Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов
Шрифт:
Утром того же дня (13 Мая) Уорсли и я отправились на северо-восток, чтобы осмотреть залив и, по возможности, собрать некоторую информацию, которая могла бы быть полезна на следующем этапе нашего путешествия. Это было нелегко, но пройдя за два часа около двух с половиной миль, мы смогли осмотреть верховья залива. Мы не смогли, к сожалению, хорошо рассмотреть местность, которую намеревались пересечь, чтобы достичь китобойной станции на другой стороне острова. Мы перешли несколько ручьёв и замёрзших карстовых озёр, и в месте, где вышли на пляж на берегу залива, нашли несколько обломков, 18-ти футовую балку (вероятно часть стеньги), несколько кусков обшивки и маленькую модель корабля, очевидно, детскую игрушку. Мы ужаснулись трагедии, свидетелем которой стала эта бедная безделушка. Мы также встретили нескольких папуанских пингвинов и молодого морского слона, которого Уорсли убил.
Когда в три часа дня, усталые, голодные, но довольные собой, мы вернулись обратно к пещере, то нашли ожидавший нас великолепный обед из тушёных альбатросов. Мы принесли с собой в робах большое количество жира и печень морского слона, чем сделали сюрприз нашим товарищам. Трудности лазания на обратном пути в лагерь почти убедили нас выбросить
14 мая мы занимались приготовлениями к раннему выходу на следующий день, если, конечно, продержится хорошая погода. Мы намеревались, если будет возможно, забрать по пути останки морского слона. К этому времени все оправились от раздражений, вызванных мокрой одеждой во время путешествия на лодке. Внутренние поверхности бёдер пострадали особенно сильно, и некоторое время после высадки в бухте передвигаться было крайне неудобно. Мы нанесли наш последний визит к гнездовью альбатросов на небольшом плато над пещерой посреди кочковатой травы, снежников и небольших озерков. Каждое гнездо состояло из насыпи более фута высотой, состоящей из травы, корней и земли. Альбатросы откладывают по одному яйцу и очень редко по два. Птенцы выводятся в январе и, прежде чем отправиться в море и стать самостоятельными, выкармливаются в гнезде родителями в течение почти семи месяцев. До четырёх месяцев птенцы представляют собой покрытые мягким пухом красивые белые комочки, но когда на сцене появились мы, их оперение было почти полным. Как правило, один из родителей всегда находился на страже рядом с гнездом. Нам очень не нравились атаки этих взрослых птиц, но голод был сильнее. На вкус птенцы были настолько хороши и помогали восстановиться до такой степени, что каждый раз, когда мы убивали одного из них, то ощущали глубокое чувство раскаяния.
15 мая стало великим днём. Мы позавтракали в 7.30 утра. Затем загрузили лодку и оттащили её вниз. Ночью прошёл сильный дождь и теперь дул порывистый северо-западный ветер вместе с туманной изморосью. Джеймс Кэрд направился в море с суровым видом, словно собирался на очередную битву. Мы прошли сквозь узкое жерло бухты и, поплыв мимо водорослей по обе стороны её уродливых скал, повернули к востоку, после чего весело поплыли вверх по заливу в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь туман и в сверкающих в их свете отбрасываемых брызгах воды. В то ясное утро мы с нескрываемым любопытством взирали вокруг и испытывали чувство счастья. Мы даже напевали песню, и случайный наблюдатель, наподобие Робинзона Крузо, мог вполне принять нас за отправившуюся на пикник компанию, плывущую по норвежскому фьорду или по одному из прекрасных заливов западного побережья Новой Зеландии. Дул свежий ветер и, по мере продвижения, воды залива всё сильнее бились о побережье. Прибой был достаточно сильным, чтобы подвергнуть опасности лодку, если попытаться причалить на пляже, где лежал труп морского слона, поэтому мы решили идти к верховью залива без излишнего риска, мы наверняка могли рассчитывать найти морских слонов на верхних пляжах. Столь большие создания имеют привычку выбирать спокойные лежбища, защищённые от волн. Мы надеялись также найти пингвинов. Наши ожидания насчёт морских слонов оказались далеко небезосновательными. Ещё по мере приближения к изголовью залива мы услышали бычий рёв и вскоре увидели большие громоздкие фигуры животных, лежавших на пологом берегу. Мы обогнули заметный выступ на северной стороне залива (ныне Шеклтон Блаф, блаф (англ) — скальное образование в форме трапеции, далее по тексту встречается часто) и в 12.30 направили лодку к берегу на пологий пляж из песка и гальки с кочковатой травой выше ватерлинии. На нём лежали сотни морских слонов, и наша тревога относительно пищи исчезла. Мяса и жира было достаточно, чтобы обеспечить нашу партию на годы вперёд. Место высадки находилось приблизительно в полутора милях к западу от северо-восточной оконечности залива. К востоку от нас лежал язык ледника, заканчивающийся на пляже, но проходимый в направлении изголовья бухты, кроме как, разве что, во время сильного прибоя или высокой воды. Начался холодный моросящий дождь, и мы максимально быстро, насколько это было возможно, сделали себе жильё. Мы выволокли Джеймс Кэрд выше ватерлинии и перевернули его с подветренной (восточной) стороны выступа. Место было отделено от горного склона пологой сыпухой, поднимавшейся на двадцать или тридцать футов выше уровня моря. Вскоре мы превратили лодку в очень комфортабельную лачугу а-ля Пегготи, задерновав её по кругу травой, которую выкопали ножами. Один из бортов Джеймс Кэрд лежал на камнях, чтобы обеспечить низкий вход и, когда мы закончили, он выглядел так, как будто вырос в этом месте. Маккарти участвовал в этой работе с большим энтузиазмом. Морской слон обеспечил нас топливом и мясом, и вечер отдыха в лагере Пегготи был проведён в сытости и довольстве.
Наш лагерь, как я уже говорил, находился на северной стороне залива Кинг Хаакон Бэй недалеко от его изголовья. Путь к китобойной станции лежал мимо вдающегося в море конца ледника на восточной стороне лагеря и далее поднимался по снежному склону, который, казалось, выводил к перевалу в Хребте Эллардайса, который протянулся с северо-запада на юго-восток и формировал главный хребет Южной Джорджии. Этот хребет выполаживался напротив залива заметным понижением в направлении с востока на запад. Ледовое плато, покрывающее большую часть острова, заполняло долины и скрывало профиль земли, который проявлялся лишь высокими скальными хребтами, пиками и нунатаками. Когда мы осматривали местность
Во вторник 16 мая погода была плохой и мы почти весь день провели под лодкой. Наша маленькая хижина была тесной, но предоставляла полную защиту от непогоды, и мы довольствовались ей с большим комфортом. Обильная еда из мяса и печени морского слона лишь увеличивала наше удовлетворение. Макниш рассказал, что днём видел крыс, питающихся объедками пищи, но это интересное наблюдение не подтвердилось. Вряд ли было возможно встретить крыс в таком месте, хотя и существовала мизерная возможность, что они попали на землю после кораблекрушения, и им удалось выжить в столь суровых условиях.
Следующим утром (в среду 17 мая) дул свежий запад-юго-западный бриз, с мокрым снегом, дождём и туманной пеленой. Я взял с собой на разведку Уорсли прогуляться к западу (ск. всего опечатка, востоку) с целью осмотреть местность, которую нужно было пересечь в начале путешествия. Мы обогнули конец впадавшего в море ледника и прошли ещё около мили по камням и покрытому снегом курумнику, после чего пересекли несколько крупных осыпей и морён. Мы выяснили, что вплоть до северо-восточного угла бухты было бы неплохо идти с санями, но не смогли получить большей информации относительно дальнейших условий из-за скрывших видимость снежных зарядов. Мы прождали с четверть часа просветления погоды, но были вынуждены повернуть обратно. Я убедился, однако, что мы сможем достичь снежного склона, ведущего к ледниковому плато внутренней части острова. Уорсли вычислил по карте, что расстояние от нашего лагеря до Хусвика на восточном азимуте было около семнадцати географических миль, но мы не рассчитывали, что сможем проследовать по прямой линии. Плотник начал делать сани для путешествия. Материалы, имеющиеся в его распоряжении, были ограничены в количестве и едва ли подходили по качеству.
18 мая, в четверг, мы привели в порядок наши вещи и оттащили сани к нижнему краю выступающего ледника. Сани оказались тяжёлыми и неудобными. Мы вынуждены были поднимать их на незаснеженных участках скал вдоль берега, и я понял, что будет слишком тяжело управляться с ними посреди снежных равнин, ледников и пиков острова. Со мной шли Уорсли и Крин и, посовещавшись, мы решили оставить спальные мешки и идти налегке. Мы брали с собой лишь трёхдневный запас еды на каждого и сухари. Еду упаковали в три мешка, так что каждый член команды тащил своё собственное питание. Кроме этого мы брали примус, заполненный топливом, небольшую плиту, плотницкое тесло (для использования в качестве ледоруба) и альпийскую верёвку, общей длиной пятьдесят футов вместе с узлами. Мы могли бы ей подстраховать себя на крутых склонах или при пересечении трещин на ледниках. Заполненный примус обеспечивал шесть готовок, которые заключались в подогреве сухих пайков. С собой мы также брали два коробка спичек, один целый, другой частично использованный. Мы оставляли в лагере полный коробок, взяв второй, в котором было сорок восемь спичек. Я очень сожалел о своих тяжёлых барбериевских треках, оставленных на льдине, и теперь довольствовался сравнительно лёгкими, к тому же в плохом состоянии. Плотник помог мне вкрутить несколько шурупов в подошву каждого ботинка для улучшения сцепления на льду. Шурупы были от Джеймс Кэрд.
Той ночью мы легли спать рано, но сон не шёл ко мне. Мои мысли были заняты задачей на следующий день. Погода стояла ясной и перспектива на ранний выход была хорошей. Мы собирались оставить слабых участников партии в лагере. Винсент находился всё в том же состоянии, он не мог идти. Макниш был очень слаб. Эти двое не могли поухаживать за собой и поэтому оставались под присмотром Маккарти. На него возлагалась очень трудная задача, если мы не сможем достичь китобойной станции. Расстояние до Хусвика, судя по карте, было не более семнадцати географических миль по прямой, но у нас были минимальные сведения о внутренней части острова. Никто никогда-либо не проникал далее чем на милю вглубь от побережья Южной Джорджии в любой её точке, и китобои, насколько я знал, считали остров непроходимым. В тот день, когда мы ходили к выступу ледника, то увидели трёх диких уток, летящих к началу залива с востока. Я надеялся, что присутствие этих птиц, указывало на травянистый покров и отсутствие снежных полей и ледников внутри острова, но надежда была не очень сильной.
Мы проснулись в 2 часа ночи в пятницу и часом спустя хуш был готов. Полная луна сияла в практически безоблачном небе, её лучи отражались от окружающих нас пиков и трещин ледопадов. Величественные вершины чётко выделялись на фоне неба и отбрасывали тёмные тени на воды залива. Задерживаться не было необходимости и мы вышли, как только поели. Макниш прошёлся с нами около 200 ярдов, на большее он был не способен. Затем мы попрощались, и он повернул назад к лагерю. Первой задачей было обойти край выступающего ледника, словно пальцами вгрызавшегося в сторону моря. Волны достигали перепонок этих пальцев, и нам пришлось стремительно перебегать эти ниши от одного пальца к другому, когда вода отступала. Вскоре мы достигли восточного края ледника и заметили его большую активность в этой точке. Изменения произошли за последние двадцать четыре часа. Несколько огромных глыб отколотого льда и груды грязи и камней говорили о постоянном движении льда. Ледник был словно гигантский плуг, движимый неудержимо в сторону моря.