Юрий Долгорукий

Каргалов Вадим Викторович

Преставился Даниил, епископ Юрьевский.

Преставился Амфилофий, епископ Владимирский.

Преставился Феокрист, епископ Черниговский.

И князей не миновала смертная чаша, причём самых больших. В лето шесть тысяч шестьсот тридцать первое [95] преставился Давид Святославич Черниговский, что стоял вровень с великими князьями, старший из славного рода князей Святославичей, внуков Ярослава Мудрого.

А в Киеве два дня был великий и ужасный пожар, едва не весь город сгорел, церквей погорело тридцать и людей множество. Тогда же умерли князь Василько Ростиславич Теребовльский, князь Володарь Ростиславич Перемышльский,

великая княгиня Святополкова, а простых людей и не считали.

95

1123 г.

Все эти кончины и несчастья обошли Юрия как бы стороной. Попечаловал по-христиански и отстранил от себя. Разве что только случившееся тогда преставление Сильвестра, епископа Переяславского, долго саднило сердце: с детских лет знал Юрий духовного отца, любил епископа Сильвестра и был любим им, вроде как верный друг был у Юрия в отчем Переяславле, а отныне - пусто...

3

Стремительно поднималась над Русью и ярчала звезда князя Мстислава Владимировича, первого из рода Мономаховичей, отважного воителя и мудрого государственного мужа.

Великий князь Владимир Всеволодович Мономах всячески способствовал возвышению старшего сына, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что только Мстислав — единственный наследник великого княжения.

Как отозвал Мономах сына из дальнего северного Новгорода, так и держал при себе, словно соправителя. Часто отсылал к нему просителей:

–  С князем Мстиславом о том говорите, как порешит князь, так и будет...

Уже многие мужи обращались со своими нуждами напрямую к Мстиславу, минуя великого князя, и Мономах на них не гневался, даже поощрял. Говорил добродушно:

–  Пусть привыкает Мстислав к великокняжеским делам, легче будет держать Русь, когда сам станет великим князем!

Смысленым мужам всё было понятно: загодя готовит Мономах для старшего сына киевский великокняжеский стол. Мстислав вплотную подошёл к пятидесятилетнему рубежу, к возрасту державной зрелости. Всеми уважаем, злодействами и ложными клятвами не очернён, святые отцы, духовные наставники, к нему благосклонны. Чем не великий князь?

И соперника у Мстислава Владимировича точно бы не предвиделось. Помер старейший из Святославичей князь Давид Черниговский, а появшего княжество его меньшего брата Ярослава на Руси мало кто и знал. Не князь, а перекати-поле. То в Тмутаракани сидит, то в Муроме, то в Рязани - все по окраинам, от великих дел в стороне. Даже на княжеские съезды Ярослава не всегда звали, и не только из-за того, что ехать далеко. Смиренный был князь, некрепкодушный, больше о покое мечтал, чем о возвышении своего княжества, потому и гоним был не единожды. Волей случая получил завидное Черниговское княжество, но надолго ли усидит там [96] ?

96

...надолго ли усидит там?
– Ещё четыре года прокняжил Ярослав в Чернигове, когда согнал его с княжения, презрев старшинство и обычай, его же собственный племянник Всеволод Ольгович. Дружину Ярослава посекли и пограбили, а самого мирно препроводили в Муром.

Так, ещё до смерти отца признала людская молва Мстислава Владимировича первейшим среди князей, а кое-кто из льстецов уже нарекал его «великим».

Но Мономаху и этого казалось мало. Крепко помнил, что отец его, великий князь Всеволод Ярославич, породнился с греческим императором и какая великая польза и честь была от этого брака всему княжескому роду Всеволодовичей; да и своё прозвище Мономах, известное всей Руси, он по имени императора получил. Вот и Мстиславу бы, сыну Мономаха, так же...

Задуманное Мономах всегда исполнял; хотя трудным и хлопотным оказалось дело. Немало серебра, камней-самоцветов и дорогих мехов уплыло на посольских ладьях в Царьград. А главное, русские полки встали в крепостях на реке Дунае. Для Византии эти полки были как кость в горле...

Император Иоанн сам намекнул о желательности родственного союза с могущественным государем русов. В лето шесть тысяч шестьсот тридцатое! Мономах отпустил внуку свою Добродею, дочь Мстислава, в Царьград. С невестой поехали знатные вельможи и епископ Никита и были приняты с великой честью. А как могло быть иначе? В женихах-то ходил сам император Иоанн!

Как теперь именовать князя Мстислава Владимировича?

Тестем греческого императора, ни больше ни меньше!

Поистине, наступили на Руси Мономаховы времена, и никто не смел слова сказать поперёк могучему правителю и старшему сыну его Мстиславу, ибо такова, видать, воля Божья. Для Православной Церкви благом обернулось участие в свадебном посольстве епископа Никиты. Собор греческих патриархов поставил Никиту Митрополитом всея Руси, на что греки до этого не соглашались, тянули с постановлением. Растроганный Никита по возвращении в Киев самолично подарил Мономаху большой кипарисовый крест, освящённый в Афонском монастыре; такой же крест, но помене митрополичьи бояре отнесли на двор князя Мстислава Владимировича. Многозначительными были эти подарки: Церковь благословила великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха и сына его Мстислава. Тут уж и неразумным стало понятно, что новый митрополит - за Мономаха и Мономаховичей. Тяжёлая гиря на весах власти!

Юрий не завидовал возвышению старшего брата. Быть Мстиславу великим князем, ну и что? Разумно завидовать только достижимому, здравая мужская зависть удесятеряет силы и острит ум, наполняет жизнь смыслом цели. Соперничать же с Мстиславом невозможно ни по старейшинству в роде, ни по славе воина, ни по известности на Руси. Пока невозможно...

А раз так, ни к чему о стольном Киеве думать, дурить голову неисполнимыми мечтаньями. Своё бы княжество сохранить в целости в бурные времена межвластия. Любая смена власти не обходится без смуты. Вот от смуты-то хотелось бы остаться в стороне.

К тому же, если сильный Мономахович (пусть не он, а Мстислав) утвердится на великом княжении, Ростову и Суздалю только на пользу. Так что пусть всё произойдёт, как Богом предопределено.

Мужи с рассуждениями князя согласились. Даже неуклонный сберегатель ростовской ратной силы, старый воевода Непейца расщедрился:

–  Надобно будет Мстиславу Владимировичу - подопрём ростовскими полками...

Правда, тут же спохватился и добавил:

–  Если сам Мстислав Владимирович попросит и если Ростову та подмога будет не во вред...

Горчинку в благодушный разговор снова подпустил боярин Василий; проговорил медленно, словно размышляя про себя:

–  Так-то оно так, но уж больно торопится Мономах... Поход за походом... Может — не дай Господи!
– скорую кончину чует? Киевщину, Волынь всю к рукам прибрал, а всё ему мало... Не обратит ли теперь взгляд на Новгород, чтобы привязать к Киеву напрямую? Вот о чём подумать надо, мужи. Недоброго жду...

Промолчали тогда мужи. Василий обвинений не объяснил, просто опасения высказал, спорить было не о чем. Может, так, а может, и не так, Василий не настаивал. Но зарубки в памяти сделали.