Южнее реки Бенхай
Шрифт:
— Но как вас красит седина, господин генерал, — выразил восхищение Смит, — да и по запасу энергии вы дадите фору любому лейтенанту.
Видно, эти слова пришлись по душе генералу. Он положил руку на плечо Юджина и доверительно, тихо, чтобы не слышали другие, сказал:
— Я сейчас чувствую так, как не чувствовал себя даже на Филиппинах в сорок шестом. Будто бы не было прошедших двадцати лет. И знаете, что я вам скажу, Юджин, — вас ведь так зовут? — чем сложнее и труднее получаю задание, тем моложе себя чувствую. Да, кстати, как там поживает мой друг
— Воюет, господин генерал. Трудный нам участок выделили, дня не бывает без нападений Вьетконга — прямых или косвенных: то патруль уничтожат, то автоколонну ощиплют, то на самой базе диверсия, то начальство атакует тяжелыми телеграммами.
— Да, нелегко Фрэнсису, не привык он к таким ситуациям. Он же эстет: красивые-вещи, хорошие картины, скульптурные миниатюры, хорошие книги. Вот это по нему. И не собирался воевать, как я знаю. Думал, что уж на такой-то базе, как его, можно чувствовать себя спокойно. А выходит, оказалось, наоборот?
— Еще как наоборот-то! — искренне произнес Смит. — Наша база будто магнит притягивает к себе Вьетконг.
— Она и есть — магнит, Юджин. На самом боевом месте расположена, потому и сила ей такая придана.
— Теряем постепенно силу, господин генерал. Но самое страшное: солдаты начинают терять веру. Послушали бы, что они говорят, даже не подумаешь, что это наши солдаты.
— Почему вы допускаете, что Вьетконг терроризирует вас? Нужно самим брать инициативу в руки.
— Господин генерал, прилетели бы вы к нам на несколько дней, поговорили бы с личным составом базы, вдохновили людей, я знаю, у вас на это большой талант. Посмотрите свежим взглядом, может быть, увидите то, что мы уже не замечаем, — пригляделись. Вы бы очень помогли нам.
Юджин искренне просил генерала приехать, думая, что, хотя он и выступает иногда с абсурдными идеями, дело-то он знает, если ему доверяют осуществление глобальных задач. А база действительно живет трудно. Постоянно Вьетконгом наносятся более или менее чувствительные удары.
Так бывает в прерии, когда слепни нападают на лошадь. Она и хвостом машет, и ногами бьет, и головой трясет, а они жалят и жалят. Хорошо, если есть где укрыться. Тогда она убегает. Но случается, что сильное, выносливое животное падает в судорогах. Слепни — вся величина-то с ноготь — оказываются сильнее. Не случится ли такое же с базой?
— Вы мне подали хорошую мысль, Юджин, — услышал полковник веселые нотки в голосе генерала, — вот возьму и прилечу к вам. Попробуем разобраться в ваших болезнях, поставить верный диагноз и найти способ их лечения. Передайте старине Фрэнсису от меня большой привет, и пусть готовится принимать старого друга в своей крепости…
Автобус с американским дипломатическим номером, проскочив мост через реку Донгнай, мчался мимо запу-
щенным видом майор сайгонской армии. Когда все уселись, помощник генерала Лэнсдейла представил их: майор Динь, начальник школы по воспитанию административных работников для «революционных деревень», и советник директора полковник Крепе.
Майор Динь подробно
— Мы учим своих слушателей, — сказал он, — умению по пунктам опровергать коммунистическую фразеологию, не оставляя от нее камня на камне:..
— И каким образом вы это делаете? — спросил кто-то из приехавших.
— Мы берем какие-нибудь политические или экономические положения Вьетконга и убедительными примерами доказываем их абсурдность.
— Значит, — не унимался тот же офицер, — ваши слушатели получают полное представление о коммунистических лозунгах.
— Да, — не задумываясь, ответил майор, — чтобы уметь разоблачать их фальшь.
Раздался смех в зале.
— Чему вы смеетесь, господа? — недовольно спросил полковник Крепе.
— Вашей остроумной учебной программе, полковник, — сказал майор из 25-й дивизии, вчера выступавший на совещании. — Оказывается, Вьетконгу даже не надо посылать своих агитаторов в деревни, вы для него подготовите их сами. И представляете, как будут слушать ваших воспитанников в деревнях, когда они будут излагать программу Вьетконга? С открытым ртом.
— Не надо так примитивно интерпретировать факты, майор. Мы учим своих слушателей контрпропаганде, умению опровергать ложь Вьетконга.
— Вот эти-то слова ваших пропагандистов слушатели могут пропустить мимо ушей. Кстати, скажите, полковник, не было ли случаев, чтобы ваши воспитанники переходили на сторону Вьетконга?
Полковник растерялся. Ему на выручку пришел майор Динь:
— Мы не скрываем, были перебежчики, но теперь мы усилили контроль за отбором…
Последние слова майора уже никто не слышал из-за гомерического хохота.
— Все ясно, — подвел итог все тот же майор, — вы готовите не только кадры для руководства переустройством деревни, но и агентов для Вьетконга.
Помощник Лэнсдейла постарался навести порядок, успокоить руководителей школы, свести дело к шутке, но это ему не удалось. Тогда он предложил съездить в саму школу.
Длинные бараки из сборного алюминия стояли, окруженные колючей проволокой. Вокруг бараков росли бананы, папайя, были разбиты грядки батата, тянулись вверх стебли маниоки. Откуда-то доносилось хрюканье и визг свиней.
— Мы учим своих студентов умению хозяйствовать, выращивать овощи, разводить, свиней, — говорил полковник Крепе, но его плохо слушали.
Все взоры были устремлены на лениво расхаживающих между бараками людей в странной форме с нашивками: «деревни революционного развития». Кое-кто был с оружием, кто-то с обрубком сахарного тростника. Многие — с отрешенным выражением на лице. Видно, наркотики регулярно доставлялись в это заведение.
— И эти люди будут отвечать за строительство деревень, защищать крестьян от Вьетконга? — тихо спросил Мартин Смита.