Юсуповы, или Роковая дама империи
Шрифт:
«Меня ужасно мучает мысль, что императрица Мария Федоровна и вы будете считать того человека, который это сделал, убийцей и преступником и это чувство у вас возьмет верх над всеми другими. Как бы вы ни сознавали правоту этого поступка и причины, побудившие совершить его, у вас в глубине души будет чувство – а все-таки он убийца! Зная хорошо все то, что этот человек чувствовал до, во время и после, и то, что он продолжает чувствовать, я могу совершенно определенно сказать, что он не убийца, а был только орудием провидения, которое дало ему ту непонятную, нечеловеческую силу и спокойствие духа, которые помогли ему исполнить свой долг перед родиной и царем, уничтожить ту злую дьявольскую силу, бывшую позором для России и всего мира, перед которой до сих пор все были бессильны».
Ну, если Феликс был орудием Провидения, значит, и я была его орудием. Значит, Провидению было угодно, чтобы Россия, наша Россия погибла.
Эта мысль помогала мне жить и помогает до сих пор.
Я изо всех сил старалась забыть происшедшее. Успокоить свою больную совесть. Уверить себя в том, что о моем истинном участии в этом событии, о моей роковой роли в нем никто доподлинно не знает, а те, кто знает, будут молчать даже под страхом смерти. И мне почти удалось сделать это… Однако я напрасно старалась! Жизнь… Жизнь – это карточная игра, в которой козыри, которые были при раздаче у тебя, потом неумолимо переходят к твоим противникам.
Собственно, об этом мой дальнейший рассказ. О том, как призрак прошлого преследовал меня много лет.
У меня нет никакого желания описывать наше пребывание в России после Октябрьского переворота, потому что это была не жизнь, а ежедневное ожидание смерти. Когда мы находились под домашним арестом, под охраной революционной матросни, в Крыму: мы с Феликсом, дочкой и старшими Юсуповыми в Дюльвере, мои родители, братья и бабушка – в Ай-Тодоре, другие члены нашей семьи – в других имениях, мы могли быть убиты каждый день и остались живы только чудом. Нас спасла, по сути, сестра моей бабушки, Александра Датская, вдовствующая королева Англии, мать короля Георга – друга юности моего дяди Никки, с которым они вместе путешествовали когда-то вокруг света.
Наше перемещение из одного мира в другой было драматичным, конечно, но вполне комфортабельным – на дредноуте «Мальборо», со всем имуществом, какое мы только могли вывезти. Потом, в Париже, когда я встретилась со своим кузеном Гавриилом, князем Гавриилом Константиновичем, и он поведал мне потрясающую историю своего спасения, мне стало стыдно, что мы могли так переживать и так бояться. Я была просто потрясена тем ужасом, который испытал Гавриил, и той самоотверженностью, которую проявила его жена Нина (собственно, она была Антонина, но терпеть не могла, когда ее называли Антониной или Тоней), бывшая балерина, отнюдь не такая знаменитая, как Кшесинская, а просто маленькая артистка кордебалета. Я не могу не рассказать эту историю здесь, я должна как-то отдать должное тем своим родственникам, на долю которых пришлись такие страдания, какие нам и не снились. Я вспоминаю о страшной кончине дяди Никки и всех остальных… бедный Гавриил хотя бы остался жив, и он достоин того, чтобы я рассказала о нем!
Вот эта история.
Гавриил участвовал в первом наступлении русской армии на германскую территорию и в последующем затем отступлении. Он был в бою, где его подразделение попало в окружение и спаслось только чудовищным броском через канавы и болота, но многие его друзья (не говоря уже о лошадях) утонули в воде и иле. В конце октября 1914 года Гавриил был отозван домой в Петроград, потому что здоровье его, и без того слабое, совсем пошатнулось от перенесенных лишений и волнений. Волнений добавляло также и то, что император не позволял ему жениться на Нине Нестеровской, говоря, что это создаст нежелательный прецедент. Как будто таких прецедентов и без того не было достаточно создано – в том числе и самим императором Александром II!
Гавриила пользовал доктор Варавка, который часто посещал Царское Село, потому что среди его пациенток была Анна Вырубова, ближайшая фрейлина и подруга императрицы. Варавка очень любил Гавриила и отважился поговорить с самой императрицей Александрой Федоровной о той глубокой страсти, которую он питает к Антонине Нестеровской. Он так убедительно расписал нерушимую любовь и верность молодых людей, что чувствительная императрица пожалела бедных влюбленных, которые разлучены только предрассудками. Что и говорить, времена менялись не по дням, а по часам! Императрица пообещала убедить мужа дать разрешение Гавриилу и Нине венчаться. Может быть, для виду их сначала накажут, может быть, им придется на время покинуть Россию, но это ненадолго!
Гавриил и Нина уже начали готовиться к свадьбе, но… Но в это время был убит Распутин. Как и почти все (кроме царя и царицы!) Романовы, Гавриил был на стороне великого князя Дмитрия Павловича и Феликса Юсупова. Разумеется, императрица этого не могла простить.
Настроил Гавриил против себя и императора, потому что присутствовал на собрании 29 декабря 1916 года у великой княгини Марии Павловны, когда было написано письмо государю с просьбой простить Дмитрия и, принимая во внимание его слабое здоровье, не ссылать его на Персидский фронт. Под письмом стояло шестнадцать подписей: почти всех Романовых, находившихся в Петрограде. Первой подписалась Ольга, королева Греции, – королевское звание обязывало ее возглавить список; дальше подписи располагались в порядке престолонаследия: Мария Павловна-старшая, Кирилл Владимирович, его жена Виктория и братья Борис и Андрей, отец Дмитрия Павел Александрович и сестра Мария Павловна-младшая, мать Гавриила Елизавета Маврикиевна и его брат и невестка, Иоанн и Елена, также сам Гавриил и его братья Константин и Игорь, великие князья Николай Михайлович и Сергей Михайлович.
Через два дня от государя пришел короткий ответ:
«Никто не имеет право на убийство, я знаю, что у многих из вас нечиста совесть, поскольку в деле замешан не только Дмитрий Павлович. Удивлен, что вы обращаетесь ко мне. Николай».
И письмо родни, и ответ Николая стали немедленно известны всему Петрограду. Это еще больше восстановило всех против умирающего режима…
Днем 26 февраля 1917 года Гавриил был, как всегда, в академии. Перед самым концом занятий ему позвонила Нина и попросила немедленно вернуться домой, только обязательно снять императорский вензель на автомобиле, потому что в городе происходит что-то неладное. Снять вензель попросил и шофер, сказав, что начались уличные беспорядки. Гавриил не согласился – и благополучно добрался до дому, ничем не оскорбив свою гордость.
Однако вскоре о гордости императорской фамилии пришлось забыть, потому что сама эта фамилия перестала существовать. Свершилась Февральская революция, и посреди разрушения всего прошлого мира единственным радостным событием была для Гавриила возможность немедленно жениться на Нине. Правда, это все же должен был быть тайный брак… Скажем, относительно тайный, потому что о нем знали все братья Гавриила и даже матушка нашла в себе силы благословить и обнять его. Хотя с Ниной она не встречалась, конечно. Ну что ж, их примирение было теперь только вопросом времени.
Беда только в том, что этого времени – времени счастливой жизни – Гавриилу и Нине оказалось отпущено мало, очень мало!
Произошла Октябрьская революция. Жизнь мгновенно сделалась так невероятно тяжела, что Гавриил вынужден был ездить в Финляндию за продуктами, да и те почти все бывали отняты таможенниками.
Всеми владело гнетущее, кошмарное состояние. От каждого дня ждали новых бед – и они не замедлили прийти. Романовых начали арестовывать одного за другим, поговаривали об их высылке. Император и императрица с детьми уже были в Тобольске… Однажды Гавриил ушел на регистрацию в ЧК на Гороховую улицу – и не вернулся. Нина бросилась хлопотать.