Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
Власов промолчал.
– А вот теперь самое интересное. Представь себе, что на самом деле деньги со счёта "Бета-Банка" на самом деле в Москву не пришли. А были втихую переведены на анонимные счета...
– В таком случае, кто финансирует дополнительный тираж газеты?
– спросил Фридрих, уже догадываясь, что услышит в ответ.
– Ты начинаешь прорубать рыбку!
– Власов удивленно сдвинул брови - какую рыбку, почему прорубать?
– но вовремя сообразил, что это какая-то русская идиома, дословно переведенная на дойч. Не иначе, Хайнц решил поразить своего русского друга знанием тонкостей языка. Забава вполне невинная, и все же Фридриху фраза резанула слух.
– ...обеспечивался какими-то другими деньгами, пришедшими по российским каналам, - продолжал меж тем Эберлинг.
– В принципе, их можно было бы отследить. Но местные безопасники обычно полагаются на хорошую работу коллег из Берлина. Те сказали, что придут деньги, сказали на что именно и сколько. Русские проверяют - вроде бы всё сходится.
– Ну, допустим, - Власов собрался с мыслями, - таким образом можно отмыть какие-то небольшие суммы. Что это доказывает? Что у СЛС есть чёрная касса? Это не открытие. К тому же зачем такие сложности? Хотя, - Фридрих в задумчивости почесал подбородок, ногти проскребли по свежей щетине с неприятным звуком, - может быть, скунсы таким способом оплачивают свою агентуру? Нет, не агентуру, там есть схемы получше. Пятая колонна? Тоже нет: всё равно там денег немного... Нет, это бессмысленно. Разве что как неприкосновенный запас на крайний случай. Или на оплату разовой акции... Стоп. А откуда вообще взялась эта идея? Насчёт счетов?
Эберлинг оживился.
– О, это интересная история. Всё началось с одного мероприятия. В Бурге на днях должен был состояться, - Хайнц заговорил по-русски, - Festival NEMETSKOI KULTURY - он выделил голосом последние два слова.
– Да-да, - он снова перешёл на родной язык, - именно с таким названием. Основной бенефициатор - Рифеншталь-Фонд.
– Я до сих пор не могу понять, почему мы терпим эту... эту женщину, - Фридрих удержался от более резкой формулировки.
– И её восьмого мужа. Этого, как его...
– Господина Лихачёва, - любезно напомнил Хайнц.
– И не надо лишней грязи: он у неё всего лишь седьмой. А фрау Рифеншталь, вообще-то, является национальным достоянием Райха и народа Дойчлянда. У неё больше наград, чем у всех руководителей Управления, вместе взятых. В конце концов, ты ведь каждый год смотришь "Ужин в "Медведе"? За одно это ей можно многое простить.
– Ранние её фильмы действительно хороши, - согласился Власов, - да и "Ужин", конечно, шедевр... Но вот та гадость, которую она снимала после этого... Этот, как его... "Ночной патруль". Это же обычная порнография. К тому же с политическим душком.
– Но, между прочим, она тогда привезла нам пальмовую ветвь из Канн. Помнишь заголовки в газетах? "Германия снова побила французов на их территории"...
Фридрих почувствовал, как к горлу подступает тяжёлая, холодная злоба.
– Да, заголовки помню. И считаю этот день нашим национальным позором, - сказал он по возможности спокойно.
– Когда нация, давшая миру Гёте, Ляйбница, Бетховена, Шопенхауэра, мало того что умудряется прославиться дешевым непотребством, но еще и гордится этим... Я не понимаю, как этого не понимаешь ты? По крайней мере, сейчас. Ты был юнцом - как, впрочем, и я. Но теперь...
– Наверное, я хорошо сохранился, - усмехнулся Хайнц, - но я и сейчас не понимаю, что именно тебя так злит. Конечно, старуха не ангел, но отрицать её заслуги перед культурой? Это просто смешно.
Вошла официантка, неся
– М-м-м, - оживился Хайнц, - это у нас что? Мясо с брусничным вареньем по-славянски... Аб-ба-жаю, - последнее слово было сказано по-русски, причём, как заметил про себя Власов, с правильной интонацией.
Эберлинг развернул салфетку с прибором. Сыто звякнула вычурная двузубая вилка.
Девушка взяла со льда графин. Посмотрев на Фридриха (тот энергичным жестом отверг предложение), она быстро и ловко наполнила стопку Эберлинга, после чего деликатно пододвинула к нему поближе тарелочку с копчёной севрюгой. Белые ломти рыбы украшали маслины и половинка лимона. Ко всему этому полагалась специальная белая посудинка с тёртым хреном.
– Ну, - Хайнц торжественно поднял стопку, - за встречу. Хоть ты и не пьёшь...
– Он зажмурился, быстро опрокинул в рот водку, подцепил вилкой ломтик севрюги, окунул в хрен, закусил - после чего блаженно откинулся на спинку стула.
В этот момент его лицо на мгновение попало в полосу света.
То, что Фридрих увидел в эту секунду, ему совсем не понравилось. Тонкое, нервное лицо Эберлинга на секунду лишилось своей обычной иронической маски - и на нём проступили напряжение, усталость и глубоко въевшееся беспокойство. Фридрих внезапно понял, что Хайнц зазвал его сюда не только затем, чтобы оградить себя от каких-то ненужных расспросов. Ему и в самом деле нужно было расслабиться. То есть, проще говоря, выпить...
Власову стало неприятно. Он отвернулся и спросил у девушки, могут ли они пожарить для него лично свинину с картошкой. Девушка записала свинину, попыталась предложить в качестве гарнира какой-то там "картофель-грате", но по лицу клиента поняла, что это не очень хорошая идея.
– Так вернёмся к кинокритике, - вступил Эберлинг. Судя по голосу, момент слабости благополучно миновал.
– Что же ты имеешь против международного признания нашего кинематографа?
Он пододвинул к себе блюдо под крышкой. Снял её. Вдохнул аромат жареного мяса, после чего вонзил в него вилку и нож.
– Начнём со слова "международное", - Власов завёлся с полуоборота.
– Сейчас оно имеет одно значение - "американо-франко-британское". Заметим, не дойчское, не итальянское, не испанское, не русское. А именно американо-франко-британское! Мы почему-то отдали врагу право называть себя "Мировым Сообществом", после чего немедленно начали ощущать себя провинциалами. И нуждаться в "международном признании". То есть в похвале врага, если называть вещи своими именами. И чествовать тех, кто заслужил эту похвалу. Но заслужить похвалу врага может только тот, кто ему полезен...
– Ничего себе логика! Ты хочешь сказать, что старая ведьма - пособница американской плутократии?
– Эберлинг фыркнул.
– О ней можно сказать много всяких гадостей. Но что она патриотка до мозга костей, в этом-то сомневаться не приходится.
– Да я в этом и не сомневаюсь. Но я хорошо знаю, что патриотизм, как и любая другая система убеждений, вещь двусмысленная. Особенно у нас, у дойчей. Патриот Дойчлянда, как правило, любит не Фатерлянд, а своё представление о нем. Дальше он совершает одну из двух типичных ошибок. Либо он принимает реальность за своё представление, и начинает эту реальность боготворить, препятствуя всяческим переменам. Либо он понимает, что реальность непохожа на его представление, и начинает её ненавидеть. Насколько мне известно, Лени Рифеншталь состоит сразу в дюжине реакционных организаций, включая ХНПФ. Где до сих пор принято приветствовать друг друга "Хайль Хитлер"...