Юг без признаков севера
Шрифт:
– Раз, два три, - командовал я, и мы бросали шпалу на место.
Мужик повязал на голову платок, и кир так и сочился у него из башки, платок уже весь вымок и потемнел. То и дело щепка со шпалы протыкала гнилую рукавицу и возналась мне в ладонь. Обычно боль была бы невыносима, и я бы все давно уже бросил, но усталость притупила мне все чувства, в самом деле притупила их что надо. Когда такое случалось, я лишь злился мне хотелось кого-нибудь убить, но когда я оглядывался, вокруг были только песок, скалы, сухое ярко-желтое
Время от времени железнодорожная компания выдирала старые шпалы и заменяла их новыми. А старые оставляла валяться рядом с полотном. Большого вреда от старых шпал-то не было, но железная дорога их повсюду разбрасывала, а Бёркхарт нанимал парней, вроде меня, складывать их в штабели, потом нагребал их в свой грузовик и вез продавать. Наверное, от них было много пользы. На некоторых ранчо их втыкали в землю, обматывали колючей проволокой - и забор готов. Другие применения, я полагаю, тоже существовали. Меня это сильно не интересовало.
Обычная невозможная работа, похожая на остальные: устаешь, хочется бросить, затем устаешь сильнее и забываешь, что хотел бросить, а минуты не шевелятся, живешь вечно в одной-единственной минуте, ни надежды, ни выхода, в западне, бросить - слишком туп, а бросишь - все равно деваться некуда.
– Парнишка, жену я потерял. Такая чудесная женщина была. Все время о ней думаю.
Хорошая баба - самое лучшее, что на земле есть.
– Ага.
– Винца бы еще.
– Нет у нас винца. До вечера подожди.
– Интересно, а пьянчуг кто-нибудь понимает?
– Другие пьянчуги.
– А как ты думаешь, эти занозы от шпал по венам могут до сердца добраться?
– Хрен там; нам никогда не везло.
Подошли два индейца и стали за нами наблюдать. Долго они за нами наблюдали.
Когда мы с мужиком сели на шпалу перекурить, один из индейцев подвалил к нам.
– Вы, парни, все неправильно делаете, - сказал он.
– Это в каком смысле?
– спросил я.
– Вы работаете в самый солнцепек. А нужно так: встать утречком пораньше и все сделать, пока еще свежо.
– Ты прав, - сказал я, - спасибо.
Индеец был прав. Я решил, что мы встанем рано. Но нам это так и не удалось.
Мужику постоянно было слишком плохо после вечернего возлияния, и я никогда не мог поднять его вовремя.
– Еще пять минут, - говорил он, - ну пять минуточек еще.
Наконец, однажды старик выдохся. Не мог больше поднять ни единой шпалы. И все время извинялся.
– Да все нормально, Папик.
Мы вернулись в палатку и стали дожидаться вечера. Папик лежал и разглагольствовал. Он говорил о своей бывшей жене. Я слушал про его бывшую жену весь день и весь вечер. Потом приехал Бёркхарт.
– Господи Иисусе, парни, немного же вы сегодня сделали. Думаете, дарами земными проживете?
– С нас хватит, Бёркхарт, - сказал я.
– Мы ждем расчета.
– У меня есть хорошая мысль не платить вам, парни.
– Если у тебя бывают хорошие мысли, - сказал я, - то ты заплатишь.
– Прошу вас, мистер Бёркхарт, - сказал старик, - пожалуйста, пожалуйста, мы так сильно работали, как проклятые, честно, мы работали!
– Бёркхарт знает, что мы заканчиваем, - сказал я, - сейчас ему надо только сосчитать штабели - и мне тоже.
– 72 штабеля, - сказал Бёркхарт.
– 90 штабелей, - сказал я.
– 76 штабелей, - сказал Бёркхарт.
– 90 штабелей, - сказал я.
– 80 штабелей, - сказал Бёркхарт.
– Продано, - сказал я.
Бёркхарт достал карандаш и бумажку и вычел с нас за вино и еду, транспорт и проживание. У нас с Папиком получилось по 18 долларов на брата за пять дней работы. Мы взяли деньги. И нас бесплатно довезли до города. Бесплатно? Бёркхарт наебал нас со всех сторон. Но поднять хай мы не могли, поскольку если у тебя нет денег, закон работать перестает.
– Ей-богу, - сказал старик, - я сейчас по-настоящему нажрусь. Я вот прямо сейчас соберусь и надерусь. А ты, парнишка?
– Вряд ли.
Мы зашли в единственный бар в городке, сели, и Папик заказал вина, а я заказал пива. Старик завел про свою бывшую жену снова, и я пересел на другой конец стойки. По лестнице спустилась мексиканская девчонка и подсела ко мне. Почему они всегда спускаются по лестницам, как в кино? Я сам себя даже почувствовал, как в кино, и взял ей пива. Она сказала:
– Меня зовут Шерри, - а я ответил:
– Это не по-мексикански, - и она ответила:
– И не надо, - и я сказал:
– Ты права.
И наверху стоило пять долларов, и она меня подмыла и сначала, и в конце. Она подмывала меня из маленькой белой миски - нарисованные цыплята гонялись на ней друг за другом по всей окружности. Она заработала за десять минут столько же, сколько я за день, если прибавить к нему еще несколько часов. В денежном смысле, как говно определенно, что лучше ходить с пиздой, чем с хуем.
Когда я спустился, старик уже уронил голову на стойку; его торкнуло. В тот день мы ничего не ели, и у него не осталось сил сопротивляться. Рядом с головой лежал доллар с мелочью. В какую-то минуту я подумал было прихватить старика с собой, но я и о себе-то позаботиться не мог. Я вышел наружу. Было прохладно, и я зашагал на север.
Мне было не по себе от того, что я бросил Папика на растерзание стервятникам маленького городка. Потом я подумал: интересно, а жена мужика о нем думает? Я решил, что нет, а если и думает, то едва ли так, как он о ней. Вся земля кишит печальными людьми, которым больно, вроде него. Мне нужно было где-то переспать.