Юденич
Шрифт:
— Чем этот перебежчик подкрепил своё стремление перейти на нашу сторону?
— Он принёс с собой корпусные оперативные документы, приказы мушира Иззет-паши, шифровки из Стамбула, из Генерального штаба Турции, другие интересующие нас документы.
— Их подлинность в Огноте проверена?
— Да, через переводчика.
— Тогда прикажите немедленно отправить в Огнот аэроплан за этим майором и его документами.
— Будет исполнено, ваше превосходительство. Какие ещё будут приказы на сей счёт?
— Передайте за моей подписью шифровки в штабы корпусов, дивизий и отдельных отрядов: проверить показания перебежчика и данные доставленных им документов боевой разведкой и захватом контрольных пленных.
— Николай Николаевич! У вас есть основания не доверять этому черкесу?
— Да, есть. В разведке у турок тоже сидят не дураки...
Перебежчик из Огнота был незамедлительно доставлен в штаб Кавказской армии. Подлинность оперативных документов, «покинувших» таким неожиданным способом штаб 3-го турецкого корпуса, сомнений не вызывала. Они, равно как и показания майора, свидетельствовали об одном — на Эрзинджанском направлении султанским командованием готовится широкое наступление с привлечением всех полевых войск и курдской племенной конницы.
Всё же умудрённый опытом войны Юденич решил перестраховаться. Турки, вероятно, были немало удивлены тем, что за несколько ночей по всей линии фронта русской разведкой было взят не один десяток пленных. Кроме того, где пехотной ротой или батальоном, где казачьей сотней русские войска провели разведку боем, стараясь прежде всего вызвать на себя огонь турецких батарей и пулемётчиков, ранее не установленных визуальным наблюдением.
И показания «контрольных» пленных, и результаты разведок боем только подтверждали показания перебежчика и доставленных им документов. Сходство полученной информации казалось удивительным.
Теперь у Юденича сомнений в том, что генерал-лейтенант Вахиб-паша и маршал Ахмет Иззет-паша решились на сильный удар, больше не осталось. Требовалось принять самые срочные контрмеры, хотя времени на то оставалось немного.
Вахиб-паша, зная, что прибывшая на Кавказ 2-я турецкая армия уже отвлекла на себя значительные силы противника, решил нанести удар на трапезундском направлении в стык русских 5-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов. По плану военачальника султана на этом участке плотность пехоты турок должна была составлять на один километр в два с половиной раза больше, чем у войск России. То есть полбатальона против роты.
Такое соотношение сил на участке прорыва сохранилось до самого дня наступления турок, несмотря на то, что Юденич усилил 5-й Кавказский корпус семью пехотными батальонами из армейского резерва, а некоторые полки корпуса довёл до четырёхбатальонного состава. Неприятель всё равно имел ощутимое превосходство в месте прорыва: 27 турецких пехотных батальонов прорывали фронт 12 батальонов обороняющихся русских.
В начале июня 3-я турецкая армия перешла в наступление, но не по всей линии фронта, как это ожидалось. Главный удар наносился свежими 5-м и 10-м корпусами долиной Лиман-Су в направлении на Трапезунд через Оф. Туркам ждалось вклиниться в стык между русскими корпусами.
Однако развить прорыв им не удалось: аскеры скоро «споткнулись» о стойкость 19-го Туркестанского стрелкового полка полковника Литвинова. Его бойцы в течение двух суток (!) держали мёртвой хваткой две галлиполийские пехотные дивизии врага, не давая им даже на версту продвинуться вперёд.
Из 60 офицеров и 3200 рядовых солдат и унтер-офицеров полковник Литвинов после двухсуточного боя недосчитался 43 офицеров и 2069 нижних чинов. Перед его позициями осталось лежать 6 тысяч атаковавших турок-пехотинцев. Но тот бой туркестанских стрелков был славен не только цифрами поверженного врага.
В рукопашной схватке стрелками был поднят на штыки начальник 10-й вражеской дивизии: не простой дивизионный генерал, а сын султана Абдул Гамида. Его телохранители не смогли уберечь османского престолонаследника, решившего добавить к своему монаршему имени воинскую славу.
Судьба командира 19-го полка в последующем сложилась трагично. Летом 1917 года полковник Литвинов назначается начальником 1-й Закавказской пехотной запасной бригады, в которой он должен был восстановить пошатнувшуюся дисциплину. В конце года он был арестован, но вскоре освобождён своими туркестанскими стрелками. Уехав во Владикавказ, Литвинов тщательно подготовил там восстание терских казаков против 11-й Красной Армии. После соединения с белой Добровольческой армией, по своей просьбе он назначается командиром Туркестанского отряда и принимает самое активное участие в Гражданской войне в Закаспийской области. Получил чин генерал-майора, будучи командиром Закаспийской стрелковой дивизии.
В эмиграции Литвинов проживал в Белграде и симпатиями к новой власти в оставленном Отечестве не отличался. В 1945 году 73-летний бывший белый военачальник был выдан правительством И. Б. Тито СССР, попал в концентрационный лагерь, где вскоре погиб.
Подвиг 19-го Туркестанского стрелкового полка позволил корпусным командирам генералам Яблочкину и Пржевальскому произвести перегруппировку своих войск и тем самым прикрыть угрожаемые направления. Положение таким образом было спасено. Генерал Юденич приказал армейским корпусам — 5-му Кавказскому и 2-му Туркестанскому провести серию контратакующих ударов, После этого наступающий порыв неприятеля на Трапезундском направлении иссяк.
Юденич быстро организовал ответное наступление на 3-ю султанскую армию. Туркам пришлось откатиться на исходные позиции. В ходе боев был разбит их элитный полк. Его знамя стало почётным трофеем 490-го пехотного Ржевского полка. Много стамбульских гвардейцев попало в плен, одним своим видом поражая русских солдат: каракулевые шапки, неизношенные сапоги, мундиры из добротного сукна...
Проведённая Эрзинджанская наступательная операция закончилась полным успехом русского оружия. Её выполнение легло на плечи 1-го Кавказского корпуса генерала Калитина. По его приказу Сибирская казачья бригада проникла в неприятельский тыл на Сивасском шоссе у Михор и вызвала панику в обозах турок.
Действия на правом фланге обходных калитинских войск — 4-й Туркестанской стрелковой бригады и 4-й Кубанской пластунской бригады — принудили противника, оборонявшегося на правом берегу реки Северный Евфрат, поспешно отойти к западу и очистить город Эрзинджан. Первым в ворвались в него пехотинцы-дербентцы, форсировавшие реку Мурад-чай по грудь в ледяной воде.
Счастье и удача на войне в который уже раз отвернулось от 3-й турецкой армии. Кавказская армия нанесла ей очередное тяжёлое поражение. Части султанских войск только пленными потеряли 17 тысяч человек.