Юстиниан. Великий законодатель
Шрифт:
Сам триумф стоит того, чтобы остановиться на нем особо. Хотя в некоторых деталях он отличался от прежних чествований, но по сути и великолепию мог с ними сравниться. Процессия началась у дома Велизария. Путь ее пролегал по главным улицам Константинополя до ипподрома. Вступив на ипподром, процессия сделала круг почета по беговой дорожке на глазах тысяч зрителей, стоявших перед императорской ложей. Трофейное оружие вандалов, сокровища вандальских королей, семисвечник с золотым столом, [22] парадная карета вандальской королевы — все это было, вероятно, самой ценной, но не самой драматичной частью процессии. После этих сокровищ шел король Гейламир со своей семьей, военачальниками и остатками его племенной аристократии, за которыми следовали длинной чередой величественные в своем несчастье, высокие и мускулистые пленники. Гейламир полностью сознавал необходимость сохранять достоинство и напыщенно повторял уместные в данном случае слова: «Суета сует! Все — суета!» Последним шествовал Велизарий. Он шел пешком в сопровождении своего комитата — людей, которые, остановив у Десима паническое бегство, превратили его в победный марш после сражения при Трикамароне.
22
Прокопий рассказывает, что один иудей (имя которого не названо) напомнил о несчастьях, которые преследуют владельцев этого трофея, и высказал мнение, что этот светильник и стол не найдут успокоения нигде, кроме Иерусалима. Когда об этом рассказали Юстиниану, тот согласился и велел отправить старую реликвию в Иерусалим (Прокопий. «Тайная история»).
Гейламир мог сколько ему угодно повторять, что все суета; но никакая вандальская монархия не могла бы явить миру такой умопомрачительный блеск, как сидевшие бок о бок Юстиниан и Феодора в диадемах, с державой и скипетром, одетые в пурпурные шелка и вышитые золотом ткани. Велизарий простерся ниц перед величием Римской империи, перед мировой державой, перед которой должны преклониться все. Гейламир поначалу не желал кланяться. Он желал найти прибежище в уравнивающей всех доктрине о суете сует. Но он зашел слишком далеко, и ему некуда было отступать. Если его победитель не считает для себя зазорным поклониться императору Рима, то почему он, Гейламир, не может сделать то же? Сильные руки начали медленно прижимать его к земле. Он подчинился с неохотой, но распростерся ниц; и обутая в алый сафьян нога Юстиниана вдавила в землю его голову.
Так погибло вандальское царство. В течение восьми веков эта сцена будоражила воображение жителей севера. Люди, которые не помнили, кто такой Юстиниан, не знали о существовании Гейламира, рассказывали историю о плененном короле, распростершемся ниц перед троном своего победителя.
XIV
В том, что касается материального благосостояния, Гейламиру не на что было жаловаться. После сцены на ипподроме Гейламир вел в Галатии жизнь обычного сельского помещика. Его воины пошли на службу в императорскую армию, некоторые попали в комитат Велизария. Потомки Хильдерика получили пожизненную пенсию от щедрот Юстиниана и Феодоры. На свете было очень мало войн, которые заканчивались бы так дружелюбно.
XV
Император, [23] триумфатор, необходимо было добавить к этому перечню еще один титул для Велизария, и он получил его. Юстиниан назначил его консулом на следующий год. Вступление в должность стало памятным событием. Представители вандальской племенной знати подняли на свои плечи Велизария, как победителя. В толпе разбрасывали золотые монеты. Юстиниан хорошо знал характер своего верного слуги. Велизарий был не склонен помышлять о занятии трона, если другим способом можно легко получить почти такие же блестящие почести.
23
В Древнем Риме императором, строго говоря, называли военного вождя, который вел войска в поход. Титул, который соответствовал русскому значению слова «император», у римлян назывался «принцепс». В английском оригинале император — emperor, здесь Бейкер употребляет другое слово: imperator. (Примеч. пер.)
Глава 6
ОБМАН КОРОЛЯ ТЕОДАХАДА
I
Велизарий оставался в Константинополе под рукой у Юстиниана в течение первых трех месяцев своего консульства. Он не стал хуже от отдыха и перемены образа жизни. Но пока Велизарий отдыхал, император продолжал работать. Стало ясно, что уничтожение вандальского королевства было выполнено вовремя, так как еще до наступления июня созрела новая проблема, требующая твердой руки.
Мы уже упоминали об отношениях имперской власти и короля Теодориха. После смерти короля, последовавшей в августе 526 года, на престол вступил его малолетний внук Аталарих, но действительной правительницей стала регентша, мать Аталариха Амаласунта. Трудно удержаться от рассуждений на тему о том, как развивались бы события, будь жив отец Аталариха Амалунг Эутарих. Мы можем почти наверняка утверждать, что история Европы в этом случае была бы иной. Но Эутарих умер, когда его сыну было всего четыре года, оставив Амаласунту один на один с капризным, своевольным ребенком и с готами, чьи взгляды на женщину мало отличались от взглядов на нее со стороны современных пруссаков. Амаласунта была умной женщиной, воплотившей в себе лучшие способности и энергию представителей рода Амалунгов. Ее сын должен был стать таким же великим королем, как и его дед. Но Амаласунта не смогла выдержать тяжкий груз на своих женских плечах. Когда мы читаем о некоторых поздних деяниях императрицы Феодоры, нам следует помнить, что маленькая гречанка, имея перед глазами живой пример Амаласунты, знала, какой живостью ума, неутомимостью и умением балансировать на острие ножа должна обладать женщина, чтобы устоять в схватке с мужчинами.
Амаласунта приложила все усилия, чтобы дать сыну римское образование и сделать его цивилизованным человеком. Готы, не видевшие в этом никакой необходимости, утверждали, что образованность не принадлежит к числу мужских добродетелей. Конечно, готы были богохульниками, осужденными в аду кормить коршунов и ворон, но Амаласунта проявила мудрость и не стала настаивать на своем. Единственное, в чем ребенок действительно нуждался, это в отце. Мужское воспитание, которое тяжким бременем легло на детские плечи Аталариха, подточило его телесные и душевные силы. Мальчику было суждено умереть в возрасте всего шестнадцати лет.
До того как это случилось, Юстиниан уже имел дело с Амаласунтой. Королева готов, не сумев избавиться от людей, принудивших ее отказаться от намерения дать образование сыну, обратилась к Юстиниану с просьбой предоставить ей убежище, если дела примут опасный оборот. Юстиниан с готовностью согласился и даже отдал распоряжение подготовить все необходимое для приема королевы в Константинополе. Однако Амаласунта не воспользовалась гостеприимством императора, так как с течением времени ей удалось с успехом осуществить свои планы. Три ее главных противника пали от кинжалов убийц. На какое-то время королева получила передышку.
II
Все это происходило в год восстания «Ника», когда Велизарий готовил свою армаду к походу в Африку. При сложившемся положении дел было естественно, что порты Сицилии оказались к услугам армады Велизария. В том же июне, когда корабли армады шли к африканским берегам, в Италию прибыли епископ Эфеса и епископ Филипп в сопровождении некоего Александра, агента Юстиниана. Предметом миссии Александра было секретное соглашение с Амаласунтой. Королева понимала, что дни ее сына Аталариха сочтены. Она лишится власти, как только его не станет; ее враги без промедления воспользуются этим обстоятельством. Предложение Амаласунты было простым — она хотела спасти свою жизнь, отдав Италию в руки Юстиниана. Вооружившись этим планом, Александр вернулся в Константинополь и положил схему заговора на стол императора. Вместе с Александром вернулись оба епископа.
Епископы привезли Юстиниану другой план, неизвестный Амаласунте. Автором этого плана был двоюродный брат королевы Теодахад. Люди такого типа не редкость в истории северных народов — наш новый герой отличался сверхъестественным коварством и стяжательством; этот человек получал истинное удовольствие от собственных злых козней. Если готы возражали против образованности, глядя на Теодахада, то их опасения имели под собой твердую почву. Теодахад был культурным человеком, читавшим по-гречески диалоги Платона… Очевидно, он читал их не для того, чтобы познать философию, а хотел поупражняться в искусстве диалектики. Вообще, он отличался замечательной способностью хитростью лишать людей их собственности ради личного обогащения. Теодориху и Амаласунте приходилось обуздывать неуемную энергию Теодахада… Между тем этот диалектик сумел незаконными путями прибрать к рукам большую часть Этрурии… Идея, которую Теодахад предложил епископам, заключалась в том, что Теодахад продает свои владения в Этрурии Юстиниану в обмен на пожизненную ренту и дом в Константинополе. Этот план епископы положили на стол императора.