Язык в революционное время
Шрифт:
Мы не должны идентифицировать изменения в жизни еврейского народа только с событиями в России. Дата начала первой русской революции (1904–1905) стала поворотным моментом не только для России, но и для большинства территорий, где жили евреи, — России, Польши, Галиции, Румынии и Бессарабии. Это также годы революционного движения в Австрии — борьбы за всеобщее избирательное право и демократический парламент; годы дебатов о всеобщей забастовке и роли профсоюзного и политического движения в германском социализме — деятельности Розы Люксембург, Каутского, Бернштейна. Конечно, в России произошел небывалый взрыв, потому что там сконцентрировались большие революционные силы, которые ранее жестоко подавлялись, но вообще революционный феномен был характерен не только для России; в те дни такого рода движения возникали по всей Европе, особенно Восточной и Центральной. В ходе революции все источники культурного и духовного влияния на еврея забили с новой силой. И эта атмосфера окружала массу людей в разных странах, многочисленные движения и разные политические партии. Несомненно, наша литература много почерпнула из художественного мира европейской литературы. Толстой и Достоевский, Горький и Ибсен,
Когда мы анализируем этот период и его влияние, мы видим его как эпоху бурных перемен, событий и переворотов в жизни нации и индивида. За очень короткое время народ бросало из одной крайности в другую. Это был период пожара, целое поколение оказалось в пламени. Сгорали ценности, сгорали миры и идеи — люди постоянно находились в огне. Несомненно, эта литература отражает много позитивного и конструктивного, созидательные ценности и то, что кует человеческие души, — но все это было отмечено печатью пожара. Вся ивритская и идишская литература прошла тогда через это горнило.
Огонь духовных миров, ценностей, сопровождавший разрушение основ экономической жизни и быта евреев, стал типическим феноменом. За короткое время, десять или пятнадцать лет, многие писатели и мыслители нашей литературы и сама наша жизнь прошли от мятежей, горящих и гаснущих огней — к раскаянию. Феномен горящих миров оказался решающим в воспитании целого поколения. Лилиенблюм, Ахад ха-Ам, Перец, Бердичевский — их духовной жизни и творчеству была свойственна эта черта. Лилиенблюм — степенный, рассудительный человек — мало напоминал поджигателя. Его основным достоинством была умеренность во всем, сам он считал себя далеким от идеального революционера, ему был присущ реализм; но сама реальность перевернулась в лучшем смысле слова — и именно он пошел по революционному пути. Так сгорел его религиозный мир, и он пришел к реформизму в религии и к просвещению. Но и этот мир полностью сгорел. И его разрушение, критика Хаскалы, вылилась в возвращение к народу, его культуре и традиции. Его путь к Сиону, к «Любви в Сионе» — это путь кающегося. Проблематика поколения и тропа войны, по которой оно шло, часто связаны с таким явлением: любая выдвинутая нами ценность, любая поддержанная нами идея страдала из-за нехватки в реальности диаспоры горючего материала, из-за ограниченных возможностей реализации этой идеи в еврейской жизни. В черте оседлости России, Польши, Литвы, Галиции все идеалы быстро сгорали, и у многих людей этот пожар сопровождался колебаниями и переоценкой, а также проявлениями раскаяния.
Многие в нашей литературе пережили «Грехи юности» [124] ереси, бунта, социализма — и многие раскаялись. А когда мы стали передавать духовный мир того поколения поколениям новых иммигрантов, мы обнаружили не единый мир, а два противоположных мира. Например, Ахад ха-Ам — как мы могли увидеть его всего, в целом, как передать его мир? И мир какого Ахад ха-Ама? Борца против ассимиляции, против духовного и религиозного рабства, против бюрократии и попечительства [чиновников в Эрец Исраэль во время Первой алии], против комплекса неполноценности перед богатой Западной Европой — или Ахад ха-Ама, страшащегося подрыва основ, вернувшегося к исходной точке, к боязни свободы мысли у еврейского рабочего, участника гонений на Бренера и т. д. и т. п.? А сочинения Переца? Какого Переца? Того Переца, который возвещал начало еврейского рабочего движения, бунта в народе, который противопоставлял человека реакционным раввинам, — или того Переца, который позже приукрасил этот мир и ощущал необходимость оправдать ребе, хасидизм, найти символическую форму, отражающую наши колебания? И таких примеров много.
124
Название автобиографической книги М. Л. Лилиенблюма, в которой изображен его бунт против религии.
Конечно, у многих были свои «грехи юности», свое сожжение миров, и многие прошли «дорогой покаяния». В течение этого периода многое сгорело и полыхало много пожаров, и у всех возникает мотив «раскаяния». Но раскаяние не воплощает всей истины той ценности, к которой ты возвращаешься. Давайте не учиться вере от «кающегося»! И давайте не учиться вере в революцию от «кающихся» перед революцией! Но ценности — их важность несомненна, они оказывали влияние. А влияние литературы заключалось в первую очередь в прокладывании дороги для еврейской революции. Это делала не только литература, но, прокладывая дорогу революции, она также создавала возможности для нашей [Второй алии] иммиграции и нашего созидательного труда в Эрец Исраэль.
Берл Кацнельсон
1887–1944. Родился в Бобруйске (Белоруссия). Иммигрировал в Эрец Исраэль в 1908 г. В 1911 г. был избран секретарем Комитета сельскохозяйственных рабочих Галилеи. Добровольцем служил в Еврейском легионе во время Первой мировой войны. Один из основателей Гистадрута и главный редактор его газеты «Давар» со дня ее основания в 1925 г. Ведущий идеолог израильского рабочего движения.
Решения «Кунтреса» [125] по языковому вопросу
Перевод с иврита Любови Черниной
Очевидно, что исполнительный комитет Ахдут ха-Авода сделал со свей стороны все требуемое, чтобы объяснить дружественным нам иностранным профсоюзам нашу позицию, актуальное положение языкового вопроса в Эрец Исраэль, суть решений Конституционного собрания, а также потери и неуважение, обнаружившиеся в ходе дискуссии вокруг решения Конституционного собрания в американской еврейской прессе — дискуссии, имевшей лишь одну цель: под маской «демократии» очернить дух иврита и говорящих на нем людей в глазах читателей.
125
«Кунтрес» — журнал одной из фракций рабочего движения Ахдут ха-Авода («Объединение труда»).
Однако «Кунтрес», дословно приведя решения конференции в Лидсе, считает нужным сопроводить их несколькими словами в адрес авторов. Словами немногочисленными и ясными.
В мире еврейского рабочего в Эрец Исраэль языкового вопроса не существует. Еврейская история дала нашему народу Эрец Исраэль и язык иврит лишь однажды. И полное возрождение Израиля состоит в восстановлении жизни народа на своей земле и в своем языке и в возвращении к полноценной, органичной жизни. Для нас существует только один практический вопрос, касающийся языка: как ускорить полное возрождение языка в устах всего народа, как сделать сокровища ивритской культуры доступными не только немногим избранным, а всему народу, как привести широкие народные массы к активному участию в новой ивритоязычной культуре, как осуществить эти задачи с наибольшей решительностью и эффективностью.
Решение Конституционного собрания, требующее от избранного в Собрание знания иврита, было принято не под внешним давлением, а при всеобщем согласии, и мы, трудящиеся Эрец Исраэль, участвовали в принятии этого решения и поддерживали его. Это решение не приведет к ущемлению чьих бы то ни было прав. Собрание, утвердившее закон о выборах, не лишило каких-либо прав избирателей. Именно это Собрание предоставило избирательное право членам еврейских бригад из Англии, Америки, Аргентины и Канады, не спрашивая у них, знают или они иврит. Принятое решение отражает наше твердое убеждение — которое, мы уверены, разделяет весь еврейский народ, — что у еврейского законодательного собрания в Эрец Исраэль один язык: иврит. И это наше внутреннее убеждение не изменят никакие цари Востока и Запада. На самом деле принятое решение соответствует требованию минимального образовательного ценза. Здесь нет требования «учености» и экзаменов — только знания и использование разговорного языка. И если кандидат, который находится в Израиле не менее года (до этого у него нет, согласно закону, права быть избранным), не выучил еще языка народа, это означает, что он не узнает интересов страны, не прочтет написанного в книгах и газетах, не поймет, о чем говорят на собраниях, в том числе в самом Конституционном собрании, — так зачем же его выбирать и чем он сможет заниматься? Ему остается только одно занятие — подвергать обструкции иврит и требовать другого языка. Возможно, за границей найдется человек, желающий участвовать в Законодательном собрании и заниматься такого рода вопросами. Здесь таких нет.
Вот та ужасная, «строжайшая» мера, приправленная и перченная еще некоторыми сплетнями [126] , которая взволновала еврейскую прессу Америки, огорчила нескольких простодушных людей и вызвала крики: «Евреи (иврим) напали на тебя, Израиль!» И вложила в уста людей слова презрения и хулы на язык, страну и ее трудящихся, разговоры, напомнившие времена территориализма, да пребудет с ним мир.
А нашим братьям за границей мы скажем так: сбросьте остатки национального оппортунизма. Движение сионистов-социалистов — это революционное движение в самом высоком смысле. Оно справилось с идеями, распространенными на еврейской улице, идеями приспособленчества и социализации в условиях равноправия и отмены черты [оседлости], оно устояло против эпидемии территориализма, рационального и логичного, так неужели оно капитулирует перед языковым угандизмом? В великой ивритской революции возрождение языка иврит занимает заслуженное место. Поэтому, братья, не растрачивайте понапрасну силы, столь необходимые для труда избавления, на войну с нами, с теми, кто идет перед вами. И если вам в диаспоре эти слова еще недостаточно понятны, то мы обещаем вам, что когда вы приедете в Эрец Исраэль, — то услышите нас и поймете. И станете ли вы бросать камень в тот же источник благословения и избавления, к которому вы сами вскоре припадете? Переход трудящегося, переезжающего в Эрец Исраэль, на наш язык совершенно естественен, это плод внутренней убежденности — зачем отягощать этот переход лживыми идеями диаспоры? Для вас естественно вести вашу образовательную работу на любом языке, который будет услышан народом. Но еврейский рабочий должен учиться признавать тот факт, что здесь возрождается язык народа, единственный язык. И это убеждение облегчит ему переход. Вы приняли решение относительно Хе-халуц и о воспитании пионеров земледельческим трудом и уроками иврита. Вот он путь!
126
Например, выдумка, которая обошла весь мир, будто для организованного сельскохозяйственного труда в Микве-Исраэль принимают только тех солдат, которые знают иврит, а перед остальными ворота закрыты, тогда как на самом деле никаких проверок не проводится, и в Микве еще не отвергли ни одного человека из-за незнания иврита. Наоборот, десятки и сотни людей, не владеющих ивритом, приходят туда и уходят после двух месяцев, уже владея языком. (Примеч. Б. Кацнельсона.)