Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Ты только что очень хорошо объяснил, чем именно обращение "немец" угрожает Райху, - не выдержал Власов.
– Опять ты за своё! При чём тут это? Ладно, слушай дальше. Старуха подала в суд на российские власти - по поводу нанесённого Фонду финансового ущерба. Из текста искового заявления следует, что на фестиваль они уже потратили пятьдесят тысяч марок, и намерены потратить, как минимум, в два раза больше.
– И что?
– Фридриху поднадоела эта затянутая история.
– Тут-то они и прокололись. У нас есть лазейка в банк. Так вот, никаких денег они никому не платили. Во всяком случае, из легальных средств фонда. Остаётся, конечно, вероятность, что какие-то вещи делались бесплатно,
– Надеюсь, газетчики оштрафованы?
– Власов ловко нанизал на вилку кусочек свинины и ломтик картошки зараз, намереваясь отправить всё это в рот.
– Естественно. Но тут начинается самое интересное. Все молча выплатили штраф, без жалоб и visga, как будто так и надо. Что для российских газет нехарактерно. При попытках же разобраться, кто платил за рекламу фестиваля и платили ли за неё вообще, редактора молчат, как рыбы. А ведь обычно они очень говорливые, особенно когда страдают их интересы. Более того. Вебер разговорил одного khmuir'a (Фридрих с трудом разобрал в этом наборе звуков русское "хмырь"), некоего Третьякова, бывшего главреда одной местной газеты. Человек он богатый и независимый. Так вот, он ему сказал, что с некоторых пор у фонда образовалась репутация конторы, с которой лучше не ссориться.
– Что значит "образовалась репутация"?
– А никто не знает. Просто с какого-то момента - никто ничего точно не помнит - откуда-то пошло такое мнение. Дескать, у тех, кто наезжает на фонд, потом возникают всякие лишние проблемы. Доказательств никаких, одни слухи. Но все верят. До такой степени верят, что готовы оказывать им бесплатные услуги, лишь бы не связываться.
– Пока я не вижу связи с Райхом и деньгами СЛС, - вернулся к теме Власов.
– Тут тоже свои игры. СЛС состоит в тесных отношениях с фондом. Ключевая фигура здесь - некий Мюрат Гельман, галерейщик. Юде, разумеется.
– Юде сотрудничает с "истинными немцами"? Забавно.
– Гельман-то? Сотрудничает. Это же юде, - Эберлинг махнул рукой. Власов, со времен училища привыкший есть быстро, отделил от косточки последний кусок свинины и подумал, не заказать ли еще - тем более, что разговор начинал становиться интересным. Кажется, знакомство с местной кухней, несмотря на неурочный час, оказалось вполне приятным... Правда, его ждёт Мюллер. Хотя есть простейшее решение: всё та же кабинка туалета. Беседовать придётся, конечно, в текстовом режиме: какова слышимость в этих кабинках, Фридрих уже знал.
– Извини, я выйду на минутку, - Власов встал.
– Да-да, понимаю. Кстати, знаешь, откуда взялось слово "сортир"? Как название ватерклозета?
– Не знаю и не интересуюсь, - Фридрих отодвинул стул, намереваясь выйти.
– Из французского. Excusez-moi, je dois sortir. "Извините, мне нужно выйти." - Хайнц засмеялся.
Власов решил, что его старый товарищ, похоже, обзавёлся тем, что англичане называют "hobby" - безобидным увлечением, которое, однако, может оказаться не слишком приятным для окружающих. Сама по себе этимология - штука довольно интересная, но филологические экскурсы Эберлинга по каждому поводу начали его раздражать.
Он прошёл через полный народу зал. Шумливая компания с кружками догуливала: многие уже перепились до того, что откровенно спали прямо на стульях, несмотря на шум. Фридрих невольно вспомнил училище: времени на сон не хватало, так что добирать своё приходилось где угодно. Правда, пузатые пьяницы мало походили на подтянутых лётчиков-курсантов.
В туалете было полно народу, все кабинки оказались заняты. Пришлось ждать. Наконец, Фридрих заперся в тесном помещеньице, опустил на унитаз крышку, уселся верхом (попутно подумав, что штандартенфюрер
Мигнул зеленый экранчик. Власов ввёл код, потом второй. Телефон тихо хрюкнул, принимая KMD-сообщение.
На экране целленхёрера высветилось: DOBRI'DEN, DOROGOI.
На самом деле это был контрольный вопрос. Агент мог выдать коды доступа под воздействием боли или наркотиков - но контрольные вопросы задавал лично шеф, и ответить правильно мог только сам агент, причём в достаточно вменяемом состоянии. Мюллер в таких случаях предпочитал простейшие варианты - на которые можно ответить сходу или не ответить вообще.
В данном случае это был прозрачный намёк на последний разговор. Фридрих перевёл целленхёрер в режим морзянки и поставил большие пальцы на две нижние кнопки - звёздочку и решетку. Из всех способов набора текстовых сообщений он предпочитал именно этот.
ПОВЫСЬТЕ НАКОНЕЦ МОЕ ЖАЛОВАНЬЕ - процитировал он сам себя и нажал на зелёную кнопку.
Телефончик немного подумал, потом снова пискнул. ПЛОХИЕ НОВОСТИ. С НАМИ СВЯЗАЛСЯ ВИЗЕНТАЛЬ. ЗАЙН В МОСКВЕ.
Власов, не веря глазам, перечитал сообщение несколько раз.
Это была и в самом деле скверная новость. Да что уж там - это был полный абгемахт.
Центр Симона Визенталя когда-то был основной темой Управления. Антигерманская террористическая организация, возглавляемая и финансируемая полусумасшедшим миллиардером-юде, поставила себе задачей уничтожение "виновных в преступлениях против юде". Сюда относилось руководство Райха и дружественных ему государств, а также все те, кого Визенталю было почему-либо угодно считать "антисемитами". Впрочем, ими ЦСВ не ограничивался: самой знаменитой акцией Центра был теракт в Мюнхенском аэропорту. Тогда им удалось уничтожить самолёт с олимпийской сборной Германии по футболу. После этого внешнеполитическому ведомству Райха удалось добиться запрещения деятельности Центра в Америке (где он долгое время считался легальной организацией) и достичь договорённости с европейскими правительствами о выдаче наиболее одиозных деятелей, связанных с ЦСВ. Лишившись официального статуса, Центр скоро зачах. В настоящее время от него осталась небольшая кучка стариков, прячущихся от правосудия где-то в Латинской Америке. Во всяком случае, такова была официальная версия.
Власов, однако, знал кое-что ещё. Дипломатические усилия имперского МИДа вряд ли имели бы успех, если бы не серия экстраординарных спецопераций, получивших общее название Foulspiel - "игра без правил". Для их проведения была создана специальная структура "F" с неопределённым статусом, впоследствии распущенная. Фолшпильманы (этим вычурным словечком в Управлении называли сотрудников "F") работали без прикрытия - в случае провала Управление никогда не признавало их своими агентами, выдаче и обмену они также не подлежали. При этом им вменялось в обязанность совершать любые акции, лишь бы они наносили ущерб Центру. В число мишеней фолшпильманов входили не только сами террористы, но и их окружение, в особенности друзья и близкие родственники. В тот же список кандидатов на убой входили и все, когда-либо сотрудничавшие с Центром, из каких бы то ни было соображений. В американских шпионских детективах фолшпильманам приписывалось даже зверское убийство голливудской актрисы Сары Гольдстиин, известной своими симпатиями к ЦСВ... Как бы то ни было, через несколько лет Фолшпиля от визенталевцев стали шарахаться, как от чумы. Тотальное уничтожение агентов ЦСВ довершило дело: некогда страшная организация перестала быть сколь-нибудь серьёзной угрозой.