Юра Красиков творит чудеса
Шрифт:
Малыши, игравшие в песочке, были счастливы. С радостными криками они стали лазить по ржавым бочкам, упоенно рыться в грудах строительного мусора.
Анна Макаровна была так поглощена своими успехами в райисполкоме, что ничего не заметила. Глядя прямо на чудовищно преобразившийся двор и ничего не видя, она как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ:
– И цветы... И этот... футбол... А в доме 35 хоть бы один цветочек посадили... Мария Петровна говорит: "У нас нет фондов". А председатель комиссии ей сказал: "У Анны Макаровны тоже
– Анна Макаровна, голубушка! Гляньте!
– сиплым голосом произнес управдом.
Тут уже и Анна Макаровна заметила, что во вверенном ей хозяйстве не все ладно.
– Что это? Бо-же мой!
– ахнула она.
– Степан Никитич! Да как же вы?! Как же вы это допустили!
– Хотите верьте, хотите нет! Ни в одном глазу! Вот помереть мне на этом месте! С самого утра... Ни капельки!
– невпопад бормотал управдом, испуганно озираясь по сторонам и все еще втайне надеясь, что происшедшие ужасные перемены ему только мерещатся.
В кабинете главного редактора Юра Красиков и члены редколлегии стояли у окна и смотрели вниз, на совершенно преобразившийся двор.
Двор стал чистым, прибранным, уютным. Посередине разместился зеленый газон с небольшой симпатичной клумбой. В стороне, у стены, спортплощадка: волейбольная сетка, турник, стол для пинг-понга.
– Ой!
– потрясенно воскликнула секретарша.
– Это прямо чудо XX века! Нам бы и в шесть воскресников так не управиться!
Юра скромно молчал.
– Ну что ж, товарищи, - сказал главный, словно очнувшись после глубокого сна.
– Надо решать! Гипноз или не гипноз, а наш долг, я считаю, - привлечь к этому явлению внимание общественности.
По-видимому, все за то, чтобы материал ставить в номер. Вместе с тем прав, трижды прав Михаил Андреевич, рекомендуя слегка убрать налет, как он метко выразился, излишней сенсационности! Поверьте, Игорь Васильевич, старому газетному волку. Ваш очерк от этого только выиграет... Как он у вас сейчас называется?
– "Величайшая загадка природы". Под рубрикой "Чудеса нашего века".
– Ну вот видите? Куда это годится? Наш век - это век покорения космоса! А тут боржом... коньяк... Несерьезно, несерьезно. Скромнее, скромнее надо быть... Одним словом, вот так, Игорь Васильевич! Хотите, чтобы очерк был напечатан, давайте другое название!
– Может быть, "Неизвестное явление природы"?
– уступил корреспондент.
– Тоже, пожалуй, слишком широковещательно. Не упрямьтесь, Игорь Васильевич! Ну к чему вам эта дешевая реклама? Поверьте мне, материал сам за себя скажет.
– "Загадка 44-й школы"?
– уже совсем неуверенно предложил Игорь.
– Игорь Васильевич!
– оскорбленно сказал главный.
– А что, если так?
– сказал Игорь, неожиданно вдохновившись. "Таинственный дар московского школьника". И рубрика "В мире загадочного".
– А что?
– задумчиво сказал главный.
–
Он взял толстый красный карандаш и крупно написал поверх гранки: "В мире загадочного". А потом, чуть ниже, еще более размашисто: "Таинственный дар московского школьника".
Газета лежала на рабочем столе академика Красикова, сильно потеснив пробирки, колбочки, реторты. Она была загнута и сложена так, что заголовок, набранный крупным типографским шрифтом - "Таинственный дар московского школьника", - сразу бросался в глаза.
– Начало можете не читать, - говорил Виктору Петровичу Коля.
– Это все муть, беллетристика. Вот отсюда...
– Ну что?
– Прочитав указанное место, Виктор Петрович пренебрежительно отбросил газету.
– Ох, Коля, Коля! Вы неисправимый романтик! В вашем возрасте пора бы уже знать, что душа интеллигента постоянно жаждет сверхъестественного! Пятьдесят лет назад вертели столы и вызывали духов, потом появились блюдечки, тарелочки и прочая летающая посуда... Теперь этого уже мало... Необходимо что-нибудь новенькое... Остренькое...
– Я вижу, шеф, вы сегодня в хорошем настроении! Ладно уж, просто не хотелось вас пугать... Давайте я вам прочту самое главное. Только постарайтесь, пожалуйста, не падать в обморок.
Он взял со стола газету и медленно прочел вслух:
– "Всего несколько дней назад ученик 6-го класса "В" 44-й московской школы Юра Красиков еще ничем не отличался от своих сверстников". Ну как? Это, по-вашему, тоже случайное совпадение?
Когда смысл прочитанного дошел до сознания Виктора Петровича, он впал в некое подобие гипнотического транса. Потеряв дар речи, он минуты две молча смотрел на Колю. Коля - на него. Наконец, очнувшись от столбняка, Виктор Петрович издал громогласный вопль:
– Ляля!
На пороге кабинета появилась испуганная Елена Николаевна. Она была в плаще, с сумочкой. Очевидно, собралась куда-то уходить.
– Что? Что случилось?
– В какой школе учится наш Юра?
– спросил Виктор Петрович ужасным голосом.
– Номер! Номер школы! Быстро!
– Это называется отец!
– патетически воскликнула Елена Николаевна. Теперь вы поняли?
– обратилась она к Коле.
– Он даже не знает номера школы, в которой учится его сын.
– Ляля, перестань! Ты даже представить себе не можешь, насколько это серьезно!
Елена Николаевна давно уже не видела своего мужа в таком состоянии.
– В сорок четвертой... Юра учится в сорок четвертой школе, - растерянно сказала она.
– Боже мой! Боже мой! Какой ужас! Но как? Как это могло произойти? Я ведь только вчера смотрел! Препарат все время был на месте... Нет! Это невозможно! Господи, хоть бы это оказалось совпадением!
– бессвязно выкрикивал Виктор Петрович, трясущимися руками доставая из дальнего ящика ключ, отпирая бюро, беря в руки хрупкую колбочку с драгоценным препаратом.