Юдоль
Шрифт:
— Лишнего мне не надо, — кивнул Кай.
— Эх, Шарни, — покачал головой Хумати, — вот какому порученцу радовался бы урай Текана. Знаешь, охотник, понравился ты мне. Вот клянусь, не наброшу ни монеты, что бы ни выбрала твоя девчонка. Устраивает?
— Что она может выбрать? — удивился Кай. — Иголку или челнок? Да и зачем ей оружие, если я собираюсь оставить ее в Кете?
— Ну знаешь, — обиженно покосился на Хумати Шарни, — оружие может пригодиться и в Кете. Или ты не слыхал об убийствах четырех женщин? О вчерашнем убийстве почтенного Сая ты, конечно, уже знаешь?
— Знаю, — помрачнел охотник.
— Скажи-ка мне, приятель, — опрокинул еще один кубок пойла в глотку Хумати, — чего тебе не сидится дома? Или проглотил в детстве кустик колючей травы и добрался он до нужного места, что присесть не дает? Так потужься и успокойся!
— Может, и проглотил, теперь уже не упомню, — пробурчал Кай, возвращая на пояс черный меч и неторопливо пристраивая туда же ножи. — И тужился бы, да надорваться боюсь. Каттими! Мы спешим!
— Уже иду! — донесся откуда-то сверху голос девчонки.
Спустившаяся по лестнице Каттими и в самом деле была покрыта с головы до ног паутиной и пылью. Вдобавок она успела поцарапать щеку и разорвать недавно зачиненную куртку. В руках у нее была высокая полусгнившая кетская корзина, накрытая обрывком мешковины.
— И что же ты присмотрела? — с усмешкой поинтересовался Хумати.
— Так, — она сморщила нос, — всякую ерунду. На мой взгляд, конечно, так весьма приличную ерунду. Но вспомни о том, что ты получаешь взамен покрытой пылью ерунды! Да, там, на этом самом сукне. Два меча, два кинжала, два ручных ножа и редкую коллекцию метательных ножей. Не так ли?
— Похоже на то, — хмыкнул Хумати.
— Ну тогда вот.
Каттими сняла с корзины мешковину и поочередно выложила на стол следующее. Малый стальной, с костяными вставками, лук, три запасные тетивы к нему. Небольшой тул со стрелами к луку. Один поясной нож с полой рукоятью, из которой девчонка тут же вытрясла тряпицу с собранными в нее иголками, шильцем, пуком дратвы, кусочком воска, несколькими сухожилиями и мотком прочных ниток. Две оловянные фляжки в войлочных чехлах. Два десятка крохотных, но весомых метательных ножей, состоящих из одних клинков. Оклеенные кожей стальные наручи. Чиненый жилет с гнездами под ножи. И наконец, что-то, напоминающее разломанный на куски меч, да не один. Друг за другом на кедровую столешницу легли рассохшиеся ножны от какого-то древнего хиланского клинка, длинная костяная рукоять, утяжеленная литым навершием, бронзовая, со стальным ребром, гарда, эфес с обломком клинка. Отдельно зашуршало что-то длинное и грязное.
— Это все? — растерянно пробормотал Хумати.
— Почти, — чихнула Каттими. — Еще хотелось бы наполнить обе фляжки этой чудесной кетской огненной водой, да еще Кай обещал мне купить сапожки, порты, рубаху, куртку, колпак и кафтан. Но это, наверное, уже не здесь…
— Ты хорошо устроилась, — натянуто улыбнулся Хумати.
— А девчонка-то любит копаться в железном хламе почище тебя, братец, — почесал затылок Шарни. — Домовитая!
— Да… — Хумати стянул колпак, снова плеснул в кубок пойла, отправил его той же дорогой, после чего удивленно растрепал на голове редкие волосы. — Ну ладно, лук, наручи, стрелы, фляжки, ножи — это все со второго яруса. Эти обломки, скорее всего, из лома, что на третьем, в Пустоту они тебе сдались… Но вот это что за грязь ты положила на благородный кетский кедр, неразумная?
— Грязь? — вытаращила глаза Каттими. — Да это отличный меч! Ну правда, без рукояти и без ножен. Но я тут, как видишь, подобрала кое-что на замену. Наверху, кстати, много ненужных обломков. Лом не лом, а в дело пойдут. Да, нашла и несколько кусков приличного вара, и неплохой камешек для правки, так что будет у меня меч ничем не хуже черного меча охотника.
— Кай! Это ты ее хотел приставить к иголке и челноку? — повернулся к охотнику Шарни.
— Подожди! — Щеки Хумати покраснели. — Где ты видишь меч, девочка?! Ты копалась в корзинах третьего яруса, что стояли справа? Так вот я сообщаю тебе, что согласно описи по правую сторону от лестницы лежит оружие, попавшее вместе с его хозяевами в брюхо пустотных тварей. Причем попавшее туда не три года назад, а сто тринадцать лет назад! А может быть, и того раньше! Оно ни на что не годно! Это просто порция ржавчины и ничего больше! Металл съеден пустотной кровью!
— Так оно и есть, — согласилась Каттими. — Во всех корзинах и в самом деле только ржавчина и пыль. Кроме одной, в которой лежал этот меч. И мне пришлось добираться до той корзины на противоположную сторону галереи. Там и доски едва живы, им лет двести. И корзина давно сгнила, и меч лежал на полу в куче ржавчины. Да, его рукоять рассыпалась… его ножны рассыпались. Но сам клинок цел!
Девчонка подхватила со стола нечто длинное и грязное и, упреждая возмущенный вопль Хумати, бросила его на пол. Звякнул, тягуче запел металл, в воздух поднялась пыль. Шарни и Хумати закашлялись, сама девчонка начала беспрерывно чихать, но выбранный ею меч подхватила и стиснула в руке. Когда пыль и ржавчина осели, Кай разглядел светло-серый, украшенный тонким плетением ветвей и листьев клинок.
— Устоял он, — пробормотала Каттими обиженно. — Все распалось в пыль — и рукоять, и гарда, и ножны, а клинку хоть бы что. Не взяла его пустотная мерзость. А я вот — возьму! Себе его возьму.
— Ну-ка, ну-ка! — поставил кубок и заинтересованно засеменил к странному клинку Хумати.
— Похож на мой, — удивленно пробормотал Кай. — Но серый. И этот рисунок… А ведь он не вытравлен, он выкован! Что скажешь, Хумати?
— Ничего, — раздраженно сплюнул оружейник.
— Послушай… — Шарни вгляделся в клинок, окинул взглядом прочую добычу Каттими. — Послушай, Кай, мнится мне, что твоя девчонка собралась в поход лучше тебя.
Охотник только развел руками.
— Как бы она не выцепила самое ценное, что было в моей оружейке. — Хумати сузил взгляд, словно и не выхлебал половину бутыли огненного пойла, повернулся к Каттими. — Ножны поправишь, рукоять насадишь. Вот эта гарда точно по размеру. Верный у тебя глаз. А этот обломок не подойдет.
— Сгодится куда-нибудь, — заискрилась улыбкой Каттими. — Уж больно чудной обломок. Отец учил меня, что не то ценно, что дорого, а то, что непонятно.
— Не то порой непонятно, что мудрено, а то, в чем понятия и не было никогда, — буркнул Хумати, отбросил обломок и взял в руки костяную рукоять с литым навершием. — А не боишься, что рукоять окажется слишком тяжела?
— Высверлю лишнее, — упрямо ответила та.
— А ведь было, выходит, было у меня оружие, которое однажды устояло против мерзости, — обескураженно заметил Хумати и тут же сдвинул на затылок колпак. — Именно что было. И что тут говорить?
— Что это? — спросил Кай, рассматривая отвергнутый Хумати обломок.
Это была часть среднего, судя по рукояти, меча, но и сама рукоять, и то, что должно было являться обломком клинка, вызывало недоумение. Рукоять была полой, сплетенной из полос какого-то странного темно-серого сплава, но металл образовывал только скелет рукояти, форму, внутри была пустота. И тем страннее было увидеть на одном ее конце массивную, почему-то костяную гарду, а на другом навершие, изображающее сердце. Кай коснулся оружия — острие, которым заканчивалось навершие, тоже было полым.