Южнее реки Бенхай

Домогацких Михаил Георгиевич

При встрече с премьером Нгуен Као Ки он высказал в связи с этим сомнения и соображения.

Поглаживая короткие усики, ставшие модными среди офицерского состава южновьетнамской армии, Ки снова повторил свою коронную фразу:

— Есть один путь победить, господин Мактоун, — это уничтожить Северный Вьетнам, превратить его в пыль, и тогда все станет на свое место.

— Ханой от Сайгона в двух тысячах километров, господин генерал, — сказал Мактоун. — Пусть, как мы знаем и говорим журналистам, Ханой засылает своих людей в Южный Вьетнам. Но ведь не весь же Северный Вьетнам переселился на юг? Почему же ваши солдаты не могут воевать с Вьетконгом? Кто же, как не ваша армия, должен уничтожать его?

Генерал улыбнулся.

— Господин Мактоун, — любезным голосом сказал он, — вы знаете, что нам одним не справиться.

Придут ваши дивизии в достаточном количестве, со своим опытом и своим оружием, тогда мы и начнем решать ныне столь трудную проблему. Вместе с вами. И это будет настоящая битва за победу, которую мы уж не упустим. А пока я говорил и буду повторять постоянно: надо бить по Северу. Север — голова. Разобьем голову — все тело можно-класть в гроб.

Разговор с генералом Максуэлом Тэйлором был дружеским. Мактоун отлично знал, что, оставив пост председателя Объединенного комитета начальников штабов ради должности посла США в Сайгоне, а фактически главнокомандующего американскими силами в Южном Вьетнаме, Тэйлор, как говорили в кулуарах Белого дома и в коридорах Пентагона, мягко выражаясь, сник. Он не нашел себя, не употребил своего влияния, чтобы укрепить сайгонский режим, найти надежного человека, способного навести порядок.

Генерал Тэйлор жаловался Мактоуну на трудности в работе, на непонимание его в Вашингтоне, на нежелание там взглянуть на события во Вьетнаме его глазами, ему-то ведь виднее.

— Что вы думаете, господин генерал, о нынешней сайгонской администрации? — спросил Мактоун.

— Я думаю, что ее нет. Есть стая хищников, рвущих друг у друга власть, которая открывает доступ к американским миллионам. Нынешняя администрация неспособна организовать борьбу с Вьетконгом. Положение здесь складывается крайне опасное. Постарайтесь убедить Вашингтон, что нужны срочные меры.

В обстоятельном докладе, приготовленном для министра обороны, Мактоун предельно лаконично сформировал свои выводы. Они ушли в Вашингтон шифртелеграммой. «Положение в Южном Вьетнаме, — говорилось в ней, — ухудшается. Если не будут приняты срочные меры, правительство будет, видимо, оставаться непрочным и неэффективным, а Вьетконг будет продолжать усиливать свой контроль над населением и территорией. Можно ожидать, что вскоре, скажем, через 6 месяцев или два года): а) чиновники правительства всех уровней будут приноравливать свое поведение к эвентуальной победе Вьетконга; Ь) будет иметь место дезертирство значительного количества военнослужащих; с) целые районы страны полностью перестанут подчиняться правительству; d) в правительство проникнут нейтралистские и левые элементы; е) возникнет народный фронт, который попросит США убраться из страны; f) существенные уступки Вьетконгу и политика приспособления в отношении ДРВ поставят Южный Вьетнам по ту сторону «железного занавеса».

Три недели спустя генерал Максуэл Тэйлор послал еще более мрачную телеграмму на имя президента Джонсона:

«Несмотря на наши усилия, сайгонский режим остается крайне неэффективным. Его чиновники, включая даже высокопоставленных, заражены чувством усталости и безнадежности. В такой обстановке мы можем вести только проигранную игру. Нейтралистские настроения охватывают не только религиозные буддистские круги и часть интеллигенции, но и административный аппарат государства. Намечаемые нами крупные операции по подавлению опорных пунктов противника могут сыграть роль консерванта, но поражение приведет к еще большему разочарованию. Мое мнение, поддерживаемое аппаратом посольства и военными, состоит в предложении не только постоянно расширять наше военное участие во Вьетнаме, но и усилить во много раз мощь наших ударов по режиму Ханоя. Только комбинация этих мер может укрепить разваливающееся здание, которое имеет 50 шансов из ста просуществовать несколько месяцев».

Президент Джонсон, ознакомившись с этими тревожными документами, приказал Макнамаре обеспечить материально-технический успех предстоящей военной акции по подавлению Вьетконга. На генерала Тэйлора возлагалась ответственность за нее. Конец телеграммы звучал как приказ: «Вам надлежит убить идею нейтрализации, когда бы и где бы она ни подняла свою отвратительную голову. Надо добиться, чтобы прекратить раз и навсегда нейтралистские разговоры, применив для этого любые средства, которыми мы располагаем».

Вернувшись в Вашингтон после короткой остановки в

Южной Корее, Мактоун узнал, что Вьетконг, опередив американо-сайгонское командование, начал наступление на многих участках. Он не особенно удивился этому, поскольку предчувствовал назревавший взрыв. Но сообщение, что в числе погибших в самый первый день боев оказался майор Кендалл, надолго вывело его из равновесия.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Командир дивизии, невысокий, крепко сложенный, с неторопливыми, будто заранее продуманными жестами и движениями, полковник Ле Хань сделал несколько шагов по застланному циновкой полу, потом подошел к столу, сделанному из пустых ящиков, склонился над картой района, еще и еще раз рассматривая позиции своих подразделений, разбросанных на довольно обширной территории. Неяркий свет керосиновой лампы с круглым, давно потускневшим отражателем лежал на карте неровными полосами, отчего топографическая карта казалась рельефной, или, как говорят топографы, поднятой.

Полковник видел базы и опорные пункты противника, давно закрепившегося на выгодных рубежах, и хорошо понимал, как нелегко будет атаковать его, если учесть еще, что американо-сайгонские войска по меньшей мере вдвое превосходят его по количеству солдат и б несколько раз по огневой обеспеченности. Думать о соотношении огневых средств — только себя расстраивать.

Получив назначение командовать ударной операцией в районе базы Фусань, он внимательно изучил обстановку и теперь понимал не только преимущества противника, но и свои выгоды. За ним был очевидный опережающий момент: противник, практически заканчивающий подготовку к наступлению, ничего не может изменить — ни произвести заново расстановку своих сил, ни начать действовать раньше времени. «Опередить противника, ошеломить его внезапным нападением, когда он этого не ожидает, значит существенно сократить его превосходство над тобой. Искусство командира как раз и заключается в том, чтобы точно определить, когда надо и выгодно нанести такой удар», — вспомнил Ле Хань слова профессора Маслова. «Где-то он теперь, генерал Маслов? — подумал Ле Хань. — Наверное, как и прежде. приходит в военную академию подтянутый, стройный генерал, начинавший Великую Отечественную войну лейтенантом, командиром стрелкового взвода». Полковник оторвался от карты и позволил себе немного расслабиться, уйдя в воспоминания, кажется, в совсем недавние дни. Штабные учения, занятия по стратегии и тактике, разбор военных операций прошлых войн, выполнение заданий по организации взаимодействия различных родов войск с применением массированных сил артиллерии для сокрушения обороны противника — все это так живо в памяти полковника, что он почувствовал себя на какое-то время командиром, располагающим всем арсеналом боевых средств. Он стал проигрывать в уме, куда бы он направил танковый батальон, куда послал эскадрильи самолетов и на какие объекты нацелил бы огонь тяжелой артиллерии.

«Что это я?» — улыбнулся полковник и тряхнул головой, отгоняя не ко времени пришедшие мысли. Не было у него сейчас ни танкового батальона, ни самолетов, ни тяжелой артиллерии. Придется обходиться теми средствами, которые есть в распоряжении сегодня.

Полковник был доволен, что штаб фронта принял его план, хотя некоторые товарищи высказывались за прямую атаку базы.

— Прямое нападение на нее, — говорили они, — может потрясти противника.

— Что вы на это скажете, товарищ полковник? — спросил главком.

— Обдумывая свой план, — ответил Ле Хань, — мы рассматривали и такой вариант. Но потом, когда познакомились с данными разведки, с обстановкой на местности, мы пришли к выводу, что лобовая атака на базу не принесет желаемого результата. Мы исходили из того, что у противника большое превосходство перед нами и в живой силе, и особенно в технике. Если мы пойдем на прямой штурм базы, то потеряем много людей, а цели все равно не достигнем. Поэтому штаб дивизии и предлагает вариант, предложенный на утверждение. В общих чертах он состоит в следующем. С помощью наших разведчиков, работающих на базе, туда проникнут диверсионные группы и постараются нанести как можно более чувствительный урон технике. Взрывы самолетов и вертолетов произведут на противника, может быть, еще большее психологическое воздействие, чем прямая атака. А наша активность на других участках и нападение на ряд опорных пунктов усилят это воздействие.