Юность олигархов
Шрифт:
Хищный зрачок камеры слежения смотрел прямо в лобовое стекло. Прошло несколько секунд, но ворота так и не сдвинулись с места. Зато открылась маленькая железная дверь в стене и показался высокий человек в защитной форме с погонами капитана и в мерлушковой, не по чину, серебристой ушанке.
Начальник охраны Смолковского, лицом и манерами неуловимо напоминавший главного охранника страны и Президента, обернулся с переднего сиденья к хозяину. Тот кивнул, не поднимая глаз. Начальник охраны вышел и отправился на переговоры к капитану. Через минуту вернулся:
— Михаил
— Лучше успокойте своих бойцов, — мягко оборвал его Смолковский. Из машины сопровождения пока никто не вышел, но дверцы её уже распахнулись. — Я сам.
Начальник охраны рявкнул в рацию, и двери джипа мгновенно захлопнулись.
Смолковский накинул зелёное кашемировое пальто и, брезгливо морщась, ступил узким блестящим ботинком на грязноватую утрамбованную дорогу.
При его приближении военный коротко взял под козырёк:
— Капитан Пичугин. Мне приказано вас сопровождать.
— Сопровождайте, если приказано, — негромко ответил Смолковский.
Сразу за воротами их ждал обычный армейский «уазик» с брезентовой крышей. Смолковский сделал вид, что принимает всё, как должное, и легко вскочил на высокую подножку, подхватив полу длинного пальто. Из будки охраны на него смотрели чьи–то любопытные глаза. Он улыбнулся глазам открыто и дружелюбно, как обыкновенно улыбался телекамерам.
По заснеженному лесу проехали ещё километра три. Казалось, конца не будет этой дороге. Всё–таки остановились — на круглой утоптанной площадке, на краю которой возвышалась одинокая бетонная будка. Толстенная бронированная дверь медленно открылась. На пороге прибывших встретил очередной капитан.
Так, в виде бутерброда — капитан снизу, капитан сверху, посередине Смолковский — они и начали спускаться в бункер по крутым бетонным ступенькам. Было абсолютно тихо, только звук шагов гулко отдавался под сводами и где–то, очень далеко, что–то капало.
На каждой «лестничной площадке», откуда в стороны разбегались бесконечные коридоры, их встречал встававший по стойке «смирно» безмолвный лейтенант.
На шестом лейтенанте они свернули направо, в коридор, по потолку которого тянулись аккуратно выкрашенные серой краской трубы и толстые пучки кабелей. Через равные промежутки то справа, то слева возникали запертые железные двери с порядковыми номерами. Нумерация шла по нарастающей.
— Здесь, говорят, расстреляли товарища Берию, — подал голос «задний» капитан, Пичугин, возле двери под номером шестьсот шесть. Смолковский промолчал и передёрнул плечами: однако у них здесь прохладно. И всё же нашёл в себе силы усмехнуться. Правда, про себя: по логике вещей здесь, на этом этаже, вполне уместной была бы дверь с номером «666», числом зверя.
Остановились они у двери и вовсе без номера, зато отделанной дубовыми панелями, точно такими же, как в Сенатском здании Кремля до глобального «новорусского» ремонта. Да, видимо, это и был один из многочисленных кусков Кремля, этакая метастаза на случай, не иначе как ядерной войны.
— Прошу, — «передний» капитан пропустил Смолковского вперёд.
За нею оказался вполне просторный аскетичный кабинет с длинным столом для заседаний, похожий на натурную декорацию к фильму о Великой Отечественной. Лишь серебристый сейф, да чучело чёрного ворона на нём немного выбивались из подчёркнуто скромного стиля тоталитарного минимализма. Именно в таких кабинетах Вождь, отец народов, попыхивая трубкой, проводил заседания со своими маршалами и генералами.
Вождя не наблюдалось. Зато генералы присутствовали. Лысый и волосатый. Оба двое давно и хорошо были знакомы Михаилу Ефимовичу.
Во главе стола восседал генерал–полковник Морозов Юрий Иванович, среди особо и не особо приближённых известный под ласковой кличкой Монстр Иванович. По правую его руку кресло занимал Фёдор Ильич Покусаев, генерал–лейтенант, числившийся по военному ведомству — в отличие от Морозова, честного гэбиста. Монстр Иванович имел кабинет не только здесь, на шестом подземном, но и на четвертом обыкновенном этаже главного лубянского здания.
— Ну, здравствуй, Миша, принес? Присаживайся, — пророкотал Монстр Иванович, не выпуская изо рта папиросу. Курил он исключительно вонючий «Беломор», не иначе как из мизантропических соображений. От вечной беломорины в густой белоснежной шевелюре генерала образовалась несмываемая жёлтая прядь, а указательный и большой пальцы правой руки навеки приобрели пергаментный оттенок.
Смолковский едва сдержался, чтобы не закашляться. Из папки он достал лист бумаги и протянул его Морозову.
— Фёдор Ильич, посмотри, ты ж у нас главный бухгалтер, — генерал–полковник переадресовал бумагу генерал–лейтенанту.
Покусаев готовно кивнул, шевеля усами. Его пышные будёновские усы с лихвой компенсировали вызывающую, абсолютную пустыню на макушке.
Он внимательно просмотрел текст, сверяя столбики цифр с собственными выкладками в кожаной тетради. Зловещая тишина нарушалась лишь скрежетом ногтя Покусаева, отмечавшего, в унисон с кивком головы, каждую проверенную запись.
— Всё в порядке, товарищ генерал–полковник! — почти удивлённо констатировал факт Покусаев.
— Молодец, Миша, — Монстр Иванович пристально посмотрел в глаза Смолковскому. Тот едва заметно, краешками губ, позволил себе улыбнуться. — Исправился. Но больше не играй со мной в кошки–мышки. Я тебя всё равно сожру. Без последнего китайского предупреждения.
Монстр Иванович оглушительно захохотал, показывая роскошные, крепко вставленные зубы, которым и впрямь было под силу перемолоть с хрустом самого твердокаменного олигарха.
— И вот ещё, — Монстр Иванович стал серьёзным и закурил новую «беломорину», — все активы отныне остаются у нас. В стране, — уточнил он. — Россию, понимаешь, поднимать надо! Такая теперь установка. На самом верху, — он многозначительно ткнул прокуренным пальцем в дубовый потолок. — Да и контролировать всех вас будет полегче, правильно, Фёдор Ильич?