Юдоль
Шрифт:
— Не он, а она. — Каттими надула губы. — Да и какая я колдунья? Умею кое-что, но мало. Простые наговоры, кое-что по лекарскому делу. Насторожи могу плести. Заклинания могу на земле или еще на чем расчертить. Бабка и мать рано умерли, мало чему успели научить. Иногда что-то всплывает в голове, как будто забытое на язык просится. Но если я чего-то очень хочу, то это сбывается. Понятно, что кубок воды не превратится в кубок вина, но заставить человека сделать что-то могу. Не всегда легко, правда. Так и ты ведь можешь колдовать? Глаза закрываешь то и дело, а сам словно смотреть продолжаешь. Да и тепло от тебя исходит. Точно можешь.
— Могу, да не умею, — в замешательстве пробормотал Кай, поднялся, стал натягивать перевязь. — И не тепло от меня исходит, а жар. Затянулась что-то на этот раз немощь. Еще и жажда эта, никак не могу напиться. Ну ничего, на коня сяду, ветерком всякую хворь выдует. Значит, говоришь, что Такшана заставила ты? Хорошо. Ладно! Тогда заставь Таркаши принести нам круг сыра. Нет, рассчитаемся честь по чести, но чтобы он прямо сейчас явился к нам и принес круг лучшего гиенского сыра. Можешь?
— Я попробую, — выпятила губы Каттими, зажмурилась, потом закрыла глаза ладонями, надула щеки.
— Такшана тоже так заставляла? — спросил Кай, а сам взгляда не мог отвести от груди, что из-под одеяла выглянула.
— Такшан был рядом, — процедила сквозь стиснутые губы Каттими. — Не мешай!
— Если Таркаши принесет сыр, куплю тебе отличное платье и сапожки, — пообещал Кай. — Ты колдуй, колдуй, время пока есть.
— Сапожки, порты, рубаху, куртку, колпак и кафтан, — поправила его Каттими, вытерла пот со лба, снова закуталась в одеяло. — Осень наступила, замерзну в платье. Сыр будет. Вместо колпака можно хиланскую шапку с ушками.
— Ну посмотрим, — прищурился Кай. — Что за дело у тебя в Кете?
— Оружейную урая хочу ограбить! — выпалила девчонка.
— С ума сойти, — оторопел Кай. — Это еще зачем?
— Есть сказ один, — Каттими расширила глаза и стала вышептывать слова медленно и таинственно, — что в одну из давних Пагуб была девушка, которая сражалась со всеми пустотными тварями и всех их побеждала. И был у нее чудесный меч, который не портился от поганой крови. Но однажды пришлось ей сражаться против страшной твари, которая была выше ростом самого большого быка. Дом могла раздавить! И никто не мог победить эту тварь. Конечно, чудесный меч мог поразить чудовище, но броня у твари была так толста, что клинок не мог достать до ее сердца. И тогда девушка бросилась чудовищу в пасть. К счастью, оно проглотило ее целиком. И она убила его изнутри, но умерла, потому как утонула в черной крови.
— Дитятко, — рассмеялся Кай, — я эту сказку сам мальцом слушал не раз. Ты мне другое скажи: зачем тебе грабить оружейную урая?
— Чтобы найти чудесный меч, — удивилась непонятливости охотника Каттими. — Тебе еще раз сказку рассказать? Кетские урай сотни лет древнее оружие собирают, в прошлые времена по всему Текану, по всей Салпе нужных купцов рассылали, о том все кузнецы знают. Отец мне это рассказывал. Там чудесный меч, больше негде ему быть. Если что где в Текане ценного из орудия и находилось или по рукам шло, все в Кете оседало. Надо только в оружейную попасть, а там уж меч точно моим будет. Я присказку придумала, чтобы его вызвать. Всякое оружие отозваться может, главное, присказку правильно придумать.
— Еще считалочки помогают, — вздохнул Кай. — И бантики на косичках. Вот отрастишь волосы, заплетешь столько, сколько захочешь. Нет, девочка, я тебя с собой не возьму. Тебе бы еще подрасти немного. Хочешь, кормилицу найму? Сиську сосать не разучилась?
— А если не прирастать? — Она смотрела на него, не отрываясь. — Если без танца, без близости, без присказок дурацких, тогда возьмешь с собой?
— Зачем? — Он смотрел на нее с интересом.
— Васу-то возьмешь, — надула губы Каттими.
— Васу? — удивился Кай. — Да она и не просилась со мной. К тому же приятель у нее какой-то.
— Попросится еще. — Глаза Каттими налились слезами.
— Если Васа и попросится, — он наклонился к девчонке, — и если даже я соглашусь, все равно будет она и я. Или я и она. А если со мной окажешься ты, то не будет «я» и «ты». Будет большое «я», в которое можно попасть стрелой, мечом, копьем, колдовством. Понимаешь? — Последнее слово Кай почти прокричал.
Каттими закрыла лицо руками.
— Хватит, — попросила она негромко, а потом отняла ладони и прошептала чуть слышно: — Очень хочу так. Чтобы большое «я». И чтобы можно попасть стрелой, мечом, копьем, колдовством. Понимаешь?
— Нет, — отрезал Кай.
— Ты меня оцарапал. — Она сдвинула одеяло, показала полосу на боку, там, где талия переходила в матовое бедро. — Браслетом своим рогатым оцарапал!
— С другой стороны надо было подбираться! — процедил он сквозь сомкнутые губы.
— Какая она была? — спросила, пытаясь поймать его взгляд.
— Она есть, — прижал руку к груди Кай. — Вот здесь. Одевайся. У нас много дел.
Девчонка вскочила, сбросила одеяло и, как есть, побежала в другую комнату.
«Дурак, какой же я дурак», — подумал Кай, не в силах отвести от нее взгляда.
Когда они спускались по лестнице, Кай спросил девчонку:
— Ладно, может быть, ты и в самом деле заставила Такшана сделать то, что он сделал. Предположим, что он оказался более податливым, чем Таркаши. Но ответь на другой вопрос: зачем ты этого захотела? Думала, что от меня будет легче убежать?
— Дурак, — проговорила Каттими с сожалением. — Впрочем, ты сам это знаешь. Что ты дурак.
Кай опешил, даже замедлил шаг, потом надвинул на голову капюшон и направился в конюшню. И Молодец, и лошадка Педана чувствовали себя прекрасно. Кай спросил у ветерана-хиланца, где Шарни, узнал, что тот в полдень будет ждать охотника у нижнего конца улицы Оружейников, и, не оглядываясь, направился к выходу с постоялого двора. На улице, где вновь моросил мелкий дождь, с взмыленного коня сползал здоровяк Таркаши.