Юность в яловых сапогах
Шрифт:
Сегодня для нас замечательный, сказочный день – СТАЖИРОВКА! Уже рано утром мы, как в песне «чего-то ждем». Некоторые и с вечера не ложились, и всю ночь в казарме царила суета и броуновское беспорядочное движение. С самого подъема мы облачаемся в парадную форму одежды, и не все идут на завтрак. Утренней зарядки для нас сегодня не существует, только младшие курсы стучат сапогами и с завистью смотрят на нас, курящих в курилке и надраивающих свои ботинки. Оставшиеся в казарме бродят по коридорам, сидят в туалете и дымят одну сигарету за другой.
Чуев и Гвоздь не обращают на эти вопиющие нарушения никакого внимания. Да и понятно почему, ведь наказать нас они не смогут. Сегодня мы убываем на стажировку! Попробуй
В десять часов объявляется построение на плацу с вещами, но уже в половину десятого большая часть роты стоит на плацу с нетерпением ожидая часа «х». Рядом у ног стоят чемоданчики, спортивные сумки, редкие и дорогие сердцу полиэтиленовые пакеты. Жара, фуражки лежат на вещах и короткие стрижки обдувает легкий ветерок. Кителя расстегнуты, верхние пуговички рубашек тоже и галстуки висят на заколках. Обалдеть от такого воздуха свободы! Без пяти минут десять на плац идет своей немного подскакивающей походкой Чуев. Все начинают приводить свой внешний вид в порядок, одеваются фуражки, застегиваются пуговицы на рубашках и крючки галстуков соединяются сзади под воротниками. Замкомвзвода командуют построение. И вот в назначенный час слышен зычный глас старшины.
– Рота! Становись! Равняйсь! Смир-на! – старшина чеканит шаг легкими ботинками. – Товарищ капитан, рота для отбытия к местам стажировки построена!
– Вольно!
– Вольно! – дублирует старшина.
– Все? – спрашивает командир роты у старшины, тот шепчет ему, что-то приятное и Чуев кивает головой. – Итак! У вас первая стажировка! Не забывайте то, чему вы учились все эти годы. Стажировка – это та же учеба, но она связана с применением полученных знаний на практике. Соблюдайте дисциплину! Несмотря на то, что в полках все наши выпускники, помните о том, что вы еще курсанты! По пути следования к месту прохождения практики вы подчиняетесь старшим в группе. В поезде с вами едут офицеры сопровождения, все вопросы и просьбы – к ним. Не забудьте встать на все виды довольствия в полках, проездные документы у старших групп. В Москве, кто следует дальше пересадка на разные направления с разных вокзалов, не забудьте! Ну, и счастливой вам дороги!
Чуев замолчал. Появился Плавинский, Гвоздь и Сергеев. Они немного отошли к памятнику Ленину и стали ждать прихода командира батальона. Тот должен был выступить с последним словом. Я заметил, как ко второй проходной, выходящей на улицу Мира, подъехали три ЗИЛа-131, с тентами. Это по нашу душу, - подумал я и внутри внизу живота опять екнуло нетерпение и счастье. Через десять минут ожидания со стороны общежития показался комбат.
– Рота! Становись! Равняйсь! Смир-на! – Чуев поскакал к комбату, а тот очень плавно двинулся на встречу совсем по-граждански приложив руку к фуражке-аэродрому, которой завидовали все курсанты. – Товарищ полковник рота для инструктажа по причине убытия на практику построена! Командир роты капитан Чуев.
– Вольна!
– Вольна!
Комбат остановился посреди строя и выступил с прощальной, напутственной речью. У полковника была интересная манера говорить. В конце каждого предложения он, видимо, любил вставлять какое-нибудь матерное словцо и это у него вошло в привычку. Но перед строем, публикой, гражданскими лицами высокого ранга он старался контролировать свою речь, однако не всегда это у него получалось и тогда концовка предложения выглядела примерно так: «ибио-ма». Наши доморощенные пародисты уловили этот момент
– Сейчас нас, ибио-ма, проинструктирует еще и комбат, ибио-ма… - довольно громко, не опасаясь, что его услышат офицера, сказал Вадька.
– Сегодня, - Маркенко немного откашлялся, - вы еще больше приближаетесь к конечной цели вашей учебы, ибио-ма. Целый месяц вы будете проверять свои знания на практике. Учтите, там тоже будут выставляться оценки и по ним можно будет судить о вашем профессионализме, о ваших успехах и старании в течение года, ибио-ма! На практику вы отправляетесь на поездах. Помните, что поезда сейчас не те, что были раньше, ибио-ма, они скоростные, ибио-ма и быстро набирают скорость, ибио-ма! Не отставайте на остановках, а то, ибио-ма, не догоните! Командир вас уже проинструктировал, поэтому мне остается пожелать вам удачи и прилежно, ибио-ма, учиться всему тому, ради чего вы отправляетесь в полки. Прилежно там учитесь и запомните, что вы узнали на практике! Не пуха ни пера!
– К черту! – послышались отдельные выкрики из строя.
Маркенко замолчал и тихо что-то сказал Чуеву. Тот кивнул головой и приложил руку к козырьку.
– Рота, равняйсь! Смирна! Напра-во! К машинам шагом-марш!
Мы дружно взяли чемоданы и зашагали на вторую проходную к ожидавшим нас автомобилям.
И вот вокзал. Я хожу между маленькими группками моих сослуживцев, одни из них состоят только из курсантов, другие включают в себя отцов и матерей местных товарищей, иногда они с младшими братьями, завидующими своим старшим, иногда с сестрами, незаметно стреляющими по сторонам в поисках симпатичных юношей. Кое-где прощаются молодые семьи. Жены чуть ли не ревут, отпуская своих «ненадежных» мужей на целый месяц неизвестно куда, туда, где соблазны подстерегают их на каждом шагу, где гарнизонные девчонки с крепкими телами охотятся за потенциальными мужьями и им не важно женат претендент или еще нет. Я ни вижу своих провожающих, нет ни отца, ни матери. В поисках хотя бы знакомых я шатаюсь и продираюсь сквозь плотные толпы уезжающих.
– Да вот и он! – передо мной вырастает Стас со своими родителями, и я вижу своих, стоящих рядом и окидывающих взглядом вокзал в поисках меня.
– Здрасте, - вежливо здороваюсь я с отцом Стаса, пожимая его руку, протянутую им первым, как подобает по этикету, потом вежливо киваю головой его маме.
– Здравствуй, дорогой, - говорит мама Стаса.
– Твои родители уж подумали, что ты не едешь на практику. Ищут, ищут никак найти не могут!
– А я их хожу, ищу…
Мои любимые родственники подходят ко мне, мы обнимаемся, вернее я даю себя обнять, и мы все, вместе с семьей Стаса, образовываем небольшой круг по интересам. В сторонке, недалеко от нас стоит Вадька, Бобер шляется между компаниями, перебрасываясь парой слов то с одними, то с другими, он очень общительный у нас, одним улыбнется, с другими постоит покурит, с третьими горячо обсудит предстоящую поездку.
До отправления поезда остается сорок минут и, по заведенной традиции на всех вокзалах страны, двери вагонов открываются, на перрон спускаются проводницы, протирая перила, посадка началась.
– Вниманию провожающих! – слышен голос Чуева из матюгальника, усиливающего его, но не очень. – Время проводов закончилось! Рота, повзводно становись! Граждане родители прошу вас отойти поближе к лавочкам!
– Рота! Становись! – громко, перекрикивая толпу, кричит старшина.
– Первый взвод, становись! – это уже Строгин пытается нас вставить в рамки воинской дисциплины.