Юная жена
Шрифт:
Грэм не поддержал легкого тона священника, но все же выдавил несколько слов. Отец Драммонд хороший человек, Божий человек. И он ничем не провинился перед ним.
— Идите к Рори, — произнес он. — Не надо, чтобы она видела то, что сейчас будет.
Отец Драммонд ответил ему встревоженным взглядом, повернулся и пошел к замку, как просил Грэм, а сам Грэм отправился искать старейшин своего клана. Дуглас Монтгомери был верным и надежным человеком, служил его отцу, Роберту Монтгомери, и перенес свою преданность на сына, когда
Сейчас Грэм отправился в дом Дугласа, расположенный на склоне холма рядом с замком. Нетерпеливо постучал в дверь. Старик открыл и, увидев на пороге главу клана, встревожился. Но Грэм не дал ему возможности произнести хотя бы слово и отрывисто приказал:
— Собери всех до единого во внутреннем дворе. Всех — мужчин, женщин, детей. Через пять минут. Кто не явится, будет наказан как нарушивший мой приказ.
Брови Дугласа взлетели вверх, но он не стал спорить.
— Будет исполнено, лэрд.
Грэм кивнул и отправился во двор ожидать собрания. Тиг и Боуэн были уже там. Вскоре по крепости разнесся звук общего сбора, который люди не слышали со времен последней осады.
— Что ты задумал? — спросил Боуэн, приближаясь к Грэму.
— Я разделяю твой гнев, но выбирай слова. Думай, прежде чем действовать, — предупредил брата Тиг.
— Думать? — возмущенно воскликнул Грэм. — Я думаю, что мне никогда не было так стыдно за людей нашего клана, как сейчас. Никогда прежде они не давали мне повода стыдиться их. Но то, что они сделали с невинной женщиной, навлекает позор на всех нас.
Боуэн вздохнул.
— Я знаю. Но нельзя действовать под влиянием гнева. Подожди немного, остынь и тогда говори с людьми.
— Ты видел ее руки? — вскричал Грэм. — Видел, как она унижена, как стыдится? Видит Бог, мне противно, что такое было сотворено в стенах этого замка, противно, что я это допустил! Я виновен так же, как они, потому что стоял в стороне и позволял над ней издеваться.
— Ты этого не позволял! — отрезал Тиг.
— Не позволял, — согласился Грэм, — но не остановил. И теперь должен жить с мыслью, что допустил жестокое обращение членов нашего клана с моей женой.
Двор понемногу наполнялся людьми. У всех были испуганные лица. В утреннем воздухе раздавался сдержанный гул голосов: и чувствовалось растущее напряжение.
Вскоре появился Дуглас — мрачный, с губами, плотно сжатыми в линию.
— Здесь все, лэрд. Я собрал даже тех, кто патрулирует границы.
Грэм кивнул:
— Отлично. Благодарю, Дуглас. Ты свободен.
Дуглас отошел к группе старейшин. Все выглядели неуверенно и настороженно.
Грэм редко показывал характер. Он твердо верил, что в качестве лэрда не должен позволять чувствам брать над ним верх. Сегодня он не собирался сдерживаться.
Он поднялся по ступеням и, повернувшись, оглядел людей своего клана. Да, собрались все. Во дворе стало так тесно, что казалось, стены сейчас обвалятся. Он знал, что
— Когда я брал в жены Эвелин Армстронг, то ясно дал вам понять, что ей следует оказывать уважение, подобающее жене лэрда и хозяйке этого замка. Однако до сего дня она подвергается насмешкам, издевательствам, обману и предательству со стороны клана, который теперь считает своим. Вы не лучше Армстронгов.
Из толпы донеслись возмущенные крики. Грэм не обратил на них никакого внимания. Его взгляд впивался в каждое лицо во дворе.
— Я не буду терпеть дурного обращения с моей женой. Достаточно я вас уговаривал, достаточно ждал, когда уляжется ваше возмущение и гнев на то, что нас вынудили принять в свои ряды женщину из клана Армстронгов. Она вела себя с достоинством и благородством, а по отношению к вам проявляла одно лишь великодушие. Одаривала улыбкой каждого, кто попадался ей на пути. В ответ вы лишь злобствовали, заставляли ее страдать и чувствовать себя лишней. Вы коварно воспользовались ее желанием обрести признание в нашем клане и старались всячески унизить.
Грэм замолчал и вперил мрачный взгляд в группу женщин. Те, отводя глаза в сторону, нервно топтались на месте. Нора побледнела, а Мэри потупила голову. У одних были виноватые лица, у других — неприязненные и злые.
— Впредь любое — я действительно имею в виду любое — нарушение моего приказа не останется безнаказанным. Выбирайте сами. Или вы прекратите свои отвратительные выходки, или покинете клан и навсегда станете изгоями. Вас лишат имени Монтгомери и защиты, которую оно дает.
— Ты не можешь этого сделать! — выкрикнул Маколей Монтгомери.
Грэм повернулся к нему и вперил в него страшный взор. Маколей побледнел, шагнул назад и налетел спиной на свою жену, одну из молодых женщин, которые насмехались над Эвелин.
— Это вызов? — ледяным тоном осведомился Грэм. — Так знай, любое несогласие будет расценено как вызов вождю, а значит, поединок будет насмерть.
— Н-нет, — запинаясь, проблеял Маколей. — Я всегда стою за тебя, лэрд.
— Значит, за меня? — Грэм обвел взглядом все собрание. — Вы за меня? Или в этом деле — против?
Из толпы послышались крики «нет!».
— Пока я вижу, что вы против, — холодно продолжал Грэм. — Стоять за меня — значит стоять и за мою жену, вашу госпожу. Пока ни один из ваших поступков нельзя расценивать как поддержку леди Эвелин. Так что учтите: оскорбить ее — значит оскорбить меня. Обидеть ее — обидеть меня. — Затем он нашел взглядом Нору и обратился прямо к ней: — Сегодня ты оставишь свою должность. Ты больше не будешь надзирать за работой женщин в доме и соответственно лишишься всех привилегий, которыми до сих пор пользовалась. Можешь отправляться к тем женщинам, кому я запретил работать в доме.