Юрий Долгорукий
Шрифт:
Только 5 августа выступили в поход суздальские и ростовские полки, а на следующий день — воинство князя Святослава Ольговича.
Не всё было гладко. Племянник Святослава, князь Святослав Всеволодович, медлил. Черниговский князь Владимир Давыдович от роты великому князню так и не отказался, хотя явной враждебности Юрию Владимировичу не являл: тоже выжидал. Половецкие тысячи ещё не вышли из Дикого Поля. Между тем великий князь Изяслав Мстиславич собирал полки. В Киев пришёл с дружинами брат великого князя — Ростислав Смоленский и его племянник — Владимир Андреевич Владимиро-Волынский.
Месяц простоял Юрий Владимирович в Белой Веже. Присылки о мире от великого князя Изяслава он так и не дождался. А Аепины сыновья прислали доподлинную весть, что половцы, дружа Юрию, уже пошли к реке Супою, где соединятся с суздальцами.
Воевода Якун Короб настаивал:
– Решайся, княже! Два пути у нас: или уходить с позором, или добывать победу! Решайся!
И Юрий решился. Боевые трубы возгласили начало похода.
Воинский стан у реки Супоя получился великий. Шатры дружинников, шалаши ратников, чёрные половецкие кибитки заполнили прибрежные луга, многотысячные табуны коней вытоптали пожухлую предосеннюю траву на много вёрст вокруг. Привёл наконец-то свою сильную дружину и племянник северского князя - Святослав Всеволодович. Теперь все рати были в сборе. Никогда ещё не оказывалось под державной рукой Юрия Владимировича такого могучего войска.
Сейчас - или никогда!
Полки князей-союзников и половецкая конница двинулись прямо к Переяславлю. Знал Юрий самое больное место великого князя Изяслава. Переяславль - ключ к Киеву!
Изяслав не вытерпел, начал переправляться с полками на оную сторону Днепра. Тоже немалые были полки: сам великий князь с сильной дружиной, Ростислав со смолянами, князь Владимир Андреевич с волынцами, Изяслав Давыдович с черниговцами. Киевляне тоже выставили городовое ополчение (уговорил-таки великий князь киевских бояр!).
23 августа, ввечеру, сошлись на полях у Переяславля две великие рати. Изяслав ждал, что переяславцы выйдут из города на подмогу. Но переяславцы из города не вышли...
Это был урон великокняжескому войску ещё до сечи, ведь горожане пограничного Переяславля слыли отважными воинами. Так ли уж крепок Изяслав в собственном княжестве, если ближние города — не за него?
Изяслав Мстиславич велел трубить наступление.
Но неистовый напор великокняжеской дружины остановили ростовские пешцы, стеной сомкнувшие свои большие щиты.
Киевляне побились немного и отхлынули. Мало среди них оказалось удальцов, готовых сложить головы за великого князя.
В смоленских полках началось смятение. Одни ратники за воеводами пошли, но иные на месте остались, призывам боевых труб не внимали.
Черниговцы князя Изяслава Давыдовича в сторонке стояли, чего-то выжидали. Может, подвига самого великого князя, который воодушевил бы воинов?
В отчаянной попытке переломить ленивое течение битвы великий князь обрушился со своей отборной дружиной на новгород-северский полк, стоявший на левом крыле войска Юрия, без малого не проломил боевой строй, погнал легкоконных половцев, но, не поддержанный другими ратями, вынужден был трубить отступление.
Поредевшая великокняжеская дружина понеслась прочь с поля битвы. Следом за ней побежали другие полки. Изяслав благополучно добрался до Киева, где были спрятаны лодки, и переправился на другой берег Днепра, далеко оставив позади погоню.
Сам-третий добежал великий князь Изяслав Мстиславич до Киева, без воевод и войска. Беглец беглецом...
А к беглецу - какое уважение?
Киевские вельможи встретили князя-беглеца угрюмо и недоброжелательно. Молча выслушали рассказ о проигранной битве. Приговор киевских старейших был жестоким и непреклонным:
– Понеже, княже, ты силы своей не явил, лучшие люди наши в бою побиты, пленены или без коней и оружия возвратились, а иные в разные неизвестные места разбежались, воевать больше с Юрием Владимировичем не можем. Тебя же, княже, просим Киев к конечной погибели не подводить, замириться с Юрием. Пока же отъезжай, княже, в грады свои Владимир или Смоленск и тамо старайся новые полки собирать. Если довольно полков соберёшь, то сможешь в Киев сызнова прийти, и мы тебя примем...
Двусмысленный был ответ: и с великого княжения ссаживали Изяслава, и надежду на возвращение оставляли. Как хочешь, так и понимай...
Изяслав Мстиславич понял правильно. Быстро собрал в обозы нажитое богатство, взял княгиню с детьми, митрополита и немедленно отъехал во Владимир-Волынский, к союзнику своему князю Владимиру Андреевичу Волынскому.
Великокняжеский брат Ростислав, не заезжая в Киев, поплыл на ладьях вверх по Днепру — в свой Смоленск. По берегу судовой караван провожали конные разъезды князя Юрия, пока не убедились, что отъезжает князь невозвратным путём.
Путь в Киев был для Юрия Владимировича открыт.
Но Юрий, по обыкновению своему, не торопился.
Утром 24 августа князь торжественно въехал в Переяславль и был радушно встречен горожанами. Переяславцы приветствовали вновь обретённого Мономаховича колокольным звоном и приветственными криками: «Гюрги - наш князь!» Крепкие корни оставил Мономах в пограничном русском городе.
Это было признание.
Юрий с трудом сдерживал слёзы благодарности. Милый отчий Переяславль!
Три дня прожил Юрий Владимирович в гостеприимном городе, а затем отправился со всеми полками к Киеву (переяславская конница пошла с ним).
Воинский стан Юрий приказал раскинуть против церкви Святого Михаила в Выдобичах, совсем близко от Киева. Сюда потянулись вереницы нарядных всадников - киевские вельможи спешили изъявить приязнь и покорность новому владетелю города и княжества. От сердца они это делали или ложно, лишь смирив гордыню, — кто мог знать заранее? Но улыбались киевляне льстиво, слова произносили уважительные и тёплые, подарки приносили богатые.
Без малого все заметные гражане побывали в воинском стане князя Юрия Владимировича.