Йеллоуфейс
Шрифт:
И по мере того как близился срок выхода моей книги, голову мне кружили безумные ожидания, что издатели вслед за выходом «Под сенью платана» сделают то же самое и со мной; что какая-то четко отлаженная машина вылепит из меня медиаперсону, а мне не надо будет и пальцем шевелить; что рекламисты-маркетологи возьмут меня в оборот и обучат тому, что конкретно нужно носить и что говорить во всех моих интервью для крупных СМИ, засветку в которых мне обеспечат.
А мой издатель вместо этого кинул меня волкам. Все, что я узнала о саморекламе, почерпнуто мной в блоге одного дебютанта, где общались такие же растерянно-потерянные, как я, вбрасывая устаревшие записи в постах, найденных по закоулкам интернета. Для начала необходимо иметь авторский сайт, только вот что лучше — WordPress или Squarespace? Стимулируют ли информационные бюллетени продажи или это пустая трата
Излишне говорить, что мои громкие интервью никоим образом не реализовались. Моим максимальным заходом было приглашение от какого-то типа по имени Марк, у которого значилось пятьсот подписчиков, и я сразу же пожалела о своем согласии, когда он понес пургу насчет политизации современной литературы; я тогда забеспокоилась, не фашиствующий ли он элемент.
На этот раз от Eden я получаю поддержки гораздо больше. Эмили с Джессикой всегда охотно отвечают на все мои вопросы. Да, мне следует быть активной на всех своих платформах в соцсетях. Да, надо включать ссылки на предварительный заказ в каждый пост — алгоритм Twitter понижает видимость твитов со ссылками, но это можно обходить, вставляя ссылки в посты или в био. Нет, отзывы «книжных авторитетов» на самом деле ничего не значат, но все равно лучше, когда они есть: искусственный хайп — все равно хайп. Да, книга разослана рецензентам во все крупные издательства, так что хоть от некоторых из них можно ждать чего-то положительного. Нет, на статью в New Yorker рассчитывать пока рано, но, возможно, через книжку-другую к этой теме можно будет вернуться.
Теперь деньгами я не обделена, поэтому для новой серии писательских фотографий нанимаю себе фотографа. Прежние снимки мне нащелкала Мелинда, подружка сокурсницы, подвернувшаяся случайно и взявшая с меня в несколько раз меньше, чем запрашивают по интернету. Свое лицо я преисполнила высокомерной загадочности, с серьезным вайбом «серьезных звезд писательского небосклона». Планета Дженнифер Иган. Созвездие Донна Тартт.
Афина в своих нарядах неизменно смотрелась как топ-модель: волосы струисто ниспадают на лицо, фарфорово-бледная кожа мягко сияет, а уголки приоткрытых полноватых губ чуть приподняты, словно ей известна шутка, в которую вы не посвящены; одна бровь слегка изогнута, как бы в легкой усмешке: «Ну? Хочешь отведать?» Легко продавать книги, когда ты так великолепна. Я сама давно смирилась с фактом, что сексапильности мне хватает только при правильных ракурсах и освещении, поэтому себе я прикинула то, что по силам: выражение типа «страдающая глубоко и тонко». Однако на камеру эти мысли транслировать непросто, и когда Мелинда прислала мне результаты нашей фотосессии, я была в ужасе. На них у меня вид был такой, будто я пытаюсь сдержать чих или мне невмоготу в тубзик, но стыдно в этом признаться. Я, понятно, захотела все переснять, может быть, с зеркалом на заднем плане, чтоб было видно, что я там из себя корчу, но было жаль тратить время Мелинды, и я выбрала одну, где я больше всего похожу на человека и меньше всего на себя, и заплатила ей за труды пятьдесят баксов.
На этот раз я отстегиваю полтысячи Кэйт, профессиональной визажистке из Вашингтона. Съемка проходит в ее студии, с использованием всяких осветительных причиндалов, которых я раньше даже не видела и которые, хочется надеяться, скроют мои шрамики от угревой сыпи. Кэйт позитивно-энергична и профессиональна; ее указания ясны и четки: «Подбородок выше, вот так. Лицо чуть расслабь. Сейчас я расскажу анекдот, а ты просто реагируй так, как хочется, не обращая внимания на объектив. Прекрасно. О, вот так вообще шикардос». Через несколько дней она присылает мне подборку фотографий с вотермарками.
Я поражена тем, насколько хорошо я выгляжу, особенно на фотоснимках, которые мы сделали снаружи на улице. В желтоватом свете «золотого часа» я кажусь приятно загорелой, что придает мне некоторую расовую двусмысленность. Мои глаза целомудренно отведены в сторону, а разум полон глубоких и загадочных мыслей. Я похожу на человека, который в самом деле мог написать книгу о китайских рабочих времен Первой мировой войны и воздать той эпохе должное. Я выгляжу как Джунипер Сонг.
По предложению Эмили я начинаю интенсифицировать присутствие в соцсетях. До этих пор я публиковала в Twitter
Изучение твит-каналов Афины и ее единомышленников дает понять, на какие столпы сообщества мне следует ориентироваться, в каких разговорах участвовать. Я ретвитлю горячие ролики о чаях с пузырьками, MSG, BTS и каком-то сериале под названием «Неукротимый». Узнаю, как важно быть анти-КНРовкой (т.е. против Китайской Народной Республики), но при этом прокитайской (не совсем, правда, понимаю, чем одно отличается от другого). Я уясняю, что такое «розоватые» [16] и «танкиз» [17] , и теперь слежу за тем, как бы случайно не ретвитнуть что-нибудь в поддержку тех или других. Послушно осуждаю то, что происходит в Синьцзянь-Уйгуре, и поддерживаю Гонконг. Едва я начинаю высказываться по этим вопросам, как счет подписчиков в день у меня вырастает на десятки, и когда становится заметно, что многие из них цветные или у них в био значится что-нибудь вроде #BLM или #FreePalestine, я понимаю, что нахожусь на верном треке.
16
Интернет-сообщество молодых китайских националистов.
17
Уничижительный ярлык для приверженцев марксизма.
Так, как-то разом, начинает обретать форму моя публичная персона. Прощай, малоизвестная Джун Хэйворд, исчезающая под сенью своего платана. И привет, Джунипер Сонг, автор крупнейшего хита сезона, — блестящая, загадочная, лучшая подруга покойной Афины Лю.
За несколько месяцев до выхода «Последнего фронта» рекламная команда предпринимает все усилия, чтобы о его существовании узнала вся Америка.
Они рассылают СЧЭ — сигнальные читательские экземпляры — по другим известным авторам в Eden, и хотя не у всех есть время на чтение, горстка бестселлерщиков находит добрые слова вроде «Увлекательно!» или «Неотразимый голос», которые Даниэла планирует напечатать на обложке книги.
Дизайн обложки сформировался примерно за год до релиза. Даниэла попросила меня сделать подборку идей для оформления на Pinterest (обычно авторы вносят посильную лепту в тематику и общий план обложки, но в целом мы признаем, что ничего не смыслим в арт-дизайне, и груз оформления перекладываем на чужие плечи). Я поискала в Гугле и нашла несколько симпатичных черно-белых фотографий самих рабочих Китайского трудового корпуса — одна из них показалась мне особенно удачной: около десятка работяг сидят и лучатся улыбками в глазок фотоаппарата. Я переслала этот снимок Даниэле.
«Как тебе? — спросила я. — Это теперь общественное достояние, так что и прав получать не нужно».
Но Даниэла и художественный отдел сочли, что образчик не вполне подходящий. «Не хотелось бы, чтобы это выглядело как исторический нон-фикшен, — ответила она. — Ты бы сама взяла это в руки, прогуливаясь по книжному магазину?»
В конце концов мы остановились на более современной трактовке. Название книги проступает крупными заглавными буквами на фоне абстрактного двухцветного изображения того, что выглядит как некая французская деревенька в огне. «Здесь нужны цвета, подчеркивающие смелость, эпику и романтичность, — написала мне Даниэла. — Также обрати внимание на иероглифы по краям суперобложки — это дает читателям понять, что внутри здесь кроется что-то своеобразное».
Обложка смотрелась весомо, серьезно, привлекательно. В ней как будто сосредотачивались все книги о Первой мировой, изданные за последние десять лет, но вместе с тем было что-то новое и захватывающе-оригинальное. «Прекрасно, — написала я Даниэле. — Просто нет слов».
Теперь, с приближением выхода книги, я начинаю всюду видеть ее рекламу — на Goodreads, Amazon, Facebook и Instagram. Рекламу размещают даже в метро. Мне об этом либо не сказали, либо я забыла, поэтому, когда я выхожу на Франкония-Спрингфилд и вижу во всю противоположную стену обложку «Последнего фронта», я так ошеломлена, что застываю на платформе. «Это моя книга. Это мое имя».