Юденич
Шрифт:
...Генерал Мышлаевский, бывший начальник главного управления Генерального штаба Российской Императорской армии, принял действительно смелое решение: он снял с передовой часть войск Сарыкамышского отряда и бросил их, приказав оставить все тяжести, на защиту Сарыкамыша. Риск был огромен — попади к туркам такие сведения и они, без всякого сомнения, перешли бы в наступление.
Уже 12 декабря с фронта в дальний тыл, поспешая, двинулись пять батальонов 1-й Кубанской пластунской бригады, 80-й пехотный Кабардинский, 155-й пехотный кубанский, 15-й Туркестанский стрелковый и 1-й Запорожский кубанских казаков полки, двадцать орудийных расчётов 20-й Кавказской артиллерийской бригады, отдельная Терская казачья конно-артиллерийская батарея и Кавказский мортирный дивизион.
Войска с линии фронта, на котором кубанские казаки-пластуны вели успешный наступательный бой, снимались для помощи Сарыкамышу следующим образом.
B штабе 1-й Кубанской пластунской бригады заработал телефонный аппарат. Сигнал шёл из фронтовых тылов:
— Кто вызывает?
— У телефона генерал Мышлаевский.
— Слушаю: начальник связи пластунских бригад, хорунжий Старнинский.
— Генералу Пржевальскому: немедленно сняться с позиций и усиленным маршем идти на Сарыкамыш. Двадцать часов похода — четыре часа отдыха.
— Ваше превосходительство, генералы Пржевальский и Рулыга (командир 2-й Кубанской пластунской бригады. — А.Ш.) успешно развивают наступление, и в настоящий момент мы не знаем, где они находятся, так как всё время с боем продвигаемая вперёд.
— Разыскать и передать моё приказание!
— Слушаюсь!..
Силы для помощи попавшему в большую беду Сарыкамышу Мышлаевским с передовой отправлялись немалые. Но удом войскам предстояло проделать по зимним горным дорогам марш-бросок в 70—100 вёрст труднейшего пути.
Среди других спешили на помощь сражавшемуся сарыкамышскому гарнизону пехотинцы Кабардинского полка. После боев главнокомандующий Отдельной Кавказской армией генерал-лейтенант Юденич имел беседу с командиром 16-й роты кабардинцев, отличившейся при разгроме турок, капитаном Петром Ваксманом:
— Расскажите, капитан, как вы шли с передовой к Сарыкамышу? Я хочу знать больше о подвиге вашего полка.
— В первой день похода полк делал только короткие привалы и шёл весь день. Всякий раз после привала, на снегу оставались сидеть солдаты. Товарищи их с трудом поднимали и вели дальше под руки, но ночью, после первого же привала, оставшихся на снегу стало очень много и поднять их не было никакой возможности.
— Но в полку были обозные повозки, санитарные двуколки для выбившихся из сил людей.
— Да, приходилось на время класть на повозки выбившихся из сил людей. На санитарных же двуколках мы везли умерших, чтобы не бросать их на дороге.
— Как вели себя ослабевшие солдаты?
— Молодцами, ваше превосходительство. Отдохнув, они приходили в себя и снова шли вперёд с ротами, а свои места на повозках уступали другим, кто уже не мог идти.
— А что было перед самым Сарыкамышем?
— Последнее утро перед Сарыкамышем полк совсем не отдыхал. Офицеры боялись, что не смогут поднять солдат. Зато теперь отставших было больше. Вдоль всей дороги по обе стороны, а то и посреди неё сидели и лежали совершенно ослабевшие солдаты. Они были живы, но не было никакой возможности поднять их на ноги.
— Что же вы делали в такой ситуации, капитан?
— Я делал, ваше превосходительство, то, что делали все наши полковые офицеры: уговаривал, ругал, тащил за руку. К концу нашего марш-броска впечатление было, что усталость в людях побеждала опасность смерти.
— Кто же вам помог привести к Сарыкамышу роту почти в полном составе, как мне о том докладывал командир полка?
— Старые солдаты, фельдфебели, унтер-офицеры. Они были более закалённые и крепкие, пять суток помогали мне укреплять дух молодых солдат. Многие шли обнявшись по несколько человек, поддерживая друг друга. Некоторые несли по несколько винтовок — свою и ослабевших товарищей.
— А как настроение было у старослужащих?
— Лучше не пожелаешь: на походе в самые тяжёлые часы слышен был и смех, и шутки.
— Думаю, надолго запомнится пехотинцам-кабардинцам этот поход на Сарыкамыш? Что же офицеры полка?
— Я видел, как офицеры сами шатались, как пьяные, и шли опираясь на винтовку, но ни один из них не отстал. А на привалах они первые вставали, ободряя и поддерживая солдат, а слабых брали под руку и вели.
— А как люди отдыхали?
— Лучше о том и не вспоминать. На привалах никто не ел, сухари грызли при ходьбе. Как только объявлялся привал, весь полк падал на месте и засыпал. Люди даже не курили.
— А в дочь перед боем у Сарыкамыша?
— Последний привал был самым жутким. Когда офицеры перед рассветом скомандовали — «встать!», то команду исполнили в ротах только единицы. Остальные безучастно лежали, не шевелясь. Пришлось пустить в ход грубую силу, иначе солдат никак нельзя было поднять с земли в строй.
— Знаю, что было вам на марше тяжелее, чем в бою. Но Кабардинский полк испытание выдержал. Благодарю вас, господин капитан...
Как ни спешила к Сарыкамышу помощь с передовой, подойти к нему всего за одни сутки, то есть день 13 декабря, смогли только конный полк казаков-кубанцев и один пехотный батальон, посаженный на собранные с разных мест обозные повозки. Но эта помощь подоспела тогда, когда бои уже были в самом селении, а железнодорожный вокзал находился в руках неприятеля.
Юденич, выполняя поручение командующего графа Воронцова-Дашкова, решил организовать оборону Сарыкамыша — железнодорожной станции и армейских складов — теми силами, которые там имелись. Эта задача была возложена на полковника Букретова. Николай Николаевич знал его как человека распорядительного и боевого.
Букретов, зная всю опасность складывающейся в армейском тылу ситуации, незамедлительно принял на себя командование в Сарыкамыше. Он распределил наличные силы по секторам обороны, приказал свезти на вокзал артиллерийские боеприпасы с отдалённых складов, которые защитить он просто не мог из-за неимения людей.