Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Млечин Леонид Михайлович

— Многих из уволенных отдали под суд. Из руководящего со­става уволили человек сто восемьдесят по отрицательным мотивам. Федорчук докладывал в ЦК о срастании коррумпированных элементов милиции с мафией.

Федорчук и его помощники закрыли важные аналитические служ­бы, отказались от профилактики преступлений. В главном управлении уголовного розыска сменили все руководство, всех начальников отде­лов, разогнали лучших сыщиков страны, которые работали в группе старших инспекторов по особо важным делам. Группу просто ликвиди­ровали. Двое разыскников высшего класса покончили с собой — после беседы с новыми руководителями управления кадров МВД. В таких слу­чаях полагается проводить

расследование. В министерстве решили расследование не проводить.

Министр Федорчук, вспоминает профессор Игорь Карпец, сфор­мировал комиссию, которой поручил изъять из ведомственных библио­тек системы внутренних дел книги и брошюры, написанные теми, кто попал в черный список. Книги было приказано сжечь... В черный спи­сок попали и работы профессора Карпеца, но именно в этот момент ему присудили Государственную премию.

После ухода Федорчука многих и многое в МВД восстановили, но действовали крайне осторожно, боясь обвинений в «щелоковщине». Убрали из министерства и генерала Василия Лежепекова — он пере­усердствовал в чистке кадров. Снял Федорчука Михаил Сергеевич Горбачев. Не потому что тот свирепствовал у себя в министерстве, а потому что Федорчук когда-то собирал оперативные материалы и на самого Михаила Сергеевича.

Партийное дело завели не только на Щелокова, но и на перво­го секретаря Краснодарского крайкома Сергея Медунова. Он был хозяи­ном края с 1973 года. Когда Брежнев стал вспоминать военные годы и свои подвиги, то больше всех от этого выиграл Медунов, Знаменитая «Малая земля», где воевал полковник Брежнев, находилась на территории Медунова. Первый секретарь крайкома позаботился о том, чтобы подвиг Брежнева был достойно увековечен. Брежнев приехал в Новороссийск, растрогался, обнял Медунова.

Об успехах Кубани писали постоянно. На партийном съезде Ме­дунов обещал собрать миллион тонн риса. Построили искусственное водохранилище, затопили дома, людей переселяли в другие места. Весь край работал на этот миллион — в жару по колено в воде, чтобы Медунов мог доложить о своем успехе. Он получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда. Потом выяснилось, что обещанный миллион — это липа. Поля загубили.

Михаил Сергеевич Горбачев вспоминает: «При Медунове стали реанимироваться и особые, я бы назвал их кубано-местнические, на­строения... Культивирование мысли о том, что кубанцы — люди особо­го склада, имеющие не только особые заслуги, но и особые права и преимущества но сравнению с другими...»

В крае происходили немыслимые по тем временам вещи. Об этом напомнил журнал «Люди», где составили полное описание «медуновщи­ны». Знаменитое в те годы «рыбное дело» началось с ареста директо­ра сочинского магазина «Океан» Арсена Пруидзе. Дальше пошло как по маслу:

«Вячеслав Воронков, мэр города Сочи (тайники с перстнями и бриллиантами, квартира с фонтаном и камином, автомобиль «форд», праздники с цыганами, брюнетками и шатенками в Рыцарском Замке, «я допустил перерождение и невыдержанность», тринадцать лет с конфи­скацией имущества);секретарь Сочинского горкома партии Александр Мерзлый и начальник управления общественного питания Валентина Мерзлая по прозвищу «Шахиня» («групповуха» с немками на берегу моря, кража оружия у пограничников, присвоение автомашин, бесплат­ное строительство дачи, приписки, собирание взяток с работников торговли, арест, симулирование психического заболевания, по пятна­дцать лет лишения свободы с конфискацией имущества);

секретарь крайкома Тарада (добровольная сдача следствию ценностей на 750 тысяч рублей, признание взяток от ста человек, три тайника — на кухне, в сарае, в курятнике, взялся помочь след­ствию, умер от инсульта в Лефортовской тюрьме);

управляющая трестом столовых и ресторанов Геленджика Бэлла Бородкина по прозвищу «железная Бэлла» (взятки на один миллион ру­блей, расстрел);

первый секретарь горкома партии Геленджика Погодин (исчез);

председатель Хостинского райисполкома Логунцов (был допро­шен как свидетель, вернувшись домой, написал письмо сыну, обмотал себя проводами и воткнул их в электрическую сеть)...»

Вот такая беседа с Медуновым состоялась у корреспондента журнала «Люди»:

— Я сыну Жорику машину купил пополам с тестем, «Жигули», в северном исполнении, утепленную, — он же болел у меня. Тарада на­писал, что вызывает Медунов и говорит: «Сыну машину надо купить. Сын больной. А денег нет». Тарада якобы сходил за деньгами и поло­жил мне в ящик стола конверт, а в нем — шесть тысяч. Это клевета! Это ложь!

Тараду назначили в Москву заместителем министра, так он свой хрусталь и ковры грузовиками перевозил и в Москве на взятке попался, а деньги его из-под земли вырыли, четыреста пятьдесят ты­сяч, уже желтеть начали.

И в тюрьме начал на сокамерников стучать — там его и убили.

— До сих пор неизвестна судьба Погодина, первого секретаря горкома партии Геленджика. Он исчез, как утверждают, после разго­вора с вами. Одни сочиняют, что Погодина вывезли на подводной лод­ке за границу. Другие пишут, что его «убрал» местный КГБ по вашему указанию...

— Это неправда. Погодин был беспринципный, и бабская сторо­на его губила. Он с армянкой, директором школы, сожительствовал, но не разводился с женой. Армяне грозились его убить. Но жена жа­лобы не подавала. Погодин приехал на пленум крайкома и после пле­нума уехал в Геленджик. Звонят оттуда: до сих не приехал, где? На­чали искать. Кто-то видел ночью, как Погодин пешком шел по городу. Был слух, что ушел он в Австралию, как раз австралийское науч­но-исследовательское судно в ту ночь отчалило. Я думаю, вот что могло быть: либо кто-то вывез его [I море и утопил, или в каньон броси­ли, а за ночь шакалы съели. Так и отец его погиб, и косточки не нашли. Наш КГБ Погодина очень активно искал.

— А что скажете про Бэллу Наумовну Бородкину, «железную Бэллу» из Геленджика?

— Она с немцами сожительствовала, голой на столе плясала, а ее пригрел Погодин и Главкурортторг. Воровала, гадина, по всем статьям! К ней уже тогда бандиты подъехали, поставили к стене, все забрали. Ко мне пришел Погодин: у нас в Геленджике сдается дом, давайте дадим квартиру Бородкиной! Я отказал: ни в коем случае, у нее же свой дом есть, пусть его продаст, потом подумаем. Она и мне автомашину с продуктами подсылала, но я отправил назад. Но тронуть Бородкину было трудно: она опекала семью члена политбюро Кулакова, бесплатно кормила их...»

Судьба первого секретаря Геленджике ко го горкома партии Николая Федоровича Погодина так и осталась загадкой. Он исчез бес­следно. Баллу Наумовну Бородкину за хищения социалистической соб­ственности приговорили к высшей мере наказания. Только в Геленджи­ке несколько десятков местных руководителей были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Такие аресты прошли и в Сочи. Руководители городской торговли и общественного питания на­звали имя своего покровителя — Анатолия Георгиевича Тарады, секретаря крайкома. Он получал деньги за то, что прикрывал существовавшую в крае теневую экономи­ку, в основном подпольные цеха, которые гнали «левую» продукцию. Благодарные «цеховики» передавали ему деньги, а он делился с остальными. Говорят, что на следствии Тарада обещал назвать имена, но в ту же ночь умер в камере.