Южнее реки Бенхай

Домогацких Михаил Георгиевич

— Меня сейчас заботят земные дела больше, чем будущие небесные, преподобный Дьем. Так что же вы мне ответите?

— Если вы связаны с теми людьми, которых называ-

ют Вьетконг, я не могу не сказать, что вы, возможно, выбрали не самый правильный путь. Но, как учит всемогущий Будда, кто не знал заблуждений, тот не узнает истины. Не мне вас осуждать и не мне отказывать вам в помощи. Я дам вам надежного человека, твердого в вере и мудрого в своей доброте. Не спрашиваю, что ему надо делать, вы посвятите

его в дело сами. Что еще я могу сделать?

— Сделайте так, чтобы никто, особенно из окружения майора Тхао, не узнал ни о моей просьбе, ни о вашем согласии помочь. Этим сохраним жизнь и себе, и многим нашим людям, о существовании которых мы, может быть, и не подозреваем сейчас.

— Это я вам обещаю. Но можно задать вам один вопрос, Фам Лань?

— Пожалуйста, преподобный.

— Скажите, Нгуен Куок думает так же, как и вы?

Фам Лань не знал, как ответить, чтобы не повредить другу.

— Вы не бойтесь сказать правду, Фам Лань, я все пойму.

— Да. преподобный, — наконец произнес Фам Лань, — Нгуен Куок уже спас жизнь многим людям, хотя сам ходит рядом с опасностью.

— Я догадывался, — сказал настоятель, — но если Нгуен Куок вместе с вами, значит, вы вместе делаете доброе дело. Мой племянник не может поступать плохо.

Через несколько минут настоятель покинул келью, а вместо него пришел довольно молодой человек в желтом одеянии буддийского монаха. Сделав традиционный поклон, он приготовился слушать. Фам Лань заколебался: посвящать в тайну этого служителя Будды или воздержаться.

— Преподобный Дьем, — произнес монах вежливо и тихо, — сказал, что у вас для меня поручение. Не бойтесь довериться мне, — будто разгадав мысли Фам Ланя, произнес он.

И Фам Лань решился. Он рассказал, кого и где надо найти в Фафыонге, что передать. Монах слушал внимательно W, кажется, бесстрастно, только вспыхивающий взгляд, когда Фам Лань говорил, как организовать оборону, говорил, что юному монаху еще далеко до полной отрешенности от суетных дел мира, к которой призывает своих последователей Будда, обещая за это в будущей жизни все доступные блага.

— Вы поняли меня? — спросил Фам Лань, а монах вместо ответа повторил слово в слово все, что говорил Фам Лань: сразу была видна школа усвоения священного писания.

— Будьте осторожны, прсшу вас, — добавил Фам Лань на прощанье. — От вас зависит судьба столь многих людей, что я не пожалел бы собственной жизни для их спасения.

Солнце вот-вот уже должно было взойти, когда Фам Лань попрощался с настоятелем и, взяв на плечи коромысло с двумя корзинами, отправился в сторону гор. Ему тоже предстоял неблизкий и нелегкий путь.

Батаяьон карателей начал свой поход, как и было предусмотрено планом операции. На несколько часов раньше, урча моторами, ушли с базы два «Катерпиллера»

с привинченными массивными ножами. По пути к Фафыонгу солдаты проведут тренировочные карательные акции против нескольких мелких деревень. Они опробуют технику в деле, прощупают крестьян, проверят, не скрываются ли у них вьетконговцы.

В маленькую деревеньку под названием Тёмой каратели пришли часов в десять. Было уже жарко.

— Надо же додуматься послать в такую даль пешком! — возмущались солдаты. — От вертолётов деться некуда, а солдат должен топать пешком по этой чертовой жаре.

Джерри Торн, американский советник при вьетнамском батальоне особого назначения, повалился на расстеленные в маленьком дворике недавно сжатые стебли риса и, сделав несколько глотков из алюминиевой фляжки, подозвал к себе американского капрала по прозвищу Бронко-негр, хотя он был настоящим белым, но из-за смуглого лица выходца с Сицилии к нему прилепилась эта кличка, к которой он уже привык.

— Ну, парень, как тебе тут нравится?

— Работа, сэр, неплохая. Где бы я столько заработал, как здесь?

— Это верно, парень. Что-то я тебя раньше не видел па базе, откуда ты привел свою команду?

Бронко-негр раздвинул в улыбке свой огромный рот с крупными, ослепительно белыми зубами.

— О, сэр, мы неделю назад еще были в дельте Меконга. Там есть где разгуляться. Вьетконговцы просто кишат кишмя, а за каждого убитого платят десять зелененьких. Приходилось трудиться на совесть.

— А к чему это вы у себя на спинах намалевали непристойщину? «Грязная дюжина», — прочитал капитан. — Надо же придумать!

— Ребята придумали, — ответил Бронко-негр. — Работу делаем самую грязную, вот и придумали. Наш взводный, лейтенант Томас Кребс, хотел заставить нас стереть эту надпись, но ребята не послушались. Потом, когда Кребса убило, к нам уж никто не придирался. А вы-то давно тут, сэр? — в свою очередь спросил капрал.

— Э, парень, для меня это уже третья война, и, скажу тебе по секрету, не самая худшая. Мне тоже здесь кое-что перепадает.

— Вы говорите, сэр, третья война. А какая же была первой?

— Первой была в России. Я там тоже на партизан охотился.

— Но мы же с Россией были вместе, как же вы на партизан охотились?

— Это вы, американцы, были вместе, а я — был солдат фюрера. Там нам не повезло. Потом была Корея, а теперь этот Вьетнам. Здесь не снега России, можно развернуться, показать, чего стоит наше умение воевать. На, хлебни, капрал, только не все, оставь мне.

Бронко-негр сделал несколько глотков и вернул фляжку.

— И давно вы тут, сэр?

— Третий срок, капрал, но чувствую, что запас прочности кончается. Раньше сам командовал ротой, а теперь вот советником у обезьяны.