Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов
Шрифт:
Позже, когда перспектива зимовки в паковом льду стала более очевидной, пайки были значительно сокращены. Но к тому времени все привыкли к этой мысли и относились к происходящему как само собой разумеющемуся.
Наше питание состояло теперь преимущественно из тюленей или пингвинов, либо варёных, либо жареных. Как написал один из членов команды:
«У нас сейчас достаточно еды, но при этом и не слишком много, каждый всегда голоден так, что готов съесть всё до последнего полученного кусочка. Еда дело важное, и всякая болтовня заканчивается до тех пор, пока не окончен хуш».
Наши палатки, особенно во время еды, становились довольно тесными.
«Для
Каждый человек в палатке по очереди назначался на один день дежурным «коком»:
«Слово „кок“ в привычном значении не совсем правильно, пока у нас есть полноценный камбуз, необходимости что-то готовить в палатке нет».
«В реальности всё, что нужно сделать, так это забрать два котелка на камбузе и отнести хуш и напиток в палатку, опустошить их до дна, затем помыть их и кружки. Нет, ложки и т. д. мы не мыли, каждый из нас держал ложку и перочинный нож в своём кармане. Мы просто вылизывали их до чистоты и убирали в карманы после каждого приёма пищи.»
«Наши ложки здесь одни из самых незаменимых вещей. Потерять свою ложку — это тоже самое, что беззубому потерять свои вставные зубы.»
За всё это время количество добытых тюленей и пингвинов было если и не избыточным, то уж всегда достаточным для удовлетворения наших нужд.
Охота на них была нашим повседневным занятием, группы наблюдателей рассылались в разные стороны на их поиски среди торосов и ледовых гребней. Когда кого-нибудь находили, то подавали сигнал, как правило привязанным к шесту шарфом или носком, ответный сигнал подавали из лагеря.
Затем Уайлд на собачьей упряжке отправлялся на охоту. Чтобы прокормить себя и собак требовался, по меньшей мере, один тюлень в день. Из тюленей преимущественно встречались крабоеды, а из пингвинов — императоры. 5 ноября, однако, был пойман Адели, который стал причиной многих дискуссий. «Дежурный в промежуток с 3 до 4 утра поймал пингвина Адели. Это первый пингвин такого вида, которого мы увидели с января, и это может говорить о многом. Это может означать, что где-то рядом с нами есть земля или же вскрылся огромный канал, но в настоящее время об этом можно только гадать.»
Ни поморники, ни антарктические буревестники, ни морские леопарды не были замечены за два месяца нашего пребывания в Океанском лагере.
Помимо ежедневной добычи пищи мы коротали время за чтением нескольких книг, которые нам удалось спасти с корабля. Величайшим сокровищем нашей библиотеки была часть «Энциклопедии Британника». Она постоянно использовалась для разрешения неизбежно возникающих споров. Как-то раз матросы затеяли очень жаркую дискуссию на тему Деньги и Обмен. В итоге они пришли к заключению, что Энциклопедия, так как она не совпадает с их взглядами, наверняка ошибочна.
«В описании каждого американского города, который когда-либо был, есть, или даже будет, полной и законченной биографии каждого американского государственного деятеля со времён Джорджа Вашингтона и ранее, энциклопедию трудно превзойти. Но из-за нехватки спичек мы были вынуждены использовать её для целей других, нежели чисто литературных, один гений обнаружил, что бумага её страниц пропитана селитрой, и теперь мы можем рекомендовать её как очень эффективную зажигалку.»
У нас также были несколько книг по исследованию Антарктики, том Браунинга и
Более всего нас интересовали два вопроса, скорость дрейфа и погода. Уорсли, когда это было возможно, определял наши координаты по солнцу, и они убедительно доказывали, что дрейф нашей льдины почти полностью зависел от ветров и не так сильно от течений. Наши надежды, конечно, были на дрейф к северу, к краю пакового льда, чтобы затем, когда лёд станет достаточно разорванным, сесть в лодки и догрести до ближайшей земли. Мы начали блестяще, дрейфуя на север почти по двадцать миль за два-три дня под гул юго-западной вьюги. Однако постепенно мы замедлились, и, как показали последующие наблюдения, начали дрейф обратно на юг. Усилившийся северо-восточный ветер, который начался 7 ноября и продолжался двенадцать дней, на время остудил наш пыл, пока, однако, мы не выяснили, что кроме того, что переместились к югу на три мили, но и ещё и приблизились на семнадцать миль ближе к берегу. Это убедило нас в теории о том, что льды моря Уэдделла дрейфуют по часовой стрелке, и, что если мы сможем остаться на нашем куске льда достаточно долго, то, в конечном счёте, должны быть вынесены на север, где открытое море и путь к сравнительной безопасности.
Окружающий нас лёд не делал видимых подвижек. Единственным способом, которым мы могли определить, что двигались, была фиксация нашей широты и долготы путём наблюдения солнца и измерение относительной позиции айсбергов вокруг нас. Без этого, насколько позволял видимый дрейф, мы, по ощущениям, находились на твёрдой земле.
В течение следующих нескольких дней мы хорошо продвинулись, продрейфовав семь миль к северу на 24 ноября и ещё семь миль в последующие сорок восемь часов. Все были очень рады узнать, что хотя всё это время ветер и был преимущественно юго-западным, нас не сильно отнесло на восток. Земля лежала на западе, поэтому, если бы нас относило на восток, мы должны были оказаться в центре моря Уэдделла и наши шансы достичь земли значительно уменьшались.
Средняя скорость дрейфа была невысокой и довольно много разнообразных расчётов были сделаны на предмет, когда же мы достигнем края пакового льда. 12 декабря 1915-го один человек написал: «Как только мы пересечём Полярный круг, то сможет показаться, что мы находимся практически на полпути домой, а при попутных ветрах мы сможем пересечь его ещё до Нового Года. Дрейф по три мили в день способствует этому, мы часто проходим их в течение трёх или четырёх последних недель».
«Сейчас мы находимся только в 250 милях от острова Паулета, слишком далеко к востоку от него. Мы приближаемся к широтам, в которых находились в это же время в прошлом году на пути к югу. Корабль покинул Южную Джорджию всего лишь год и неделю назад и достиг этой широты, плюс-минус четыре пять миль от нашей сегодняшней позиции, 3 января 1915-го, пересекая Полярный круг в канун Нового Года.»
Таким образом, спустя год непрерывной борьбы со льдом, мы вернулись, испытав много странных поворотов колеса фортуны к почти той же широте, которой достигли с такими высокими надеждами и чаяниями двенадцать месяцев назад, но в каких разных условиях мы сейчас! Наш корабль разрушен и потерян, а мы дрейфуем на куске льда, отданные на милость ветров. Однако, несмотря на отдельные неприятности из-за неблагоприятных ветров, наш дрейф был в основном удовлетворительным, и это долгое время оставляло людей в хорошем расположении духа.