Юго-Восток
Шрифт:
А с Иголкой совсем не так. И не так, как с другими девками, которым малинники показывал. Пошуршим там маленько и разбегаемся. А эта… сосочки твердые, горошками, в рот так и просятся. Едва до меня грудкой или пальцем коснется… ну прям дергает всего, от пяток до ушей.
— Ты чего, Славушка? — А сама ржет. И ногами так перебирает… короче, чтобы мне все видать было. А я на нее и на одетую-то прямо глядеть не шибко могу, уж такие глазья синие. А когда без одежки, так, ешкин медь, воздух во мне застревает — ни туды ни сюды!
Повалил ее снова, придавил, мигом притихла лисичка
— Это я про нас с тобой, — говорю. — Про то, что жениться на тебе хочу.
— Ой, хотел тут один жениться, — запела она свою любимую песню. Но я по глазьям ее видел — обрадовалась очень, прямо сметаной растеклась, ага. И пятками мне взади по ногам трет, думать мешает.
— Я тебе сурьезно говорю, хочу, чтоб культурно промеж нас было! — Чтобы не так сильно надо мной ржала, взял ее тихонько так за шейку, сдавил маленько.
Вроде ржать перестала, это хорошо.
Обняла жарко. Я испужался маленько, думал — снова играться затеет. Но ничо, спас меня Факел от позора. Оказалось, Иголка снова все вперед придумала, я за ней прям не успевал.
— Отец меня за тебя не пустит.
— Мой батя тоже.
— Здесь нам жить нельзя.
— На Факеле тоже… пока. Потом маманя отца уговорит, она его умеет…
— Пока твоя маманя дьякона уговорит, я состарюсь. Да и не хочу я к вам на Факел, чего я там не видала? Нефтью воняет, дым кругом, и живете, как кроты, под землей.
— Чо тогда делать?
— Ты не забыл, где земляную желчь припрятал?
— Нет вроде… А ты откуда знаешь?!
— Ой-ой, подумаешь — великая тайна! Да я в жизни не поверю, что ты с пустым карманом вернулся.
Ну и девка, настоящая колдовка!
— Закопали мы. Если только кто учует, — сказал я. — Собаки вдруг дикие…
— Собакам разве земля нужна? Слушай, как Голова выздоровеет, топайте к своему купцу. Он уже знает, что вы целы, и знает про то, что ничего не нашли, вот так. Добычу с собой не тащи. Дурнем-то не будь, на прежнюю цену не соглашайся.
— Так нехорошо, мы по-честному договаривались…
— Ой-ой, был такой один, тоже с маркитантами по-честному хотел! Хасан тебя уже обманул и еще обманет, вот так.
— Уффф… дык чо мне у него просить, два гранатомета, что ли?
— Долю в караване проси.
— Как? Ты чо такое говоришь-то? — У меня аж зубы зачесались. Подскочил я, уселся, про ласки мигом позабыл, — Иголочка, какую такую долю? Ведь я не торговец.
— А чем ты их хуже? — Лисичка хитрая вытянулась, под солнышком в золотых пушистых волосиках вся, голенькая, сладкая… а ножкой тонкой мне промеж коленок лезет и лезет. — Ты их ничем не хуже, Славушка, вот так. Ты умный, сильный, красивый, очень смелый и добрый. А еще ты честный, и слово держишь, и за друзей горой стоишь…
Так она говорила, мурлыкала сладко-сладко, ну точно кошка разомлевшая, все хвалила меня да хвалила. Ясное дело, я к таким медовым речам не привыкший, тоже враз разомлел, и чувствую — правду ведь моя женщина говорит. Сильный я, вона, когда поросями годовалыми через забор кидались, я дальше всех закинул. И друзей всегда защитю, и чужого не возьму, и Спасителя славлю… вот только, может, не самый умный… Ну и чо, все равно не хуже маркитантов! Все верно Иголка говорила, и так меня чо-то разобрало, ешкин медь, прямо сейчас стал штаны цеплять и в путь собрался.
— Слава, ты куда? — захлопала глазьями Иголка. — Тебе нельзя пока уходить. Травы целебные еще не все выпил.
— Дык… я, это…
— Ты понял, милый, что сделать надо? Требуй долю в караване. Ничем вы не хуже, чем они, и товара на Факеле доброго полно.
— Говорят, доля дорого стоит. Откуда у меня такие… — Тут я язык прикусил. Понял, куда она клонит.
— Ой-ой, сколько ваша пушка с гранатами потянет? Да еще пулемет. Только не вздумай их отцу родному торговать, он тогда тебя точно проклянет. Продашь ее химикам, обменяешь на порох. Половину пороха продашь южным пасечникам, деньги не бери, бери темный мед. Я тебе покажу какой. Мед и порох повезешь, самый лучший товар. Деньгами нигде не бери, ни серебра, ни золота — ничего. Я тебе после покажу, какой товар для нашего Базара брать.
Обалдел я маленько.
— Иголка… я себе ничего взять не могу. Сдать все в котел должен. Общее все на Факеле. Как я себе-то заберу?
— Бабы у вас тоже общие? — нахмурилась моя лисичка.
Ох, ешкин медь, не могу я с ней спорить!
— Дык… я ж торговать-то не умею. Да и как продавать, сколько просить, я ж нигде далеко не был…
— А я с тобой поеду, Славушка. Уж я продать сумею, никто нас не обманет. Станем на других Базарах сами торговать вашим железом да нашим медом, маркитантам цену собьем. Богатые станем, дороги надежные высмотрим. Сами потом караван построим, людей наберем. Твой дружок Голова придумает, как машины на пару да на нефти построить, фургоны стальные с шипами соберем, не хуже чем у Рустема, вот так.
— Ты со мной? Ты? В ящике стальном?! Ты чо, так нельзя, баб в дорогу не берут…
— Ой-ой, Славушка, никак ты на мне жениться собирался? Или передумал уже? — глянула так, словно плеткой по лицу стегнула.
— Не передумал, — задумался я еще сильнее. Чем дальше думал, тем страшнее становилось, что ли.
Оказалось, что она давно все разложила и посчитала. Придумала, где нам жить и как нам сбежать вместе, и не прислугой сбежать, а самим еще прислугу нанять. Только план ее, как сказать-то, уж больно лихой получался. Караванщиками всегда ходили маркитанты, чужих брали редко, только в прислугу. Приказчиками нас с Головой возьмут, но бабу точно высадят. Только у них машины на ходу, фургоны броневые, внутрях с печками, кухнями, постелями. А самое главное, ешкин медь, — только у них на фургонах тяжелые пулеметы, да ружья, да гранаты.
— Если мы, к примеру, на Факеле хотя бы пять таких фургонов построим, — вслух задумался я, — и ежели, к примеру, механики пять моторов сделают и ни один маркитантам не продадут… дык все равно караван не получится.
— Ой, ну почему, почему, почему?! — Иголка словно взбесилась.
— Куда мы поедем? Мы ж никого в Москве не знаем. А вдруг чудища какие? А вдруг могильщика встретим? Здесь мы хоть знаем, где они водятся… А если случайно на Садовый рубеж наскочим? Вон Рустем говорил — и не заметишь, как башка у тебя взорвется…