Шрифт:
Эта повесть посвящается крысе Flying Spot Пенелопе,
с любовью и благодарностью
Автор от всего сердца благодарит Яну Матусевич за чудесные иллюстрации к повести.
Часть 1. Четырнадцатая точка
С высоты в полтора десятка километров окрестности 14-ой
Нелл Сэджворт спустилась ниже и крутанула карту по часовой стрелке, отслеживая, как меняются тени. Опустила солнце к горизонту. От посадочного эллипса ехать лучше всего по дну одной из борозд — дорога ровная и почти по прямой. Восточнее остаются два свежих тридцатиметровых кратера с обрывистыми стенками, западнее — еще один кратер с частично обрушенной кромкой.
Нелл спустилась еще ниже, на «высоту птичьего полета». Максимальное разрешение карты составляло 10 см на пиксель, и отсюда дно борозд уже не выглядело ровным. Непосредственно у 14-ой рельеф становился хаотическим нагромождением ледяных глыб. Черная полусфера лежала в середине этого хаоса, как серединка ромашки в обрамлении лепестков. Очень смятых и скомканных лепестков.
Раздался звук вызова, и Нелл услышала голос Пола.
— Нелл, как тебе Юнона?
Нелл поглядела на быстро меняющиеся цифры в левом нижнем углу зрительного поля.
— Так до станции еще 40 тысяч км, не? — лениво спросила она.
В наушнике раздался смешок.
— Она не с нами, — констатировал Пол.
Мишель что-то ответил по-французски, она не стала вникать, что именно, и отключилась.
На данный момент посадочный эллипс имеет размеры 1700 на 300 метров, много. Послезавтра данные будут на порядок точнее. Тогда она будет знать, попадают ли они в старый полуразрушенный кратер или точно на ледовое поле. Лучше, если на поле. Оттуда на гусеничном ходу до 14-ой — максимум 50 часов пути. Из кратера придется выбираться — плюс еще 12-15 часов. А тогда на всю операцию останется слишком мало времени, и придется пережидать местную ночь. Трех-с-половиной-суточную ночь Ганимеда.
Странное дело — она восемь лет ждала этой экспедиции, а теперь ее трясет от нетерпения, как школьницу накануне первого свидания.
Снова раздался звук вызова, и Нелл услышала голос Джима Николса, капитана «Иглы».
— Стыковка с Юноной через восемь с половиной часов. Всем пассажирам настоятельно рекомендую лечь спать. Сами знаете — следующие тридцать часов будут весьма напряженными. Нэлл Седжворт, тебя это больше всего касается.
— Да, сэр, — с тяжелым вздохом сказала Нэлл и сняла виртуальный шлем.
Перед глазами еще плавали цветные пятна, и она потерла пальцами веки. Крошечная каюта «Иглы» была погружена в полумрак. Нелл, не глядя, развернула спальный мешок, прислушалась к своему телу (есть? пить? в туалет?), не нашла ни одной потребности, которую требовалось бы немедленно удовлетворить, и залезла внутрь. Потом привернула освещение до минимума, закрыла глаза и прочитала формулу
Сегодня этой формулой была лодка в теплом ночном море. Лодку медленно несли громадные пологие волны, вздымаясь и опускаясь в такт медленному глубокому дыханию. Мышцы расслабились, и через несколько минут Нэлл перестала чувствовать свое тело. Обычно этого было достаточно, чтобы заснуть. Но не сегодня.
Минут через десять Нэлл поймала себя на том, что снова мысленно разглядывает снежные равнины области Урук. Там, в нагромождении ледяных блоков, лежала наполовину вмерзшая в лед черная сфера, и к ней через гребни и ямы полз маленький вездеход. Над изрытой снежной равниной нависало бархатно-черное небо с маленьким пятнышком солнца, а у горизонта висел громадный полосатый полумесяц Юпитера.
«Откуда здесь Юпитер? — подумала Нэлл. — Это же противоположное полушарие». А потом: «Я сплю».
Белая равнина ринулась ей навстречу, и она упала на снег, теплый и пушистый, как вата. Черная полусфера оказалась совсем близко. Она была густо-черной, как небо, хотя Нэлл знала, что на самом деле она ослепительно, непереносимо яркая. На белом снегу лежали резкие тени. В вакуумной тишине по полю беззвучно полз вездеход.
Нэлл вдруг стало тревожно, почти страшно. Черная полусфера притягивала ее взгляд. В ней что-то происходило — по вздрагивающей поверхности бежала рябь, она колыхалась, как будто была мешком, в котором кто-то бился и рвался, пытаясь выбраться на волю. Нэлл подошла ближе — и вдруг мешок лопнул, превращаясь в жерло, в тоннель, в извивающуюся, засасывающую глубину. Несколько мгновений было заполнено отчаянной борьбой — а потом Нэлл проснулась.
Посмотрела на часы. Прошло чуть больше пяти часов, и сна — ни в одном глазу. А значит, нечего и лениться. Она выбралась из мешка и медленно выпрямилась, привыкая к разной силе тяжести для ног и головы. Как и на Юноне, на «Игле» искусственная гравитация наводилась вращением, но здесь радиус кривизны был гораздо меньше, и от быстрых движений кружилась голова.
Туалет, умыться, взять витаминный утренний коктейль. Привычно забраться в ложемент, надеть виртуальный шлем. Вот она, Юнона. Совсем близко.
До станции оставалось чуть больше трех тысяч километров, скорость сближения снизилась до 250 м/сек и продолжала уменьшаться. На фоне черного бархата космоса, ярко освещенное солнцем, сверкало ажурное трехсотметровое колесо, пронзенное тонкой осью надстраиваемых стыковочных ферм. В месте соединения оси и колеса располагалась массивная втулка энергетического комплекса. Приглядевшись, Нэлл заметила, что колесо вращается — примерно в два раза быстрее секундной стрелки.
Юнона — гордость человечества. Юнона — самая удаленная от Земли пилотируемая станция. Центр по изучению системы Юпитера в целом и подледной биосферы Европы в частности. Ее дом на ближайшие два года.
Корабль дрогнул, ложемент чуть повело в сторону, и Нэлл ощутила себя как в лифте, скользящем вниз. «Игла» замедляла свое вращение, а с ним уменьшалась наведенная сила тяжести. Через час наступит невесомость, а еще через пару часов корабль пристыкуется к одному из стыковочных узлов Юноны. Модуль «Кракен» перестыкуют и подключат часов через шесть, и только после проверки всего оборудования будет дана команда на посадку «Виночерпия-2». Завтра, самое позднее послезавтра они посадят зонд-вездеход на снежную равнину области Урук.