Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Мы выпьем, - бормотал Фишер, торопливо пробираясь мимо него, - только подожди меня... Я скоро.
Все убыстряя шаг, он пересек крохотный зальчик и нырнул в короткий коридор с двумя дверями по бокам. Потянув на себя дверь с буквой "М", он услышал позади шум падающего тела. Йошка поспешно скользнул в туалет и закрыл за собой дверь. Что сейчас будет происходить в зальчике, он не знал и не хотел знать.
* * *
...Жорж потряс головой, приходя в себя. Две или три секунды он соображал, где находится и что здесь делает. Он сидел, уронив голову на грудь; ощущения было такое, будто кто-то со всей дури приложил его по башке чем-то тяжёлым. Он хотел поднять руку и потрогать голову, но что-то ему помешало. Кое-как
– Не дергайся, - сказал холодный голос у него за спиной.
– Это все равно бесполезно.
– Где я?
– пробормотал Жорж. Ничего более умного не пришло ему в голову.
– Подними голову и осмотрись, - предложил голос.
Пленник с трудом поднял глаза. Он находится в маленькой и плохо освещённой комнате без окон. В противоположной стене была железная дверь. У стены слева стояли кушетка, застланная клеенкой, и блестящий металлический шкаф - похоже, запертый. Перед Жоржем и чуть левее, примерно в метре от него, стоял медицинский столик-каталка, на который была неряшливо свалена одежда. Его одежда. Внезапно он напрягся: из кармана плаща выглядывала рубчатая рукоятка пистолета. Оружие было так близко - и в то же время совершенно недосягаемо.
Справа от каталки на полу лежал предмет, который Жоржу не понравился. Это был черный пластиковый мешок в рост человека, с приглашающе расстегнутой молнией.
– Сейчас ты будешь отвечать на вопросы, - констатировал голос.
– Отвечать правду, только правду и всю правду. От этого зависит, что будет надето на тебе, когда ты покинешь эту комнату. То, что слева, или то, что справа.
– Фишка!
– яростно воскликнул пленник; язык еще путался в словах, но сознание уже работало вполне ясно.
– Сукин сын! Он не собирался меня сдать! Он уже меня сдал!
– Соображаешь, - в интонации голоса впервые появилось нечто, похожее на эмоции. Пожалуй, это было насмешливое удовлетворение.
– Разумеется. Ваша встреча была нужна лишь для того, чтобы ты оказался здесь.
– Значит, он подмешал мне... Но ведь он не мог. Я следил за ним, у него не было возможности...
– Его задачей было только привести тебя туда. Добавить в водку соответствующий препарат распорядился я.
– Значит, та девка в кафе - из ваших?
– не удержался Жорж, не задумываясь над тем, как связаны лишние знания и продолжительность жизни.
– Само собой. Но ты, похоже, забыл, кто здесь задает вопросы...
– на сей раз интонация была столь недвусмысленной, что Жорж поспешно пискнул:
– Я всё расскажу!
– Именно что всё, - строго сказал голос.
– Начнем с этой дурацкой истории со штриком. Насколько я понял, вы вместе с Фишером собрались продать в Россию большую партию этой дряни?
– Нет, - француз тяжело вздохнул.
– Возить наркоту - это самоубийство, мы бы на это никогда не пошли. Просто у Йошки был контакт с тамошними людьми, которых интересовало производство штрика.
– Для того, чтобы производить штрик, нужна химическая лаборатория экстра-класса, очень хорошие специалисты и недешёвые реактивы, - заметил голос.
– В том-то и дело!
– Жорж подался вперёд, холодный металл впился в запястья.
– У меня есть выход на человека, который знает, как делать эту штуку буквально на коленке.
– Вот как? Неизвестный химический гений? И он не нашел ничего лучшего, чем связаться с тобой? Пожалуй, у тебя не сходятся концы с концами - а ведь я предупреждал, что будет, если ты будешь врать...
– Выслушайте меня!
– закричал Жорж.
– Выслушайте до конца, и вы всё поймёте! Однажды у меня не было денег, совсем не было...
... В тот прошлогодний хмурый понедельник у него и в самом деле не было ни гроша. Франциска имела наглость купить себе какую-то дорогую тряпку, вместо того, чтобы отдать ему очередной гонорар за статью. Разумеется, он её избил, но вся добыча в итоге составила десять марок и горсть пфеннингов. Старые друзья, которых он обзвонил, слыша его голос, тут же находили себе занятия поважнее. Один типчик, который был ему всем обязан, даже имел наглость вспомнить о каких-то незначительных суммах, которые он якобы когда-то давал ему, Жоржу, в долг. Банковские кредиты были закрыты для Жоржа много лет назад: в проклятом тоталитарном государстве банки имели общую клиентскую базу, так что та дурацкая история с двумя тысячами марок (для лопающейся от жира дойчской экономики - исчезающее малая величина), к тому же выплаченных (да, через суд, но это, в конце концов, не так важно!), так и висела над ним дамокловым мечом. Подходили сроки оплаты коммунальных услуг - а это было чревато уже крупными неприятностями. Как ни крути, а ситуация была аховая.
Старый друг-враг Фишер, перекрестившийся в Йошку, снизошёл до того, чтобы посулить Жоржу полполосы в следующем номере. Платил Фишер мало и нерегулярно, особенно внештатникам, но это было лучше, чем ничего. Тем не менее, деньги нужны были сейчас. Хвалёное дойчское социальное государство могло терпеть долго, но не бесконечно. Жорж истощил его терпение.
Он долго тянул, хотя хорошо понимал, что быстрое и нехлопотное решение его проблемы есть. Просто ему не хотелось в очередной раз им пользоваться.
...Лаборатории Йозефа Менгеле считались гордостью Райха: выпускаемые по их лицензиям лекарственные средства пользовались абсолютным авторитетом во всём мире. Возможно, по этой причине американцы постоянно распространяли слухи о том, что Менгеле и его выученики проводят изуверские опыты над заключёнными и отбракованными младенцами первого года жизни, а также над собственными сотрудниками. Этим слухам, впрочем, способствовала репутация Менгеле: по всеобщему мнению, он был фанатиком, способным ради интересного результата на что угодно. Ему приписывались слова, якобы сказанные на Всемирном медицинском конгрессе в ответ на обвинения в неэтичных методах исследований: "Ученый должен думать о научном результате, а о морали пусть беспокоятся священники!" Эту цитату западные издания постоянно воспроизводили как образчик нацистского цинизма. Как бы то ни было, правда состояла в том, что Лаборатории и в самом деле проводили эксперименты над людьми - совершенно законно, с юридически заверенными документами и за вполне приличные деньги. Жорж не первый раз обращался к этому способу заработка - пока здоровье позволяло. К тому же ему везло: он ни разу не напоролся на какую-нибудь серьёзную пакость.
Жорж позвонил прямо от Франциски. Через несколько перекидок номеров он вышел на уже знакомый по прошлому опыту отдел. Там его, увы, не порадовали: на контроле имелись всего три серии новых препаратов, все относительно безвредные, но и платили за них немного. С другой стороны, выбирать не приходилось: деньги были очень нужны.
Через два часа Жорж сидел в приёмной вместе с парочкой таких же, как он, бедолаг, и заполнял бланк стандартного отказа от претензий к Лабораториям в случае ущерба для жизни и здоровья. Окинув взглядом прочих претендентов на деньги доктора Менгеле, Жорж понял, что шансы попасть в группу испытуемых есть только у него: от одного из претендентов пахло алкоголем, у другого был слишком уж нездоровый вид. Так и вышло: после короткого осмотра лаборантом Жоржа взял молодой медик, представившийся как Кшиштоф Лемех и объяснивший, что речь идёт о новом успокаивающем препарате, проверяемом на общее действие.