You raped my heart

salander.

Дверь с грохотом распахивается и ударяется о стену. Пластик жалобно скулит. Звук режет по барабанным перепонкам, и Эрик морщится. В следующее мгновение его лицо искажается гримасой неприятия и отторжения.

— Что ты здесь делаешь? — Процеживает он сквозь зубы и подходит к своему столу, тут же захлопывая папку с бумагами, лежащую перед носом Кристины. Девчонка вся напряженная и вытянутая как струна. Нервничает. Волнуется. Эрик невольно улыбается. Ему доставляет удовольствие осознавать, что его присутствие напрягает эту дурочку.

— Это результаты нашей инициации? — Отвечает она вопросом на вопрос. Дерзкая.

Смелая. Этого не отнять.

— Встала. — Командует Эрик, а сам садится, закидывая ноги на стол. Кристина смотрит хмуро и неприветливо. — Ты не слышала команды? — Осведомляется мужчина. — Мне повторить? — Его голос сочится ядом.

Девчонка нервно облизывает губы и поднимается на ноги. Ее правая рука прижата ближе к телу. Именно она и была сломана, отмечает Эрик. Кристина боится делать лишние движения. На ногах девушка стоит ровно. Но мужчина знает, что выбить почву из-под ее ног проще простого.

— Ты не смеешь со мной так разговаривать. — Медленно и вкрадчиво произносит он. Взгляд его холодных глаз равнодушно скользит по фигуре девушки. — Я здесь старший. Я, а не ты. И ты не имеешь никакого права совать свой нос туда, где его быть не должно. — Он кидает папку в стол. Девчонка права. Там результаты инициации ее группы. Но это совершенно не ее ума дело. — Так что ты здесь делаешь?

— Мне можно сесть? — Голос у Кристины напряженный.

— Нет. — Отрезает Эрик и вытягивается в кресле. — Зачем явилась?

— Макс, — она произносит всего одно слово, и мужчина вспоминает о просьбе одного из лидеров Бесстрашных. Теперь Эрик смотрит на Кристину с более явным, выраженным интересом. Ее мускулатура обмякла, мышцы расползлись, и сама она слишком худая и бледная. Макс действительно считает, что из этой затеи что-то выйдет? Эрик хмыкает.

— Сядь. — Девчонка подчиняется и чуть ли не плюхается на стул. Ей тяжело стоять. Мужчина отмечает это легко, просто, невзначай. Привычка следить за людьми, их физическим состоянием выработалась у него с годами. — Макс хочет, чтобы я тебя тренировал. — Он ставит ноги на пол и чуть наклоняется вперед. — Я этого не хочу. Я ему так и сказал. Но он просил. А я его уважаю. Чем ты его уговорила?

Кристина хмурится. Его намеки, холодный взгляд и поведение ей совсем не нравятся. Эрик грубый и неотесанный, жестокий и просто ненормальный. Псих. Так о нем говорят во фракции все.

— Я просто попросила, — наконец, выдает девушка.

Мужчина хмыкает.

— А я уж думал, чем другим завлекла, — и его намек настолько беспардонный и откровенный, что Кристина давится воздухом. Сукин сын. Девушка сцепляет зубы и молчит. С Эриком говорить бесполезно.

— Слушай меня внимательно, — продолжает он. — Ты — не жилец. Ты жалкая, слабая, поломанная и никогда не сможешь стать такой, как прежде. Ты понимаешь? — Кристина так не думает, но молчит. Чуть не прикусывает себе язык, чтобы не заговорить. — На инициации ты была хорошим середнячком. Не более. — Эрик закуривает, и его кабинет наполняется едким дымом, от которого слезятся глаза. Но мужчина не мигает. В отличие от Кристины, трущей глаза своими пальцами. — Я буду заниматься с тобой. Но только из уважения к Максу. Ты вылетишь отсюда. Я могу этому даже поспособствовать. Хотя, — он делает ленивую затяжку и смеривает девчонку взглядом, — я с удовольствием посмотрю на твои кошачьи потуги. — Он улыбается. Его улыбка — оскал хищного зверя, и Кристине становится не по себе. — Завтра в восемь утра. Не опаздывай. — Его слова звучат как приговор. И в тот момент девушка впервые по-настоящему осознает, какой будет ее жизнь последующий месяц. Она будет адовой. — Свободна.

Кристина выходит из его кабинета настолько быстро, насколько ей позволяет не до конца восстановившаяся нога. Взгляд Эрика жжет ей спину. Девушка не понимает, зачем Макс придумал эту пытку. Зачем дал ей такого бесчеловечного и жестокого инструктора. Эрик не чтит людей, не уважает, не любит, не проявляет милосердия и сострадания. Он — машина. Без эмоций, без чувств. Она может сломаться. Он пообещал, что сломает ее. Не прямо. Меж строк. У Кристины застревает ком в горле. Он ненавидит ее по какой-то неведомой причине. Месяц. Всего лишь месяц. И девушка крепко сжимает кулаки. Она вытерпит. Сможет. Иначе и быть не может.

Прошел уже месяц с ее разговора с Максом в тишине больничной палаты, с ее просьбы о шансе, с мольбы в зеленых глазах. Ее кости срослись. Но плохо. Иногда она чувствовала, как в ее руке что-то щелкает, боялась всем весом опираться на поврежденную ногу. Часто ходила к Кэму и выполняла необходимую лечебную гимнастику, разрабатывала руку и ногу. Врач из Бесстрашных настаивал на том, что ей необходимо носить оба гипса еще как минимум полмесяца, но Макс выразился четко и ясно. Месяц на восстановление, месяц на тренировки. Не больше и не меньше. Она не могла так рисковать.

— Эй, улыбнись, — руки у Трис теплые. Когда она обнимает Кристину, то ей становится лучше. Ее подруга — самый светлый человек из всех, кого девушка знала. Она вся будто светится изнутри.

Кристина слабо улыбается.

— Ты думаешь о тренировках? — А еще Трис проницательна и умна. У нее такие внимательные глаза. Будто умеет читать людей словно открытые книги.

— Да, — признается Кристина. К чему лукавить? — Меня пугает перспектива провести с Эриком месяц. Он же животное. — Девушка выплевывает эти слова. Ее взгляд не отрывается от футуристического пейзажа Чикаго.

Кристина и Трис сидят на крыше здания и смотрят на закатное солнце. Гигантский диск в алом мареве медленно опускается за горизонт. Он бросает косые лучи на город, окутанный сумерками. Кристина прикладывает руку козырьком ко лбу и смотрит на яркий солнечный свет до тех пор, пока не зарябит в глазах. Закат прекрасен. Увядающ. Даже жесток. Как засушенный цветок, красивый, но лишенный жизни. Так ощущает себя и девушка. Она живая. Дышит, говорит, двигается, но она такая хрупкая. Одно неверное движение сломает ее и навсегда запрет в клетке из плоти и крови. Девушка этого не хочет.

— Эрик — ублюдок, — этот голос принадлежит Четыре. Он успел подняться по ступенькам на крышу, а сейчас подошел сзади к Трис и обхватил руками, прижимая к себе. — Но он честно выполняет свою работу. Мы были в одной группе инициируемых. И свое второе место он заслужил. — Кристина невольно улыбается. Раньше Четыре не внушал ей доверия. Раньше она называла его придурком и идиотом. Теперь же он — парень ее подруги. Глядя на Трис и Четыре, Кристине хочется улыбаться.

— Ты сейчас пытаешься меня успокоить? — Девушка возвращает свой взгляд к солнцу.