Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»
Шрифт:
И вот, когда возраст перешагнул за тридцать, отчаявшись, Елена пошла другим путём — стала всячески наговаривать на Юрину дочь Юлю, рассказывать, что она не его дочь, она якобы дочь Валеры Хатю-шина, Юриного друга. Вполне естественно, что у любого человека в тридцать шесть лет, а именно столько было Юрию на момент их встречи с Леной, уже есть прошлое — прошлые связи, отношения. Дети в том числе. Видно, очень ей хотелось стереть это прошлое. Только она, всё остальное несерьёзно и уже не имеет к нему никакого отношения. Если бы у Юры было несколько детей, ещё можно было бы усмотреть в этом какую-то личную антипатию и неприязнь именно к Юле. Но, если учесть, что у Юры Юля — единственный ребёнок, становится
Но все было напрасно. Годы неуклонно двигались к сорока, а положение дел у Лены не менялось. Юрий тоже страдал — от неустроенной личной жизни (почему-то считается, что у психологов и уж тем более у специалиста по любовной магии в этом плане всё должно быть супер), оттого, что популярность пошла на убыль. Его широкая, авантюрная натура требовала сенсаций. А главное — все когда-то любимые им женщины пили.
Бусик пьёт, Рыжик пьёт, Алик и я катаемся на лыжах, а здоровья нет ни у тех, ни у других.
20 мая 2004 года.
Рыжик напилась и дома скандалила и била в дверь.
Опять вчера дико поругался с Рыжиком из-за пьянки. Напилась жутко.
У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:
— Ты не знаешь, что у меня делается в душе (Никитина).
— Я вчера намешала пива и вина! Ничего не ела. Пила на голодный желудок.
Нет ребёнка — нет стимула дальше нормально жить (Рыжик).
Почему мы выбирает худшее: вместо того, чтобы встретиться с Никасом, иду с бывшей женой пить в подъезде. Так легче!
Встреча с умным человеком — это работа, работа мозгами.
И второе. Проще — открой бутылку и пей!
В то время мне тоже по-человечески было её жалко и, видимо, непонимание немым вопросом читалось в моих глазах, потому что, даже не спрашивая, Юра, тем не менее, отвечал мне сам:
— Она напьётся, а что будет с ребёнком?
И добавлял, вспоминая печальный опыт первого брака:
— Если бы не Нина Ивановна (мама Людмилы), я не знаю, как бы выросла Юлька. Здесь кто поможет?
ЧАСТЬ II
ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ ЛОНГО
В 1979 году Юрий познакомился с Львом Корнеевым, который был артистом оригинального жанра, работал в Московской областной филармонии и, показывая нехитрые фокусы с картами и платочками, а также в совершенстве владея гипнозом, вместе с другими артистами ездил с гастролями по стране. Корнеев продал Юрию, когда тот ещё работал официантом вагона-ресторана Москва — Тында, реквизит для фокусов, он это называл, «реквизит, показ, секрет и право на работу», а также дал основы гипноза. Но гипноз у Юры в то время не пошёл, и вместе с Людмилой они занялись только фокусами. Дома на кухне даже появились маленькие вольерчики с кроликами, приобретёнными на Птичьем рынке на Таганке, которые нужны были для отработки фокусов — накрываешь платочком игрушечного, вытаскиваешь живого, что очень забавляло маленькую дочку Юлю. Именно Льва Аркадьевича Корнеева, а не Геннадия Гончарова, Юрий всегда называл своим первым учителем, так как после знакомства с ним его жизнь повернула в принципиально новое русло.
Лев Аркадьевич Корнеев рассказывает:
Я ни Гончарову, ни Лонго по-настоящему зерно гипноза так и не успел дать. Они все ушли от меня, потому что оказались учениками одного дня, быстрого результата. Им нужно было гастролировать, деньги зарабатывать, а для учёбы нужно время. Для того чтобы на сцене сделать настоящий гипноз, тоже надо время. Надо чувствовать стадии гипноза, и в каких случаях один человек поддаётся на тот или иной вид гипноза, а другой не поддаётся. В дальнейшем они всё это изучали уже самостоятельно, без моей помощи. Я видел, что вначале все сеансы гипноза они старались делать вечером, да ещё и музыку включать. А вот без музыки пускай бы загипнотизировали! И вечером с людьми легче работать, чем позднее, тем легче. Есть, конечно, «совы», так они в это время суток не поддадутся. Первое время они очень боялись, что что-то пойдёт не по плану. Я им говорю: «Нельзя бояться!», а они мне: «А если задницей сядем на ежа?» И на сцену вначале выводили одних и тех же людей, которые стопроцентно реагировали на гипноз. Я их спрашиваю: «Почему на вас ходят постоянные люди?» А они мне в ответ: «А другие никак не поддаются». Вот так и учились. Я их в то время называл «шептунами». Зрители-то со стороны не слышали, так как на сцене музыка играла, а они подходили на сцене к человеку и шептали на ухо: «Будешь изображать Аллу Пугачёву». Или: «Дважды два — восемнадцать». Тогда они ещё не умели мысленно внушать, чтобы человек что-то говорил или делал под их указку. Это был не настоящий гипноз. Но ничего, со временем выучились.
У нас в то время только один Цаплин был настоящим, профессиональным гипнотизёром. Он в больнице работал. И Феликс Зах. Это сценический псевдоним, а в жизни его фамилия Захаренко. Я с Ним работал, когда он ещё был конферансье. Они и без музыки, и в девять утра сеансы гипноза проводили, когда люди ещё только проснулись, и их очень сложно усыпить. Для них не имело значения утром, днём или вечером сеансы проводить, в любое время суток люди засыпали. В то время у нас очень сильные гипнотизёры были, такие, что, если сейчас всех собрать, не будут стоить одного того.
Владимир Цукерман, директор «Музея трёх актёров» — Никулина, Вицина и Моргунова, что является делом всей его жизни, так как он собирает материалы о них уже более сорока лет, также много лет работал с Цаплиным. И вот, по его словам, что делал Цаплин. Он не обладал разговорным жанром, он просто ставил людей в «цепочку» и говорил: «Глаза закрыли», включал музыку Жана Жара, обычную релаксацию, и уходил за кулисы, подглядывая оттуда, как люди себя веду!’. А через десять минут выходил и с теми, кто уснул, он уже работал. Он не уговаривал: «Спать! Глаза слипаются, веки каменные, деревянные!» Он ничего такого не говорил. Уж, слава Богу, я с ним не год и не два проработал. А также и с Балашовым, Гончаровым. Лонго. и до сих пор мы поддерживаем отношения.
Я и сам делал гипноз в ЦДРИ, у меня есть видеозапись. Там в зале все заслуженные и народные искусствоведы сидели, не посторонние люди, а непосредственно относящиеся к театру, цирку, эстраде. Я сначала делал фельетоны, пародии, рассказывал анекдоты, монологи, пел куплеты, частушки, показывал фокусы, а заканчивал гипнозом. И потом, после выступления всем сказал, что я — никакой не гипнотизёр по сравнению с профессионалами, перечисленными выше, я в этом плане никто, я — рядовой артист эстрады и делал только то, что я научился делать, работая ведущим в программах у известных магистров гипноза.
Владимир вспоминает, как они с Юрой познакомились:
— В каморке у Александра Астрогора в 1981 году. Он же кукольником был, и у него на Нахимовском проспекте был кукольный кружок Он сам делал куклы, сам работал с ними, участвовал в представлениях. Он был, как Папа Карло, и даже внешне был похож на Буратино, а потому его комнатка так и называлась каморкой Папы Карло. Лев Корнеев тоже там был, он мне и посоветовал с Юрой в паре работать, сказав: «Это Юра Головко. Он любую женщину уговорит». Сам же Астрогор меня и с Корнеевым познакомил. А Юра уже позже познакомил и с Геннадием Гончаровым.