Юденич
Шрифт:
Эрзерумская твердыня, которую армия России за всю исчадию русско-турецких войн брала не один раз, представляла из себя целый крепостной район. Его основу составляла природная горная позиция Девебойну, отделявшая Пассинскую долину от Эрзерумской. На горном хребте располагались одиннадцать хорошо подготовленных к круговой обороне фортов. Они размещались в две линии, прикрывая друг друга артиллерийским огнём.
Всё более или менее удобные подступы к Девебойну с севера прикрывались полевыми укреплениями — творением Германского генерала-фортификатора Поссельта. Даже внешний обзор говорил об искусности проведённых инженерных работ. К слову сказать, во все времена турки славились искусством строительства надёжных укреплений.
Два мощных форта защищали южное предместье города-крепости. С них артиллерийскими батареями простреливались не только близлежащие дороги, но и горные тропы. Протяжённость всей горной оборонительной линии Эрзерума превышала сорок километров, впечатляла уже только одна эта цифра.
Большинство фортов представляли собой сооружения закрытого типа в виде каменных многоярусных башен с амбразурами для орудий. Часть из них имела по два-три вала и систему рвов глубиной до шести-семи метров. В некоторых фортах имелись капониры или полукапониры для обстрела рвов на тот случай, если в них проникнет противник. Гарнизоны фортов состояли из орудийных расчётов, многочисленной пехоты прикрытия и сапёрных команд. Была отлажена система связи между крепостными укреплениями.
В целом Эрзерумская крепость имела довольно обширную укреплённую позицию, развёрнутую фронтом на восток с прикрытыми флангами. Её уязвимым местом являлись тыловые обводы. Через них город мог блокировать любой противник, проникший на Эрзерумскую равнину. Русские такой опыт уже имели в прошлом. Султанское командование, готовясь к Первой мировой войне, о том как-то подзабыло, история его ничему не научила.
Генерал Юденич, как уже опытный полководец, понимал, что начинать осаду и штурм Эрзерумской крепости или вернее — огромного по площади крепостного района нельзя без обеспечения флангов осадных войск. С возможностями 3-й турецкой армии приходилось считаться даже тогда, когда она выглядела разбитой. Поэтому командующий связался сперва с командиром 2-го Туркестанского армейского корпуса генералом Пржевальским:
— Михаил Алексеевич, как у вас на сегодняшний день проходит операция? Доложите.
— На сегодня полки корпуса перешли реку Тортум-чай и оттеснили турок на запад где на пятнадцать, где на двадцать пять километров.
— Как сопротивляется противник?
— Скажу одно — стойко и упорно.
— Как идут дела у подчинённой вам 3-й Кубанской пластунской бригады?
— Казачья пехота сражается с первых дней похвально. Сейчас ведёт наступательные бои на западном берегу озера Тортум-гель, только что взяла укреплённое селение Ванк.
— Кто вам противостоит?
— На Испирском направлении действует сильный отряд Халил-бея с двумя полками пограничников. За озером Тортум-гель бои ведут в основном батальоны султанского ополчения.
— Трудности большие?
— Наступать стало сложнее: полное бездорожье, в горах глубокие ущелья с незамерзающими речушками, снегопад, метели.
— Как с морозами?
— Доходит до двадцати градусов по сведениям корпусных метеорологов.
— Обмороженных много?
— Почти нет, в достатке получили зимнего обмундирования. Если не считать тех солдат, которые проваливаются через лёд в воду. Лесов здесь нет — нет и топлива.
— Людей берегите, как можете.
— Стараюсь, Николай Николаевич. Какие задачи ставите Туркестанскому корпусу?
— Действуйте по утверждённому плану. Цепко держитесь за перевалы и проходы через горные хребты, не отдавайте их туркам назад.
— Задачу понял. Туркам тоже нужны перевалы и проходы — потому и контратакуют.
— Михаил Алексеевич, штаб армии очень надеется на вашу стойкость. Особенно сейчас, когда предстоит брать Эрзерум...
Юденич знал, что 2-му Туркестанскому корпусу приходилось крайне трудно. Перевалы были завалены снегом, горные дороги во многих местах приходилось расширять трудом не только сапёрных рот, но и пехотных батальонов. Деревянная лопата в полках приобрела особую ценность, её берегли, не забывали в пути.
Особенно трудно дался наступающим частям перевал Карапунгар на высоте 2310 метров от уровня моря. Генерал-лейтенант Пржевальский тогда «в сердцах» послал корпусному инженеру телефонограмму следующего содержания:
«Жду от вас выполнения в кратчайший срок не только возможного, но и невозможного; от успеха вашей работы зависит успех операций корпуса».
...После разговора с Пржевальским, Юденич связался со Штабом 4-го Кавказского корпуса, действовавшего на левом, рожном фланге. Генерал Огановский рассеял опасения командующего из-за её растянутого левого крыла:
— Докладываю: крупных сил турок перед позицией корпуса пока не наблюдается.
— Это проверенные данные?
— Точно так. Конная разведка, далеко высылаемая, приносит только такие сведения.
— А где же войска, которые Энвер-паша у Стамбула вытребовал из Месопотамии?
— Как сообщают лазутчики и пленные, турки силой до корпуса идут от Багдада на Мосул. Но дороги не позволяют совершить им скорый марш-бросок. Так что месопотамцев мы пока не ждём.
— Это хорошо. Как ведёте наступление?
— Небольшими отрядами. Большими наступать не позволяют горные дороги. Артиллерии на передовой у меня стало меньше.
— Почему так?
— Большая часть орудий 66-й артиллерийской бригады остались позади. Их лошади переданы 1-му Кавказскому корпусу. Калитину сейчас артиллерия нужнее.
— Знаю. Это было моё распоряжение с согласия великого князя.
— Николай Николаевич, есть ли изменения в задачах моего корпуса помимо плановых?
— Пока нет. Сейчас от вас одно требуется — вести разведку на широком фронте.
— Понял. Багдадскую дорогу возьму под контроль.
— В случае появления турок на ней — атакуйте. Не дайте Энвер-паше помочь Эрзерумскому гарнизону войсками из Месопотамии. Это очень важно.
— Что ещё мне будет приказано?
— Старайтесь упредить турок во всех их действиях...