You raped my heart
Шрифт:
Он так больно впивается своими пальцами в ее плечи, что Кристина морщится.
— Отпусти, — ее голос звучит тонко, даже жалобно. Эрик хмуро смотрит на нее. Она худая и костлявая — травмы съели ее, под глазами залегли круги — девчонка не высыпается, на голове воронье гнездо. Еще он видит след от своего удара на ее красивом лице. Губа чуть припухла и видна ссадина. Сама виновата. На шее тоненькая полоска белой кожи – все, что осталось от пореза, который оставил его нож. На девчонке длинные штаны, поэтому Эрик не видит ее голень, ту самую, куда так ожесточенно ударил. Но он уверен, что и там остался след.
Поломанная.
—
— Что? — Зеленые глаза смотрят со смесью страха и удивления.
— Мы будет заниматься дальше. Что здесь непонятного?
Кристина открывает рот, будто хочет что-то еще сказать, но передумывает и захлопывает его.
— Вот и славно, — произносит мужчина, разворачивается и уходит, оставив девушку одну. Та морщится. Эрик снова стоял слишком близко, и его запах опять щекотал ей ноздри. Только теперь он исходил не от куртки, а от самого мужчины. Кристина трясет головой. Что за мысли? Это все бессонница. Не более. Она ворочается, плохо спит, время от времени просыпается. Она измученная и уставшая. С того злосчастного падения ее жизнь круто переменилась, и тот градус, что она взяла, совсем не нравится девушке.
— Что он хотел? — Спрашивает Трис, тревожно смотря на подругу, стоит Кристине вернуться и сесть на свое место.
— Тренировки. Напоминал про них.
— А вы разве не тренируетесь каждый день? — Оживляется Юрай рядом. В его руках большое наливное яблоко, и он с удовольствием его грызет.
— У нас было два дня перерыва.
Трис смотрит так внимательно, что Кристина отводит глаза. Незачем подруге знать, что они с Эриком, кхм, не совсем ладят. Девушка носом утыкается в тарелку.
— Откуда это у тебя? — Вдруг спрашивает Уилл, наклоняется к Кристине и берет ее за подборок. Парень поворачивает лицо девушки к себе.
Заметил. Эта мысль отчаянно бьется в голове.
— Уилл, — просит Кристина.
— У тебя здесь кровоподтек, — изрекает он. А потом бросает взгляд на ее шею. Смотрит так пристально на гладкую кожу со свежим шрамом. — Это он сделал? — Вдруг резко спрашивает молодой человек, хватая девушку за запястье.
— Что? — Хмурится она.
— Это Эрик? — Ему не нужен ответ. Он читает все по глазам. — Я его убью. — Цедит Уилл сквозь зубы. Взгляды и Трис, и Юрая не предвещают ничего хорошего.
— Он занимается со мной, — всплескивает руками Кристина. С какой стати она его защищает? Стоп. Она его защищает? Совсем рехнулась. Выгораживает перед друзьями. Девочка, тебе делать нечего.
— Это ты называешь занимается? — Теперь Юрай подхватывает ту эмоциональную волну оживления, что создал Уилл.
Кристина вздыхает, раздраженно передергивает плечами и тянется за стаканом с соком.
— Со мной все хорошо. Вы лучше за меня порадуйтесь. Кэм говорит, что есть прогресс. Моя координация может восстановиться.
Трис улыбается, тянется через весь стол, обнимает подругу. Юрай бесцеремонно целует в щеку. Но для него это нормально. Он так себя практически со всеми девушками ведет. Весельчак. Балагур. Кристина лишь шире улыбается. Уилл легко приобнимает ее за талию в знак одобрения. Улыбка на лице девушке расцветает еще больше. Вот что такое друзья. Это тепло. Это забота. Это поддержка. Это одобрение. Это любовь. Маленькие лучистые морщинки счастья расходятся от глаз Кристины. Она чувствует себя солнцем. Солнцем полным тепла.
Когда наступает вечер, то девушка решается на то, что пугает ее больше Эрика. Пейзаж страха. Ей кажется, что он изменился. Нет. Кристина знает. Чувствует это где-то на подсознательном уровне. Раньше она больше всего боялась моли. Этого отвратительного маленького существа с позолоченными крыльями. Теперь же иное. И девушка решает проверить.
Уже стемнело. Часы отстучали половину одиннадцатого вечера. Трис куда-то пропала. Хотя Кристина догадывается, куда именно. К Четыре, конечно же. Девушка обувается, медленно зашнуровывает кроссовки и выходит из комнаты. Свет по какой-то причине не горит. И Кристина татем скользит по коридорам. По ступенькам подниматься тяжелее обычного. Это из-за перелома, из-за подсознательного страха слабости.
Девушка заходит в знакомый коридор. Он чернеет самой черной чернотой. Кристина пытается отыскать выключатель. Шарит тонкими пальцами по стене, но подушечки пальцев цепляют лишь слегка шершавую каменную поверхность. Девушка решает не возиться со светом и нажимает на первую же дверную ручку. Как ни странно, но дверь поддается. Открыто, а ведь Кристина была уверена в другом. Но это даже к лучшему. Девушка медлит пару мгновений, а потом заходит.
В самой дальней комнате этого вытянутого и будто безжизненного коридора находится пункт наблюдения. Там на экранах мелькают все страхи. Мониторы призывно мигают, отражая две картины: реальную и воображаемую. На реальной человек просто корчится и мечется по стеклянному помещению. Это всегда напоминает Кристине лечебницу для психических больных. Иногда ей кажется, что это так и есть. На воображаемой — само моделирование, пейзаж страха каждого, метаморфозы сознания. На эту часть монитора Кристина всегда боится смотреть.
Но сейчас ей предстоит иное. Совсем иное. Свой страх. Она хочет знать, что с ним стало. Девушка расслабляет руки и плечи, вдыхает и выдыхает воздух, берет в руки шприц с такой знакомой сывороткой моделирования и делает себе аккуратный укол в шею. Игла жалит. Но это ничто по сравнению с предстоящим. Только не бояться.
Каждый человек, который ступает на опасную территорию своего подсознания, затаенных страхов, ведет себя по-разному. Кристина всегда и неизменно напрягалась, сжимала руки в кулаки так, что ногти входили в плоть. И сейчас девушка делает то же самое. Уже привыкла. Она нацелена на самый главный страх. На моль. Но ее окружает лишь чернота. Нет ни одного трепыхания маленькими крыльями, ни одного движения небольшого тельцам. Моли нет. И Кристина знает, что сейчас будет.
Раздается треск. Такой противный, режущий уши, ломающий что-то. И тут девушка кричит. От адской боли, раздирающей тело. Там, под кожным покровом, мимо сплетения вен, мимо сухожилий и суставов бежит трещина. Костная ткань разваливается, мельчится в крошку. Кристину ломает изнутри. Она пытается поднести свои руки к лицу, но руки превращаются в бесформенные мешки, в которых бултыхается кровь, мясо и сломанные кости. С ногами начинает происходить то же самое. Кристина кричит. Громко, надрывно, страшно. До боли в горле. Она падает на пол как неуклюжее создание без конечностей. Словно она вернулась к прошлому, ступила на путь одноклеточных организмов. Разбитая инфузория-туфелька. Кристина плачет, давится слезами. И ее накрывает боль. Начинают трескаться кости груди. И лишь чернота.