Впрочем, этого следовало ожидать.
– Я родился в 1956 году, - в отчаянии сказал Фармен.
– Мне тридцать два года. Мой отец родился в 1930.
– А сейчас, как ты знаешь, восемнадцатый, - сообщил Блэйк.
– Десятое июня. Ты лучше выпей.
Фармен обнаружил, что его бокал пуст. Пошатываясь, он поднялся.
– Мне необходимо поговорить с твоим командиром.
Блэйк жестом указал ему на стул.
– Спешить некуда: он еще не прилетел. У меня заклинило пулемет, и я возвратился первый. Он вернется, когда у него кончится топливо или боеприпасы.
Фармен снова сел. Услышав, как хлопнула дверь, он обвернулся. Невысокий человек с ниточкой усов бросил свою шинель на стул и взял из рук бармена бокал с бренди, которое тот налил, не дожидаясь, когда его попросят.
– Сегодня, мсье Блэйк, нам обоим не повезло.
– Он говорил по-английски с акцентом.
– Я вернулся с одним патроном в обойме.
– Охота была не очень успешной?
Француз слегка пожал плечами.
– У этого человека живучесть, как у кошки, шкура, как у слона, и ловкость, как у фокусника.
– Кейсерлинг?
– спросил Блэйк.
Француз сел за стол.
– А кто же еще? Я держал его на мушке. Расстрелял всю обойму, но он ушел. Что говорить, это ас, но с каким удовольствием я бы с ним разделался!
– Улыбнувшись, он отпил бренди.
– Это наш командир, - представил Блэйк.
– Филипп Деверо. Тридцать три сбитых самолета. Единственный, у кого счет больше, - Кейсерлинг.
– Он повернулся к Фармену.
– Извини: не расслышал твое имя.
Фармен представился.
– Он только что из Штатов, - пояснил Блэйк.
– Рассказывал тут мне забавные истории.
– Кейсерлинг, - сказал Фармен.
– Что-то знакомое... Бруно... да, Бруно Кейсерлинг?
В книгах по истории авиации он встречал это имя. Наряду с Рихтофеном, Бруно Кейсерлинг был самым ненавистным и уважаемым асом немецкой школы воздушного боя.
– Слышали, да?
– сказал Блэйк.
– Сбить его - самое страстное желание каждого из нас.
– Он стукнул пустым стаканом по столу.
– Но боюсь, что это невозможно. Он летает лучше нас. Рано или поздно он всех нас перестреляет.
Деверо потягивал бренди.
– Мы поговорим об этом позже, мсье Блэйк, - заметил он.
– Вы ждали меня?
– обратился он к Фармену.
– Да, я...
– Фармен не знал, что сказать.
– Только не рассказывай ему своих историй, - шепнул Блэйк.