Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Теоретически - да. Но меня вытаскивали из аллергической комы, а это очень неприятно. Я решил, что это стоит дороже, чем обозначено в ихнем прейскуранте. Поэтому, когда я пришёл в себя, то связался с Йошкой и мы вместе кое-что придумали. После чего я заявил тому парню, что напишу в "Либерализирунг" статью. О том, как я чуть Богу душу не отдал за гроши. А Фри прокомментировала бы это своими соображениями. Например, теми, что лаборатории Менгеле давно пора поставить под общественный контроль, ибо неизвестно, что они там на самом деле испытывают - лекарства
– Я бы отредактировал так, что никакой суд не доказал бы...
– Допустим, - прервал его излияния голос.
– Но, я так понимаю, ты не собирался писать ничего подобного? Ты хотел слегка пошантажировать руководство лаборатории?
– Ну да. У них и без того скверная репутация. Они обычно стараются решать все дела без лишней огласки. Я просто хотел получить небольшую материальную компенсацию за свои неприятности, вот и всё... Но этот тип, Лемех, жидко обгадился, когда узнал про такой поворот. Он, видимо, решил, что его сейчас возьмут за гузку и будут трясти, пока не вытрясут всю правду... С другой стороны, он просёк, что я журналист из "Либерализирунг" - и уж, наверное, у меня есть какие-то связи с Западом. Имперская пропаганда постаралась... В общем, он мне во всём признался. После чего я согласился забыть об этом эпизоде и удовлетвориться обычной компенсацией. Ну и помочь парню в его маленьком гешефте.
– Быстро же ты сориентировался. И что, с этой историей ты пришёл к Фишеру?
– А к кому же ещё? У меня нет и не было никаких связей, тем более за границей. А Йошка в молодости был леваком, доставал где-то табак, ну и вообще...
– французик пожал плечами.
– К кому мне ещё было идти?
– Ну что ж, - констатировал голос, - до сих пор ты говорил правду. Продолжай в том же духе, и выйдешь отсюда живым.
До пленника запоздало дошло, что по крайней мере часть того, что он только что рассказал, допрашивающему уже была известна от Фишера. Но Жорж и не собирался ничего перевирать или утаивать. Он был полон самого горячего желания сотрудничать.
– Откуда ты узнал про то, что Йошка сотрудничает с Отто Ламбертом?
– прозвучал следующий вопрос.
– Через Франциску, - признался Жорж.
– Она следила за Йошкой. Подслушивала разговоры в его кабинете и всё такое.
– Очень интересно. По чьей инициативе?
– По моей. Йошка вышвырнул меня из редакции. Я хотел накопать что-нибудь на эту сволочь. Ну, она постояла у него под дверью, кое-что услышала...
– Мило, - теперь в интонации незнакомца обозначилась ирония.
– Ничтожная мышь, на которую никто не обращает внимания, пользуется дедовскими средствами - ухом и замочной скважиной. Но Фишер никогда не называл имени Ламберта, говоря с ним по телефону. Как же она получила сведения об Отто?
– Она обыскала кабинет Йошки, - охотно пояснил Жорж.
– Кажется, сделала копию ключа.
– Ага. То-то Фишер жаловался, что кто-то украл его старую записную книжку... А ты ведь не догадывался, что твоя жёнушка вошла во вкус? И стала куда больше думать о себе и своих интересах?
– Догадался. Когда она собралась лететь в Москву, - признал очевидное Жорж.
– Интересно, каких ещё дел она успела наделать в Москве. Не удивлюсь, если она и там заберется в чужие апартаменты... Однако ты все еще не ответил на вопрос. Как она узнала имя Отто Ламберта? Неужели Йошка вёл какие-то записи?
– Фри пересняла для меня его ежедневник, - поведал француз.
– У нее всегда было плохо с техникой, половина страниц вышла не в фокусе... Но свежую запись: "Для О, про отца, полоса" я разобрал. Между прочим, эту самую полосную статью писал я. По личной просьбе Йошки. Про Ламберта-старшего. Неплохо вышло, правда? Я его там назвал самым опасным врагом дойчской свободы. Я так понимаю, в консервативных кругах обратили внимание на такой комплимент от либералов?
– Ты кому-нибудь говорил об этом?
– Нет, - без промедления ответил Жорж. Он не сопроводил это никакими клятвами - в них не было нужды. Он и так знал, что ему верят. И изо всех сил хотел оправдать это доверие.
– Но она сама, очевидно, все знает.
– Нет, - возразил Жорж.
– Эта глупая курица очень боялась, что ее застукают, и страшно спешила. Она только щелкала страницы, у нее не было времени их читать. А когда она вернулась, я сразу забрал у нее аппарат. Он вообще-то мой.
– Ты в этом уверен? В том, что она сама не поняла, что накопала?
– Иначе она подняла бы скандал. Она Йошку давно терпеть не может за соглашательство с режимом, а уж раскопав такой компромат, как его сотрудничество с одним из лидеров ультраправых, ну или с его сыном... о, тут бы она своего не упустила.
– А о штрике она тоже ничего не знает?
– Конечно, нет!
– Хорошо...
– задумчиво произнес голос.
– Ты говорил правду. И, как я и обешал, выйдешь отсюда на своих ногах.
Жорж почувствовал, как его затопляет горячая волна благодарности.
– И это еще не все, - продолжал голос.
– Похоже, Фишер заигрался. Пора кончать с этим предателем.
– О да!
– с энтузиазмом согласился Жорж.
– Но он занимает важный пост, - рассуждал вслух голос.
– Пост во главе "Либерализирунг". Это очень ответственная работа, особенно в преддверии референдума. Чтобы убрать Фишера, надо найти достойного кандидата ему на замену, - неизвестный помолчал, давая Жоржу обдумать услышанное, а затем произнес то, на что тот едва смел надеяться: - Этим кандидатом можешь стать ты.
– Да!
– воскликнул французик.
– Я не подведу!
– Уж постарайся не подвести. Сейчас ты встанешь, оденешься и выйдешь отсюда через дверь перед тобой. Поднимешься по лестнице, потом от выхода пойдешь направо до угла и еще раз повернешь направо. Отсчитаешь восемь домов. В девятом будет кабачок "Рыцарь и конь". Ты войдешь туда. Фишер сидит там. Ты подойдешь вплотную и выстрелишь ему в голову. Не забудь перед этим громко сказать, за что ты его убиваешь. За то, что он предатель и стукач, верно?