Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

Шеклтон Эрнест Генри

Гостеприимству мистера Сёрли не было предела. Он едва позволил нам снять замороженные ботинки, прежде чем принять в своём доме и дать место в тёплой и уютной комнате. Мы были не в состоянии находиться в любом доме, пока не помоемся и не переоденемся, но управляющий не считал зазорным находиться рядом с нами. Он дал нам кофе и норвежские пирожные, а затем проводил наверх, в ванную, где мы скинули лохмотья и знатно помылись.

Доброта мистера Сёрли не исчерпывалась его личной заботой за тремя путниками, что зашли в дверь его дома. Пока мы мылись, он отдал распоряжение одному из китобойных судов быть готовым отправиться ночью на другую сторону острова и забрать троих оставшихся там человек. Китобои знали Кинг Хаакон Бэй, хотя и никогда не работали по ту сторону острова. Вскоре мы были чистыми. Затем получили восхитительную новую одежду из станционных запасов и постриглись. Через час или два мы перестали быть дикарями и снова стали цивилизованными людьми. Потом был великолепный ужин, а мистер Сёрли рассказал нам о своих решениях и мы обсудили планы по спасению главной партии на острове Элефант.

Я договорился,

что Уорсли отправится на спасательном судне показать точное место, где стояли лагерем плотник сотоварищи, а сам начал подготовку для спасения партии на острове Элефант. Китобойное судно, которое отправилось в Кинг Хаакон Бэй ожидалось назад в понедельник утром, и должно было по пути зайти в порт Грютвикен, из которого мы вышли в декабре 1914 затем, чтобы проинформировать представителя метрополии о судьбе «Эндьюранс». Возможно, нас там дожидались письма. Уорсли поднялся на борт китобойца в десять вечера и завалился спать. На следующий день спасательный корабль вошёл в Кинг Хаакон Бэй, лодка подошла к Лагерю Пегготи. Трое мужчин были в восторге сверх меры, узнав, что мы удачно пересекли остров и что их ожидание под перевёрнутым Джеймс Кэрд закончилось. Любопытно, что они не узнали Уорсли, который покинул их лохматым и грязным оборванцем, а вернулся элегантным и бритым джентльменом. Они подумали, что он был одним из китобоев. Когда кто-то из них спросил, почему со спасательной командой нет ни одного члена партии, Уорсли сказал: «Что ты имеешь в виду?». «Ну мы подумали, что Босс или кто-то ещё вернётся» — объяснили они. «Да что с вами случилось?» — спросил Уорсли. И лишь потом они вдруг неожиданно прозрели, что разговаривают с человеком, который был их близким товарищем полтора года. В течение нескольких минут китобои загрузили пожитки в лодку. Они отбуксировали Джеймс Кэрд и подняли его на палубу своего корабля. А затем пустились в обратный путь. Только в сумерках в понедельник во второй половине дня они вошли в Стрёмнесс Бэй, где все люди с китобойной станции собрались на пляже встретить спасённую партию и осмотреть с профессиональным интересом лодку, на которой мы прошли 800 миль по штормовому океану, который они так хорошо знали.

Когда я мысленно возвращаюсь назад в те дни, то не сомневаюсь, что нас вело Провидение, и не только через снежные поля, но и через штормовой океан, отделявший остров Элефант от места высадки в Южной Джорджии. Я знаю, что во время этого долгого и мучительного тридцати шести часового перехода через безымянные горы и ледники Южной Джорджии мне часто казалось, что нас было четверо, а не трое. Я тогда ничего не сказал своим спутникам, но позже Уорсли признался мне: «Босс, у меня на марше было странное ощущение, что с нами был ещё один человек». Крин признался в той же мысли. В попытке описать вещи нематериальные явно ощущается «убогость слов людских и тленность смертной речи», но описание нашего путешествия было бы неполным без упоминания о том, что нам очень близко.

ГЛАВА XI. СПАСЕНИЕ

Наша первая ночь на китобойной станции была блаженной. Крин и я устроились в прекрасной комнате в доме мистера Сёрли, с электрическим освещением и двумя мягкими и тёплыми кроватями. Нам было настолько комфортно, что мы даже не могли уснуть. Поздно ночью стюард принёс нам чай, хлеб, масло и пирожные, и мы лежали в постелях, наслаждаясь всей этой роскошью. Снаружи бушевала снежная буря, которая началась два часа спустя после нашего прибытия, и продолжалась до следующего дня, кружась и заметая горные склоны. Мы были невероятно счастливы, что пришли в безопасное место, что было бы значительно тяжелее, окажись мы снаружи в горах этой ночью. Когда на следующее утро мы проснулись, повсюду лежал глубокий снег.

После завтрака мистер Сёрли взял нас с собой на катере в Хусвик. Мы жадно слушали его рассказ о войне и обо всём том, что произошло, пока мы были вне цивилизации. Мы были похожи на людей, воскресших из мёртвых в мире, сошедшем с ума. Наши разум постепенно привыкал к рассказам о войне, бессмертном мужестве и неописуемой резне, мировом конфликте, который вышел за рамки всех былых договорённостей, огромной кровавой бойне, мрачно контрастирующей с холодным белым безмолвием, которое мы покинули. Читатель может толком не понять, насколько трудным было для нас представить себе почти двухлетнюю, небывалую в истории человечества войну. Зажатые в траншеи армии, потопление Лузитании, убийство Эдит Кэвелл, использование отравляющих газов и огнемётов, подводную войну, Галлипольскую кампанию, эти и сотни других случаев вначале ошеломили нас, но затем наш мозг начал адаптироваться и думать соответственно обстановке. Мне кажется, что наш опыт оказался уникальным. Нигде в мире больше не найдётся других цивилизованных людей, кто бы так тупо не ведал о потрясших весь мир событиях, коими были мы, когда достигли китобойной станции Стрёмнесс.

Я услышал первые известия о злоключениях «Авроры» в море Росса от мистера Сёрли. Но наш гостеприимный хозяин смог рассказать мне очень мало. Он сообщил лишь, что «Аврора» вышла с зимовки в Мак-Мёрдо и достигла Новой Зеландии после долгого дрейфа, и что не было никаких новостей от береговой партии. Его информация была неопределенна в деталях, и мне пришлось ждать, пока я, спустя какое-то время не достиг Фолклендских островов и не получил более внятной информации об «Авроре».

Слух о том, что мы достигли Южной Джорджии, делал задачу по возможно быстрому спасению оставшейся партии моря Уэдделла ещё более важной, дабы высвободить себя для эвакуации остающихся в море Росса.

Когда в воскресенье утром мы добрались до Хусвика, то были тепло приняты магистратом (мистером Бернстеном (Bernsten), которого я давно знал, а также другими членами маленькой общины. В гавани на якоре стоял один из крупнейших китобоев, «Южное Небо» (Саузен Скай (Southern Sky)), принадлежавший английской компании, но сейчас законсервированный на зиму. У меня не было возможности быстро связаться с его владельцами, и я взял на себя всю ответственность мистера Бернстена, сделавшего для меня исключение отправить этот корабль на остров Элефант. Я подписал договор с Ллойдом по страхованию судна. Капитан Торн, старый друг экспедиции, оказался в Хусвике на своём корабле Оруэлл, загружающим китовый жир, используемый для целей Британского военного ведомства, и сразу вызвался пойти с нами в любое место. Я попросил его помочь в качестве капитана Южного Неба. Не было никаких трудностей насчёт экипажа. Китобоям не терпелось помочь в спасении людей, терпящих бедствие. Они начали работать в воскресенье, чтобы подготовить и загрузить корабль. Части двигателей были на берегу, но добровольцы облегчили эту работу. Я приобрёл на станционном складе все необходимые припасы и оборудование, в том числе особые подарки для мужчин, которых мы надеялись спасти, и к утру вторника «Южное Небо» был готов к отплытию. Я считаю своим долгом, настолько, насколько это возможно на страницах этой книги, от всей души поблагодарить всех норвежских китобоев Южной Джорджии за протянутые в момент острой нужды руки помощи. Среди всех воспоминаний о доброжелательности, оказанной мне по разные стороны света, воспоминания о гостеприимстве и помощи, которую я получил в Южной Джорджии, занимают, безусловно, самую верхнюю строчку. Это морское братство. Люди, которые уходят в море, работают и страдают, сражаются в непрерывной битве с прихотями ветра и океана, прекрасно знают опасности и беды их брата моряка.

Во вторник утром «Южное Небо» был готов, и в девять часов утра пароход вышел из бухты под дружеское прощание гудков китобойной станции. Накануне вечером мы собрались на борту корабля капитана Тома с несколькими капитанами китобойного промысла, посвятившими в свою профессию сыновей. Это были «старые морские волки» с испещрёнными за полвека в море морщинами лицами, и они были даже более заинтересованы в истории нашего перехода с острова Элефант, нежели молодёжь. Они поздравили нас с потрясающим путешествием. Я не хотел бы умалять наш успех горделивым надменным смирением. С помощью Провидения мы преодолели большие трудности и опасности, и было приятно рассказать об этом людям, которые не понаслышке знали суровые и коварные южные моря.

Маккарти, Макниш и Винсент прибыли в понедельник днём. В тепле и с обильным питанием они уже стали проявлять некоторые признаки выздоровления. Плотник после ванны выглядел невероятно худым. Когда он высадился с корабля, на нём было много одежды, и я даже не подозревал, насколько он исхудал, пока не увидел его вымытым и побритым. Ему было за пятьдесят, и перенесённые лишения сказались на нём больше, чем на остальных из нас. Спасение для него пришло вовремя.

Начальная часть плавания к острову Элефант на «Южном Небе» прошла без приключений. В полдень вторника 23 мая мы находились в море и шли под паром на десяти узлах юго-западным курсом. Мы хорошо продвигались вперёд, но температура воздуха упала до очень низкой и дала мне повод для беспокойства на счёт вероятности столкнуться со льдом. На третью ночь море, казалось, затихло. Я посмотрел за борт и увидел тонкую плёнку льда. Море вокруг нас замерзало, а лёд становился толще, погасив нашу скорость примерно до пяти узлов. Затем начали встречаться обломки старого пакового льда. Я понял, что о продвижении сквозь пак не может быть и речи. «Южное Небо» был стальным пароходом, и его конструкция, мощная для сопротивления волнам, не выдержала бы столкновения со льдом. Поэтому я держал корабль севернее, но на рассвете в пятницу мы столкнулись с блинчатым льдом. Мы пошли на запад в надежде на более благоприятные условия. Утро 28-го было хмурым и пасмурным, с небольшим ветром. Корабль снова направился к юго-западу, но в 3 часа дня на горизонте появилась ярковыраженная линия пака. Мы находились в 70 милях от острова Элефант, но не было ни малейшей возможности провести пароход сквозь лёд, преграждавший наш путь. Мы повернули на северо-запад. На следующий день мы находились точно к северу от острова, и я предпринял очередную попытку пробиться на юг. Но тяжёлый паковый лёд образовал непреодолимый барьер.

Признать неудачу на этом этапе было очень тяжело, но факты оставались фактами. «Южное Небо» не мог войти в лёд даже умеренной толщины. Была поздняя осень, и уверенности в том, что лёд вскроется в течение ближайших месяцев, не было, хотя моё мнение заключалось в том, что в этом секторе Атлантики вследствие сильных ветров и течений пак не статичен даже зимой. «Южное Небо» мог взять уголь только на десять дней, шесть из которых уже прошли. Мы находились в 500-х милях от Фолклендских островов и почти в 600-х от Южной Джорджии. Поэтому я решил, что поскольку мы не могли дожидаться вскрытия пака, перейти на Фолклендские острова и подыскать там более подходящее судно, может местное, или из Англии, и уже оттуда предпринять вторую попытку достигнуть острова Элефант.