Юденич
Шрифт:
— Ура! Ура! Ура!..
Каждый раз полковник Юденич письменно доносил в окружной штаб на имя командующего следующее:
«Нижние чины и господа офицеры вверенного мне 18-го стрелкового полка с верностью нашему монарху восприняли его высочайший указ, который был зачитан перед полком утром дня...»
Однако дело на Дальнем Востоке оказалось не шуточным. После геройской гибели «Варяга» и «Корейца» японцы выгадали в Корее целую армию и заставили русских с боями уйти с рубежа пограничной реки Ялу. Так большая война вошла на поля Маньчжурии с её лесистыми сопками, бескрайними полями гаоляна и КВЖД — Китайско-Восточной железной дорогой.
Началась переброска войск из европейских губерний Росши за Байкал. Виленский военный округ, хотя он и числился в числе приграничных, тоже выделял на Русско-японскую войну часть своих полков с полевой артиллерией. В их число попал и 18-й стрелковый.
Полк батальонами погрузили в воинские эшелоны и отправили в Маньчжурию, откуда приходили неутешительные фронтовые сводки. Армия бывшего военного министра России генерал-адъютанта Куропаткина при всём героизме её чинов постоянно отступала и занимала после каждого нового натиска японцев всё новые и новые позиции. Неприятель начал морскую и сухопутную блокаду Порт-Артурской крепости и русской 1-й тихоокеанской эскадры, базировавшейся в гавани.
При следовании через Москву Николаю Николаевичу удалось повидаться с отцом. Юденич-старший со слезами на глазах встретил сына, отправлявшегося на неизвестную для России войну с ещё более неизвестной Страной восходящего солнца.
Отец, провожая сына на Курском вокзале, подарил ему на военное счастье небольшую икону-складень. Просил только об одном:
— Помни о долге, сынок. На всё, конечно, есть воля Божья, но об одном прошу тебя — пиши почаще о себе.
— Хорошо, отец. Это я обещаю.
— А о войне пиши правду, которую нельзя прочитать в газетах. Для меня это будет важно.
— Хорошо.
— И береги себя, как сможешь...
Юденич-младший прощался с отцом, который сразу как-то постарел, в огромном буфетном зале, полном публики. Среди провожающих и отъезжающих виделось немало захмелевших людей. Официанты сбивались с ног, торопясь обслужить людей за столиками. Мест свободных не было.
Когда был подан состав, начались трогательные сцены прощания, сопровождавшиеся обильными речами, объятиями и поцелуями, хлопаньем пробок бутылок шампанского.
Когда прозвучал свисток, Николай Николаевич молча поцеловал отца и вскочил на подножку тронувшегося вагона:
— Отец! Я тебе сразу отпишу из Иркутска, как только мы туда прибудем. Не волнуйся за меня...
Стрелки полка полковника Юденича отправлялись из Москвы на Дальний Восток под звуки мелодий гармоней и песни, которая так полюбилась парням-рекрутам:
Последний нынешний денёчек Гуляю с вами я, друзья. А завтра рано, чуть светочек, Заплачет вся моя семья...Воинские эшелоны медленно катились по бесконечной Транссибирской магистрали. В России ещё не была объявлена всеобщая воинская мобилизация, и потому население пристанционных посёлков не без удивления взирало на поток многочисленных железнодорожных составов с военными людьми, пушками, лошадьми...
Тревоги и озабоченности на лицах людей не замечалось. Ещё не шли из Маньчжурии санитарные поезда с тысячами раненых и увечных. Война на Дальнем Востоке ещё не вошла в сознание России...
Глава вторая
ВОЙНА В МАНЬЧЖУРИИ
Полк Юденича прибыл в Иркутск поздней ночью. Станция на левом берегу Ангары была полна воинских эшелонов. На станции Лествиничное Транссибирская магистраль обрывалась, поскольку Кругобайкальская железная дорога ещё не была построена. Дальше путь в шестьдесят вёрст шёл по водам Байкала — до противоположного берега озера. Там одноколейная железная дорога обретала своё продолжение, уходя через город Читу и земли Забайкальского казачьего войска в китайскую Маньчжурию, где шла война.
Виленские стрелки проделали этот путь, как было доложено потом, «без происшествий», то есть не было отставших дороге, утрат казённого имущества, случаев неповиновения младших, «дурного» общения с местными жителями.
В городе Мукдене, маньчжурской столице, 18-й стрелковый полк был встречен с оркестром. Полковник Юденич перед строем стрелков доложил царскому наместнику на Дальнем Востоке, главнокомандующему сухопутными и морскими силами адмиралу Алексееву о благополучном прибытии вверенного ему полка на театр военных действий.
Полный адмирал, о чём свидетельствовали золотые погони с тремя чёрными орлами и вензелем Николая II на чёрном морском кителе, после обычной церемониальной встречи и рукопожатиями с каждым полковым офицером, объявил им:
— Стрелкам даю два дня отдыха в Мукдене.
— Премного благодарны, ваше превосходительство.
— За эти дни получите у тыловиков патроны и провиант и тогда пешим ходом отправитесь на войну.
— Каким маршрутом и в чьё подчинение, извольте спросить?
— Об этом вам будет доведено особым пакетом из армейского штаба. О вас там позаботятся...
Царский наместник чувствовал, что полковые офицеры, их командир ждут от него ещё что-то важное. Приосаниваясь, адмирал Алексеев заключил:
— Японцы хотят захватить построенную нами на Квантуне морскую крепость, Порт-Артур. Надо отбить у них к тому охоту...
На том церемония встречи вновь прибывшего полка завершилась. Роты развели на временное житье в пристанционные бараки. Уже к вечеру в полк доставили патроны и походные солдатские кухни, недельный запас провианта, в основном сухарей. На мясные порции выделили две дюжины овец, которые вольнонаёмный гуртовщик погнал за полком.